Митьки - Шинкарев Владимир - Страница 13

Шмудилы знакомы, как правило не только с назначением своих шмудаков, но и с азами их использования, в то время как нормальным человеком это постигается с трудом.

Так, однажды, увидев у знакомого шмудилы шмудак, Дмитрий Шагин попросил разрешения произнести в него несколько слов (для проверки качества последующего воспроизведения шмудаком этих слов). Повергнутый в недоумение шмудила согласился и с тревогой смотрел, как Дмитрий Шагин выкрикивает в шмудак угрожающие реплики. После этого Митя попросил включить шмудак, оказавшийся кофеваркой, в работу. К разочарованию Дмитрия Шагина, шмудак не смог качественно воспроизвести все его реплики.

Как следует относится к шмудакам? Игнорировать их нельзя, более того, обсуждение их наличия и размножения является излюбленной темой разговора митьков.

Встречаются два митька. Первый: «Был в гостях у такого-то.» Второй: «Ну как он там?» Первый: «Ну, сидит. Видаками – шмудаками обложился». Второй: «Ну подонок.» И т. д. (Надо заметить, что эпитет «подонок» вовсе не доказывает неприязни к самим шмудакам. Например, можно восхищаться красотой и пластикой движения хорьков, но я никогда не пойду в дом, хозяйка которого их содержит).

Шмудаки существуют, и отмахнуться от этого факта не удастся. К ним следует относится без излишней боязни; строго, но справедливо.

Открыв дверь в свою мастерскую, я сразу почувствовал неладное и, оглянувшись, увидел: на столе лежал шмудак. Небольшой, квадратный, он несколько отполз от соседства стаканов и раздавленных окурков, чуть выпростав из себя ядовито-синей, покрытой шмудацкими знаками, обертки.

Я подошел, без боязни взял шмудак в руки и принялся разглядывать: черный пластиковый корпус содержал в себе рационально не объяснимую систему зажимов и плотно набитый серебряный пакетик. Картинки, украшавшие шмудак и там и сям, поясняли, что оптимальный температурный режим работы шмудака – от 55 до 99 градусов по Фаренгейту, что серебристую шмудовину внутри нельзя резать ножницами, разрывать и поджигать спичками.

Потянувшись за ножницами, я сразу преодолел искушение и, пораженный внезапной мыслью, быстро оглядел мастерскую: но нет, больше их не было. Но во всяком случае, один шмудак уже заполз ко мне. Будучи чуть больше сантиметра в толщину, он свободно мог проползти в щель под дверью и, раздвинув пустые коробки спичек и окурки, хозяином развалиться на столе. От тревожных мыслей меня отвлек приход Дмитрия Шагина: в гости он зашел с дочкой.

Я кратко описал обстановку и спросил совета: что теперь делать со шмудаком?

Дмитрий Шагин, не задумываясь, ответил, что шмудак следует разорвать, разрезать ножницами или, на худой конец, поджечь. Подумав, мы с сожалением отказались от этой мысли и стали разбирать шмудацкие знаки.

Некоторые тексты были на английском языке, но являлись бессмысленным набором слов, большинство же текстов было на незнакомом языке или же просто являлись набором букв – чисто декоративным элементом и без того эффектного внешнего вида шмудака.

Митя веселился и неподдельно радовался шмудаку. Он не понимал всей серьезности моего положения: один из шмудаков принял меня за шмудилу и приполз ко мне; где же гарантия, что через день-другой не повалят остальные?

Митя, однако, отвергал идею о возможности самостоятельного передвижения шмудаков и высказал предположение, что шмудак оставил какой-нибудь шмудила.

Я резонно возразил, что скорее шмудаки сами научаться ползать, чем шмудилы смогут с ними расставаться. Дмитрий Шагин вынужден был согласиться и мы замолчали, размышляя.

Митина дочка заскучала от наших разговоров, бегала по мастерской и баловалась.

– Ну-ка, хватит баловаться! – сказал наконец Митя. – Хватит, а то вон шмудак лежит: возьмет и укусит тебя!

Дочка лукаво посмотрела на нас и кругом побежала по мастерской, чуть не опрокинув мольберт.

Неожиданно шмудак сорвался с места и, широко разинув пасть, бросился к ней. Митина дочка закричала и попыталась спрятаться за спину отца, но шмудак, щелкая зубами и пуча глаза, лез напролом.

Хорошо, что в руках у меня были ножницы, а шмудак чуть замешкался – видно температура по Фаренгейту оказалась для него не оптимальной.

Часть VIII. Митьки

В связи с экспансией митьковского движения на север, юг, запад и восток давно пора подготовиться к массовому паломничеству иностранных туристов в места скопления митьков.

Халатное, поверхностное знакомство с митьковской лексикой приводит к быстрому искажению и в конечном итоге вырождению смысла цитат и выражений.

Так, введя в группу немецких туристов сильное выражение «ах вот как!» (обозначает несогласие с окружающей действительностью), я через некоторое время с удивлением обнаружил, что оно трансформировалось в «ах, водка», а вскоре и в «ах шнапс!», причем гордая и саркастическая интонация фразы превратилась в мечтательную и заискивающую. Отсюда видна необходимость дополнить список употребляемых выражений и адаптировать его до уровня разумения иностранца. Попавшийся мне немецкий путеводитель по Транссибирской магистрали составлен так: взят некий путешественник, господин Майер, и ему, господину Майеру, предложен лексикон с объяснением, когда и зачем следует то или иное выражение употребить (насколько я помню, лексикон краток: где я – ваша профессия – меню – солянка – икра – красная рыба – масло – соль – здесь грязно – что это – невкусно).

Итак, что должен знать тот же господин Майер, американский миллионер, если он является начинающим митьком? Все описанное в предыдущих частях «Митьков», остается актуальным, однако оформилась характерная черта, бывшая на заре движения под спудом и могущая ускользнуть от внимания зарубежного неофита: раздвоение личности митька на «Икарушку» и «Дембеля». Митёк может довольно долгое время пребывать в одном из этих состояний, но бывает, что переход из одного в другое и снова обратно осуществляется внутри одной фразы. Нередко оба состояния сосуществуют.

Понятие «Икарушка» знакомо читателю, помнящему предыдущие части «Митьков», но понятие «Дембель» может быть неизвестным мистеру Майеру, а потому поясним: строго говоря, дембелем называется солдат срочной службы после выхода приказа министра обороны о демобилизации данного призыва. Соответственно, в повседневной жизни дембелем называется разложившийся, безжалостный самодур.

Дембель опьянен осознанием себя дембелем, авторефлексия отстствует начисто; однако, его самодурство не лишено мрачноватого романтического юмора. Например, дембель любит лечь на койку и приказывать: домой еду! Тотчас несколько солдат первого года службы должны схватить специально припасенные березовые или еловые ветки и что есть духу бежать вокруг койки, плавно качаемой двумя другими солдатами. Эта процедура вызывает в дембеле представление о деревьях, мелькающих в окне поезда, который везет дембеля домой.

Привлекательна ослепительная пошлость эстетики дембеля, находящая выражение в «дембельских альбомах», песнях, манере одеваться.

Дембелю причиняет глубокое страдание мысль, что его могут спутать с новобранцем, поэтому во избежание сходства он всячески трансформирует и корежит строгую армейскую униформу. Шапке он после мучительно долгих манипуляций придает квадратную форму; чтобы изменить цвет шапки её следует регулярно начищать гуталином. Подметки сапог дембель должен либо полностью срезать, либо непомерно нарастить и т. д.

Дембельское поведение имеет тенденцию переходить в переддембельское – уже совершенно осатанелое, без тени юмора. Например, чтобы зарубежному митьку было понятно: Арнольд Шварцнегер, выступая в роли положительного героя – яаляется дембелем; в роли отрицательного – переддембелем. Убедительный образец зрелого переддембеля – акула из кинофильма «Челюсти».