Цветок Фантоса. Романс для княгини (СИ) - Фейгина Наталия - Страница 47

– Зачем? – прошипела я.

– Затем, что кто-то должен ухаживать за Вами. Вы сбросили с себя иллюзии, а восстанавливать их было некому. Думаю, что пройдёт не одна неделя, а то и не один месяц, прежде чем Вы справитесь с последствиями магического истощения и сможете накладывать иллюзии. Так что, во избежание скандала, местным слугам доверить Вас нельзя, а Фатха сама нуждается в помощи после того, как вытащила Вас от самой Грани. И тут надо сказать о Вашем втором везении. Кто бы мог подумать, что у старухи томалэ может оказаться настойка сердцецвета! И что она пожелает поделиться с чужаком!

– Она что? – еле слышно переспросила я, не веря своим ушам. О сердцецвете ходили легенды, и встречался он реже, чем цветок папоротника, о котором все слышали, но никто не видел.

– Именно так. Больше того, старуха чуть сама не отправилась за Грань, пока вытаскивала Вас.

Я охнула. Теперь уже я в неоплатном долгу перед Фатхой. И пусть только кто-то посмеет при мне сказать, что томалэ примитивный корыстный народец!

А Клара тем временем продолжала:

– И последнее везение. Господин Великий Инуктор, прочитав мой рапорт…

Я тихо хмыкнула. До сего дня я молча гадала, в какое из ведомств шлёт свои донесения наша компаньонка, а она в ответ на мои вопросительные полунамёки делала вид, что не понимает, о чем речь. А тут…

– Прочитав мой рапорт, – подчёркнуто нейтральным тоном произнесла Клара, – вынес мне взыскание за ненадлежащее выполнение обязанностей. Вам выносить взыскание он не стал, поскольку вы сами себя уже достаточно наказали. Поощрение же за дядюшку Луку он обещал выдать вам лично.

Я чуть заметно усмехнулась. Что правда, то правда, наказала я себя изрядно. Вот только вынести мне взыскание дядюшка Андрей никак не может. Это прерогатива моего начальника по Тайной Магической Канцелярии князя Долгопрядного. А поощрение… Интересно, какой из артефактов его обширной коллекции достанется мне на этот раз? Может даже расщедрится на мальцевский – вышедший из рук лучшего артефактора империи?

Но радовалась я рано, поскольку Клара, тут же меня огорошила:

– Но, поскольку вы подвергли свою жизнь риску, а долг по продолжению рода пока не исполнили, дядюшка Андрей уже обратился с прошением к государю. Так что по возвращению в столицу Вас, сударыня, будет ждать высочайший указ о вступлении в брак в течение года.

– В брак с кем? – ошеломлённо прошептала я.

– Не знаю, – равнодушно пожала плечами Клара. – Возможно, вам даже предоставят некоторый выбор. Приедете – узнаете.

Гипантий 8

Версаново гудело, захлёбываясь сплетнями. Слыханное ли дело, в городе, где годами ничего не происходит, за неделю произошло сразу столько событий.

Во-первых, в город приехала светская львица, которая должна была «огранить алмаз» в лице дочери городского головы. Дамы заранее предвкушали если и не близкое знакомство, то хотя бы краткий обмен любезностями, из которого для подруг можно было бы состряпать задушевную беседу. Увы, их надеждам не суждено было сбыться, поскольку дама, оказавшаяся то ли беглой преступницей, то ли чернокнижницей, то ли фрежской шпионкой, погибла пежде, чем кто-нибудь успел с ней познакомиться.

Во-вторых, в результате её нападения серьёзно пострадал красавчик Тали. И ручеек любопытных версановок всех возрастов, желающих лично поухаживать за раненым героем, потёк к дому княгини. Увы, и тут дамам не повезло. Никому из них не удалось прорваться мимо бравых корнетов, охранявших раненого. Уланы стояли насмерть, самоотверженно принимая на себя всю заботу и ласку, предназначавшиеся герою, а на все вопросы о случившемся ночью отвечали, что сие есть государственная тайна, которую, несмотря на всё очарование посетительниц разглашать никак не могут. Осыпанные комплиментами дамы покидали дом, почти забыв, ради чего они приходили. Тех же немногих, кто не поддавался на комплименты и продолжал упорствовать, встречала суровая дама в форменной мантии инуктора. И тут уже любопытные спешили выразить свои сожаления и распрощаться.

Потому что, в-третьих, дядюшка Лука, отслуживший инуктором в Версаново почти пять лет, неожиданно был арестован, а на его место временно назначена тётушка Клара, мадам Клара фон Шпецкрихен, прибывшая вместе с господином Задольским под видом компаньонки его сестры. И тут фантазия горожан заработала с утроенной силой: кем же должен был быть молодой Задольский, если его сопровождала инкогнито инуктор первого класса? Был ли он просто пустышкой, ширмой для мадам, или же, наоборот, лицом весьма значительным?

Волна сплетен докатилась и до томальской окраины города, только здесь больше говорили о другом. О том, что ряды постоянных посетителей «У томалэ» редеют. Что господин Игнатьин, щедро приплачивавший за выполнение мелких поручений, то ли под арестом, то ли сошёл с ума, то ли то и другое вместе. Что корнет Слепнёв, просаживавший «У томалэ» всё своё жалование, поклялся во всеуслышание, что ноги его там больше не будет, а корнеты Ртищев и Дымов его поддержали. А ещё говорили, что не видно больше приёмыша старой Фатхи, и исчезновение Яшки-Потеряшки как-то связано с изгнанием Розы.

Утром, едва Радх вышел из дома, к нему тут же, щебеча и хихикая, подлетела стайка Яшкиных подружек.

– Дядюшка Радх! Дядюшка Радх! – загалдели они хором.

– Что, красавицы? – ответил он.

– Дядюшка Радх, ты не знаешь, где Яшка? А то не её, ни бабушки Фатхи нет дома, и никто не знает, где они.

Радх улыбнулся девочкам, но в глазах его не было веселья. Старуха, похоже, не позволила Яшке попрощаться с подружками. И правильно сделала.

– Бабушка Фатха уехала в гости, она вернётся через несколько дней, – ответил он.

– А Яшка? – нетерпеливо спросила бойкая Лойхе, кокетливо поглядывая на Радха.

– Уехала Яшка, – ответил томалэ. – Насовсем уехала.

– Куда? – огорчённо протянула Лойхе.

– Много будете знать, скоро состаритесь, красавицы, – усмехнулся Радх.

– А вам прежде, чем стариться, ещё вырасти нужно.

Разочарованные и озадаченные, подружки отправились восвояси. Радх же неспешно пошёл по своим делам, вспоминая о вестнике, заставшем его прошлой ночью врасплох. Тёмно-синий, едва различимый в темноте, он проговаривал слова сухо, по-военному чётко, но Радху казалось, что он слышит звонкий голосок возбуждённо тараторящей Яшки:

– Аглая Степановна посылает этот вестник по моей просьбе к тебе, потому что я молодец. Не хочу пугать бабушку Фатху. Передай ей, что у меня всё хорошо. Меня встретили мама с братом. Мама строгая, а брат Борис пообещал меня баловать. А о Розе бабушка может не беспокоиться, что она что-нибудь натворит, потому что она уже натворила всё, что могла. Мы вышли из кареты, чтобы посмотреть, как Аглая Степановна ткёт лунный мост. И Роза тоже вышла, только не чтобы посмотреть, а чтобы сбежать. Но сбежать у неё не получилось, и тогда она призвала чёрный дождь. Роза хотела, чтобы дождь пролился на нас, но получилось, что сначала дождь пролился на Розу и она растаяла. А потом дождь превратился в страхолюдину, точнее в страхомордину, которая решила закусить нами. Было страшно, но тут я вспомнила, что Тали говорил, что я брежатая. И я как брежнула страхомордину, только искры полетели. Страхомордина испугалась и убежала. А мы уже в Беркутово и завтра поедем дальше. Так что я теперь настоящая томалэ, потому что повидаю мир за Неворчью!

Сам Радх ничего не понял из объяснений Яшки, зато понял тот, Другой, которого томалэ не называл в мыслях по имени, потому что назвать, всё равно, что окликнуть. И Другой пришёл в ярость. Радх понял и разделил его эмоции, когда перед мысленным взором предстала картинка медленно подбирающегося к девочке чудища. И верно сказала ведь, страхомордина.

Рука томалэ сжалась сама собой, словно он сжимал древко невидимого копья. Нет, не он, Другой. Отношения их были странными. Другой являлся в его тело, когда хотел, и уходил так же неожиданно. Иногда вёл себя тихо, просто прислушивался, присматривался. Но иногда завладевал телом, как тогда, когда убил Грифоншу. И Радх жалел не о том, что оглянулся на Охотника вопреки запрету, а лишь о том, что не смог уберечь Тали, что опоздал.