Северные войны России - Широкорад Александр Борисович - Страница 41

Чтобы не быть обвиненным в русофобии, я процитирую крайне националистически настроенного историка С.М. Соловьева (1820-1879): «5 сентября Шереметев вошел беспрепятственно в Везенберг, знаменитый в древней Русской Истории Раковор, и кучи пепла остались на месте красивого города. Та же участь постигла Вейсенштейн, Феллин, Обер-Пален, Руин; довершено было и опустошение Ливонии. В конце сентября Борис Петрович возвратился домой из гостей: скота и лошадей, по его объявлению, было взято вдвое против прошлого года, но Чухонь меньше, потому что вести было трудно»[50] .

Как видим, силы шведов в Эстляндии и Финляндии были столь ничтожны, что они не могли не только выбить Петра из невского устья, но даже защитить самих себя.

Небольшой отряд шведов под командованием генерала Крониорта закрывал путь на Выборг по рубежу реки Сестры. Под командованием Петра четыре конных полка и два пеших (Преображенский и Семеновский) атаковали Кротиорта. Шведы были разбиты и бежали к Выборгу. «Было побито неприятелей с тысячу человек (меж которыми зело много знатных офицеров); а подлинно знать невозможно, потому что многие раненые с тяжелыми раны, разбежався по лесам, мерли, а знатных увозили, о чем впредь время покажет. А с нашей стороны убито 32 да ранено 32 же человека»[51] .

Любопытно, что позже царские и советские историки представляли этот эпизод как... большой поход шведов с целью уничтожения Санкт-Петербурга!

1 октября 1703 года Петр заключил третий договор с польским королем Августом П. Царь обязался послать в Польшу еще 12 тысяч пехотинцев и выслать 300 тысяч рублей золотом. Оба условия были немедленно выполнены.

С началом навигации 1703 года шведская эскадра адмирала Нумерса блокировала с моря устье Невы. Но 1 октября шведы ушли зимовать в Выборг. Однако Нумерс явно поторопился или спутал Финский залив с Ботническим, где лед появляется в конце октября – начале ноября. В Финском же заливе ледостав начинается в среднем в середине ноября. Этой промашкой Нумерса воспользовались голландские купцы. В начале ноября в Санкт-Петербург прибыло голландское торговое судно, доставившее соль, вино и другие товары. Обрадованный Петр велел отвести шкиперу и матросам постой в доме Меншикова, они обедали за его столом, и Петр сидел с ними («С.-Петербургские ведомости» от 15 декабря 1703 года), подарил шкиперу 500 червонцев, а каждому матросу 300 ефимков. Второму кораблю вперед было обещано то же. Товары по приказанию государя тотчас же были куплены.

Но еще до прибытия купцов Петр, пользуясь отсутствием Нумерса, совершил на яхте экскурсию по Финскому заливу к острову Котлин. В то время это был остров длиной около 11 км и шириной 0,5-2 км, лежащий в 24,км от устья Невы. Восточная оконечность Котлина отстоит от южного берега Финского залива на 5 км, а от северного берега (Лисьего Носа) – на 9 км. До появления русских шведские корабли обходили остров только с юга. Петр лично промерил глубину между Котлиным и Лисьим Носом и пришел к заключению, что с севера корабли даже с малой осадкой не могут обойти Котлин. Забегая вперед, скажем, что так считали и русские, и шведы вплоть до начала 40-х годов XVIII века.

Но с южного берега почти до самого Котлина тянулась подводная песчаная балка. В результате корабли могши проходить южным фарватером лишь вблизи Котлина. Петр по достоинству оценил столь выгодное положение острова и решил построить там крепость для защиты Санкт-Петербурга с моря. Царь приказал устроить в конце отмели (банки) искусственный остров и построить на нем форт Кроншлот (Коронный замок). Кроме того, несколько фортов следовало построить на южном берегу Котлина. Таким образом, любой корабль, проходящий южным фарватером, неминуемо попадал под перекрестный обстрел пушек Кроншлота и батарей Котлина. Строительство укреплений началось поздней осенью 1703 года. Зимой Финский залив замерзал, сообщение с островами поддерживалось на санях. Всю зиму солдаты пехотных полков Толбухина и Островского рубили на льду деревянные ряжи для подводного основания Кроншлота. Когда лед растаял, ряжи затонули, сверху насыпали землю, и над созданным таким образом искусственным островом возвели деревянный форт.

7 мая 1704 года Петр со свитой и новгородским митрополитом прибыл для осмотра законченного форта. Митрополит освятил форт. Петр вручил его начальнику инструкцию, которая начиналась словами: «Содержать сию ситадель с Божиею помощью аще случится хотя до поел едняго человека». А затем царь по своему обычаю устроил трехдневную пьянку.

Вскоре, как царь и предполагал, коменданту Кроншлота пришлось применить инструкцию на практике. Уже 9 июня 1704 года на горизонте показались паруса шведских кораблей. Эскадра вице-адмирала де Пру состояла из линейного корабля, пяти фрегатов и восьми малых судов. 12 июня де Пру попытался высадить десант на остров Котлин. 50 шведских лодок приблизились к острову, но подойти прямо к берегу им мешала малая глубина. Шведы по пояс в воде двинулись на сушу. В этот момент из прибрежных кустов раздался ружейный залп. Шведы не ожидали встретить на пустынном берегу противника и обратились в бегство.

Приняв десант обратно на борт своих судов, де Пру решил двинуться к Кроншлоту. Двое суток шведские корабли бомбардировали Кроншлот с предельной дистанции артиллерийского огня, отвечавший им тем же. При этом ни форт, ни шведские суда серьезных повреждений не получили. Собственно, иного результата при большой дистанции стрельбы и быть не могло, учитывая баллистические характеристики орудий XVIII века. На третий день шведы ушли и более в 1704 году не появлялись возле Котлина.

Лишь 4 июня 1705 года к берегам Котлина подошла шведская эскадра адмирала Анкерштерна. В ее составе было семь больших фрегатов (по 54-64 пушки), две шнявы, два бомбардирских судна, два 40-пушечных прама и девять малых судов. Чтобы не допустить их прорыва в Санкт-Петербург, русские загородили плавучими рогатками южный фарватер между Кроншлотом и Ивановской батареей на Котлине. За рогатками выстроились первые суда Балтийского флота: восемь 24-пушечных кораблей (классификация кораблей приведена на 1705 год) «Де-Фамз», «Триумф», «Дерпт», «Нарва», «Кроншлот», «Штандарт», «Петербург» и «Архангел Михаил»; четыре 14-пушечных малых фрегата; пять галер (с 5-ю пушками каждая) и 30 малых судов. На галеры для абордажа были посажены два пехотных полка.

На самом Котлине к тому моменту были построены пять батарей: Александровская, Толбухина и Островского в западной части острова; Ивановская и Лесная напротив Кроншлота, вооруженные 6-фунтовыми пушками. Для отражения десанта на острове находились три пехотных полка, резервом им могли служить два полка, бывшие на галерах.

4 июня часть шведских кораблей безрезультатно бомбардировала Кроншлот. Через несколько часов шведы отошли и стали на якорь на южном фарватере в пяти верстах от Кроншлота. На следующий день часть шведских кораблей попыталась высадить десант в западной части Котлина. К берегу подошли 80 лодок с десантом под командованием полковника Нирода. Однако их встретила картечь с батареи Толбухина и ружейный огонь пехоты, засевшей в окопах. Десантники в беспорядке бросились к лодкам. Потери шведов составили 40 человек убитыми и 31 пленными.

7 июня шведы вновь бомбардировали Кроншлот, но особых повреждений ему не прочинили. В форте погиб один человек, шесть получили ранения. Большинство шведских бомб не взорвалось, что русские сочли «дивным делом Господа Бога». Опять же по божьей воле в середине дня погода стала штормовой и шведы прекратили огонь. В промежутках между нападениями шведов русские непрерывно доставляли на остров 12– и 6-фунтовые пушки и мортиры.

Очередная атака на Кроншлот последовала 10 июня. Шведские корабли подошли к форту на пушечный выстрел, бросили якоря и открыли огонь. Перестрелка длилась 6 часов. В ней приняли участие русские галеры, стрелявшие по шведам из 24-фунтовых куршейных (носовых) пушек, «от огня которых с шведских бомбардирских судов щепа вверх летела». Щепа щепой, а почему на абордаж не пошли? Адмирал Ушаков в таких случаях говаривал: «Ленивая баталия». Зато и убыль была у русских невелика – 13 убитых и 19 раненых.