Убийства на улице Морг. Сапфировый крест (сборник) - Честертон Гилберт Кийт - Страница 26

– Да, – кивнул префект. – И в течение последних нескольких месяцев вор стал пользоваться полученной таким образом властью, не зная меры. Ограбленная персона все больше и больше склоняется к тому, что письмо нужно во что бы то ни стало вернуть. Но этого, конечно, нельзя сделать открыто. Словом, в отчаянии она обратилась за помощью ко мне.

– И более проницательного помощника, – заметил Дюпен, окутав себя густым облаком дыма, – я полагаю, не только найти, но и вообразить невозможно.

– Вы мне льстите, – ответил префект. – Хотя, возможно, такие соображения и приходили ей в голову.

– Из того, что мы услышали, – сказал я, – следует, что письмо по-прежнему находится в руках министра, поскольку именно обладание этим письмом, а не его использование, дает эту власть. Как только он пустит его в ход, власти он лишится.

– Совершенно верно, – подтвердил Г., – и именно на основании этого убеждения я и действую. Первым делом мне следовало тщательно обыскать особняк министра, и тут передо мной возникло главное затруднение: это нужно было сделать так, чтобы он об этом не узнал. Помимо прочего, меня предупредили о той опасности, которая может угрожать мне, если он заподозрит о наших намерениях.

– Но вы же au fait[56] в делах такого рода, – воскликнул я. – Парижской полиции тысячу раз приходилось таким заниматься.

– О да, и именно поэтому я не терял надежды. К тому же привычки министра были мне на руку. Его часто не бывает дома всю ночь. Слуг у него совсем мало, спят они далеко от комнат хозяина, и, поскольку в основном это неаполитанцы, их очень легко напоить. Вы знаете, у меня есть ключи, которые открывают любые двери любых домов в Париже. За три месяца не было и ночи, чтобы я лично большую часть ее не провел в особняке Д., роясь в его вещах. На карту поставлена моя честь, и (только между нами, господа) награда обещана огромная. Поэтому я не прекращал обыски до тех пор, пока не убедился, что вор оказался хитрее меня. Я обследовал каждый уголок, каждый закоулок его дома, где только можно было спрятать бумагу.

– Но разве не может быть, – предположил я, – что, хоть письмо и у министра, он хранит его не у себя дома, а в каком-нибудь другом месте?

– Такое вряд ли возможно, – возразил Дюпен. – Нынешнее состояние дел при дворе, да и та игра, которую затеял Д., говорят о том, что документ этот ему необходимо всегда держать под рукой. Он должен иметь возможность в любую секунду им воспользоваться… Это почти так же важно, как и само обладание письмом.

– Воспользоваться в любую секунду? – переспросил я.

– Другими словами, уничтожить, – пояснил Дюпен.

– Действительно, – заметил я. – Значит, в самом деле, письмо должно храниться где-то в доме. Ну а возможность того, что министр всегда носит этот документ с собой, я думаю, можно исключить.

– Полностью, – поддержал меня префект. – Его уже дважды под видом грабителей останавливали и тщательнейшим образом обыскивали наши люди. Я сам за всем следил.

– Могли не беспокоиться, – сказал Дюпен. – Д., насколько я понимаю, не дурак, и должен был предвидеть подобные «встречи».

– Не дурак, – согласился Г., – но он поэт, а это почти то же самое.

– Вы правы, – задумчиво попыхтев трубкой, произнес Дюпен. – Хотя, к стыду своему, я и сам пописываю.

– Может быть, расскажете, как проходили поиски? – обратился я к нашему гостю.

– Ну, времени у нас было предостаточно, поэтому мы обыскали там все. У меня в таких делах опыт богатый. Я обошел все здание, комната за комнатой, тратя на каждую неделю. Работали мы, конечно же, по ночам. Сначала в каждом помещении мы обследовали мебель. Открыли каждый ящичек, осмотрели каждую полочку, и, знаете, я полагаю, что для опытного полицейского инспектора такое понятие как «потайной ящик» просто не существует. Только глупец может рассчитывать, что инспектор его не найдет, если ведется такой внимательный обыск. Ведь все так очевидно. Каждый шкаф и ящик имеет определенный размер, или объем. Линейки у нас точнейшие. Мы заметим разницу даже в одну пятидесятую линии[57]. После ящиков мы взялись за стулья. Подушки мы проткнули длинными тонкими иглами, вы видели, как я ими орудую. Со столов сняли крышки.

– Зачем?

– Иногда люди, которые хотят что-то спрятать, снимают крышки со столов или каких-нибудь других предметов мебели сходного устройства, просверливают в ножке отверстие, засовывают туда свой предмет и сверху снова кладут крышку. То же можно сделать и со столбиками кровати.

– А разве нельзя обнаружить отверстие простукиванием? – спросил я.

– Нет, если, спрятав предмет, заложить его достаточным количеством ваты. Кроме того, мы должны были работать тихо.

– Но вы же не могли снять… Вы же не могли разобрать всю мебель, в которой можно было сделать подобный тайник! Письмо можно свернуть в трубочку не намного толще вязальной спицы и в таком виде упрятать да хоть в перекладину стула, например. Вы что, разобрали на части каждый стул?

– Конечно же, нет, мы сделали лучше: осмотрели все перекладины всех стульев и вообще всей мебели в особняке через очень мощную лупу. Если бы на них имелись следы того, что они недавно разбирались, мы бы это сразу же заметили. Даже зернышко древесины, оставшееся после сверления, просматривалось бы, как яблоко. Любое нарушение слоя клея, любое необычное отверстие в местах соединения тут же вызвало бы подозрение.

– Я полагаю, вы проверили зеркала между рамами и стеклами? Кровати и постельное белье, портьеры, ковры?

– Само собой. Осмотрев таким образом каждый предмет мебели, мы взялись за сам дом. Разделили всю его поверхность на квадраты, пронумеровали их, чтобы не пропустить ни одного, и опять же с лупой изучили каждый квадратный дюйм во всем здании и в двух примыкающих домах.

– В двух примыкающих! – воскликнул я. – Вот уж, наверное, пришлось вам повозиться.

– Это точно, но обещанное вознаграждение того стоит.

– Двор вокруг зданий осмотрели?

– Весь двор там выложен брусчаткой. Но тут ничего сложного не было. Мы осмотрели мох между камнями, он нигде не потревожен.

– Бумаги Д., книги в библиотеке вы, несомненно, тоже просмотрели.

– Разумеется. Вскрыли каждый конверт и каждый пакет. Книги не просто перетрясли, как это делают некоторые офицеры из полиции, а в каждом отдельном томе перевернули каждую страницу. Кроме того, мы измерили толщину каждой обложки и каждую внимательно осмотрели с лупой. Если бы с каким-то из переплетов недавно что-то делали, мы бы это обнаружили. Обложки пяти или шести томов, недавно побывавших у переплетчика, мы аккуратно проверили иглами.

– Пол под коврами осматривали?

– Несомненно. Сняли каждый ковер, половицы осматривали через лупу.

– Обои?

– Проверили.

– В подвалы заглянули?

– Да.

– Что ж, – констатировал я, – значит, вы просчитались, и письмо хранится не в доме, как вы предполагаете.

– Боюсь, что вы правы, – вздохнул префект. – Итак, Дюпен, что же вы мне посоветуете?

– Еще раз внимательно обыскать дом.

– Это совершенно бессмысленно, – ответил Г. – Даю голову на отсечение, что письма в особняке нет.

– Лучшего совета я вам дать не могу, – сказал Дюпен. – У вас, конечно, есть подробное описание письма?

– О да! – Префект достал записную книжку и зачитал нам обстоятельное описание внутреннего и в особенности внешнего вида пропавшего документа. Вскоре после этого он нас покинул, и никогда еще я не видел этого славного господина в таком подавленном настроении. Примерно через месяц он снова зашел к нам и застал нас примерно за тем же занятием, что и в предыдущий раз. Взяв трубку и усевшись в кресло, он заговорил о каких-то пустяках, пока наконец я не спросил:

– Но Г., а что с тем похищенным письмом? Министр, судя по всему, все-таки перехитрил вас?

– Черт бы его побрал!.. Да, я снова обыскал дом, как посоветовал Дюпен… Напрасный труд, как я и думал.