География растений - Вульф Е. В. - Страница 4

северных широт к побережью Чили и Перу. Климатическим

влиянием, оказываемым этим течением, которое сейчас носит его имя,

Гумбольдт объяснял бедность растительности по побережью Перу.

Им же установлена связь, существующая в Атлантическом океане

между распространением зарослей водоросли фукус и имеющимися

течениями.

В вышеприведенной программе труда по географии растений,

которую Гумбольдт предполагал осуществить в течение 20 лет, и

повсюду в дальнейших его работах распространение культурных

растений, их происхождение и исходные центры, пути расселения и

история возделывания их человеком рассматриваются как неотъемле-

мая часть общей географии растений. Сам Гумбольдт очень мало

сделал в отношении выполнения этой части своей программы. Он дал

лишь для ряда культурных растений температурные данные,

характеризующие области их наилучшего произрастания, и в нескольких

блестящих страницах наметил ряд вопросов, связанных с их

происхождением. Эти мысли нашли себе отклик только ровно через

полстолетия, когда Альфонс Де-Кандоль в своей географии растений,

представляющей собой в значительной своей части разработку тем,

выдвинутых Гумбольдтом, посвятил ряд страниц, в дополненном

виде выпущенных им впоследствии отдельным изданием,

происхождению культурных растений. Эта тема подверглась еще более

детальной разработке уже в наши дни в ряде работ академика Н. И.

Вавилова, подошедшего к происхождению культурных растений с

совершенно новой точки зрения и окончательно доказавшего

правильность взгляда Гумбольдта на культурные растения как объект

изучения географии растений. Но сама география культурных

растений в целом была обойдена в многочисленных ботанико-геогра-

фических трудах, вышедших в течение последнего столетия, и еще

ждет своего исследователя.

Ботанико-географические работы Гумбольдта, его выводы и

соображения имели бы относительно незначительную ценность, если-

бы они явились результатом лишь размышлений и поверхностных

наблюдений путешественника. На самом деле мы имеем как раз

обратное: все выводы Гумбольдта имеют исключительную, по

богатству фактического материала, основу. Большинство температурных

и барометрических данных выполнены им самим, часто несмотря на

исключительные трудности, связанные с условиями тропического

климата и недоступности высот, на которые ему приходилось

взбираться. В основу всей его работы положен колоссальный

ботанический материал.

Сбор растений, с удивительной неутомимостью производившийся

Гумбольдтом совместно с его спутником Бонпланом, составил

громадный гербарий. По возвращении в Европу он был разделен на

основной гербарий и два дублета. Один из последних Гумбольдтом

был отдан Бонплану и был им увезен обратно в Америку, где

и погиб, второй дублет был передан Парижскому Естественно-

историческому Музею.

Основной гербарий содержал около 6 000 видов, из которых

больше половины было описано вновь. Если принять во внимание,

что общее количество видов высших растений, известных Линнею

в середине XVIII столетия, не достигало 8 000, что через 10 лет после

возвращения Гумбольдта в Европу это число было доведено всега

до 38 000 видов, то будет достаточно очевидно, какой громадный вклад

был сделан Гумбольдтом в познание флоры земного шара.

Не получивши естественно-исторического образования, будучи

в значительной степени ботаником-самоучкой, интересуясь общими

вопросами ботанической географии, а не чистой систематикой

растений, Гумбольдт, вполне понятно, не мог и не хотел сам взяться за

обработку этих громадных сборов, для определения которых ни в одном

гербарии почти не существовало сравнительного материала.

Первоначально предполагалось, что эту часть работы должен

взять на себя ботаник Бонплан. Но после того как выяснилось, что

последний, будучи прекрасным сборщиком, совершенно неспособен

выполнить эту трудную работу, Гумбольдт поручил ее Вильденову.

Вскоре после этого Вильденов умер, и продолжение начатой им

обработки было передано молодому, но в то время уже известному

ботанику Кунту, племяннику воспитателя Гумбольдта, впоследствии

директору Берлинского ботанического сада. Последний довел

обработку до конца, затратив на нее 11 лет.

Результаты обработки были опубликованы в 6 томах, написанных

Бонпланом, и 10 томах, автором которых был Кунт. Гумбольдтом

к ним было дано ботанико-географическое введение, изданное потом

отдельной книгой под заглавием «Пролегомены географии растений»,

помещаемое нами ниже в русском переводе, и двухтомная география

семейства злаков. Все это издание было опубликовано в виде

громадных томов in folio, снабженных 1284 великолепными таблицами

рисунков, гравированных на меди и раскрашенных в каждом

экземпляре от руки.

Результаты ни одной экспедиции не опубликовывались с такой

полнотой и с такой роскошью и все это было выполнено самим

Гумбольдтом, истратившим на путешествие и опубликование его

результатов все свое состояние. Впоследствии он имел право писать: «все

что я унаследовал—я истратил, и так как я употребил эти средства

на научные цели, то я и высказываю это, не боясь порицания».

Работы Гумбольдта, затронувшие все разделы географии

растений, пробудили к ней исключительный интерес, привлекли

многочисленных исследователей, взявшихся за разработку с такой щедростью

брошенных им мыслей. Среди имен последних достаточно упомянуть

Скоу, Гризебаха и Альфонса Де-Кандоля. Впоследствии эти заслуги

Гумбольдта были в значительной степени забыты, работы его даже

крупные ботаники знают лишь по названию, некогда совершенно

новые и часто гениальные идеи стали тривиальными и всем известными.

Но стоит только углубиться в то громадное научное наследство,

которое оставил нам Гумбольдт, чтобы рассеялись все сомнения

в праве именовать его основателем новой науки—географии растений.

* * *

Свыше столетия прошло со времени опубликования Гумбольдтом

своих произведений, посвященных географии растений, мысли,

изложенные в них, давно претворились в жизнь, но тем не менее для

советского читателя, для советских ботанико-географов эти

произведения сохранили не только исторический интерес.

При все нарастающем расчленении знаний на ряд

специализированных дисциплин, искусственно нарушающем познание природы

как единого целого, при существующих сейчас тенденциях чисто

искусственного разделения уже и самой географии растения на три

отдельные дисциплины, попытка Гумбольдта изобразить природу во всем

многообразии и тесной связи всех ее проявлений сохранит навсегда

свое значение. В Гумбольдте для нас прежде всего ценен тот

колоссальный охват знания, который делал его компетентным во всех областях