Запасная жена - Шилова Юлия Витальевна - Страница 23

— Что еще?

— Постарайся не думать о плохом и не вспоминать о своих видениях. Ты мне обещаешь?

— Обещаю, — кивнула я головой и поцеловала Анатолия в щеку. — Не буду вспоминать.

— Вот и правильно. Я уверен, что скоро от твоих видений не останется даже следа, ведь у тебя большая сила воли. Даже когда мы встретились с тобой в баре в первый раз, я сразу понял, что ты сильная женщина. Очень сильная.

— Ты знаешь, иногда мне кажется, что сильных женщин вообще не бывает. По-моему, они просто притворяются сильными, просто хотят такими казаться, а на самом деле они очень слабы. Такие женщины никогда, никому и ни за какие деньги не признаются в том, что они одиноки. Они называют себя свободными, молча страдая от одиночества, никому не показывая свою слабость.

— Возможно, ты и права, но это не про тебя.

— Почему?

— Потому что ты не стараешься казаться сильной. Ты действительно сильная.

Я пристально наблюдала за тем, как мой спутник собирался на встречу с гидом, и мысленно молила Бога о том, чтобы Анатолий не оставлял меня одну, передумал и взял меня с собой. Но Бог меня не услышал.

За завтраком Анатолий на скорую руку выпил чашечку кофе и уехал по каким-то своим мужским делам. Оставшись за обеденным столом одна, я посмотрела на улыбающуюся мне Лену, которая убирала посуду, и дружелюбно спросила:

— Лена, а сегодня море теплое?

— Теплое. Катя утром уже искупалась. Сегодня вообще погода теплая. Можно даже сказать, удивительно теплая.

— Жалко, что мой муж по делам уехал. Кстати, а вы не знаете, какие тут могут быть чисто мужские дела?

— Нет, — немного растерялась Лена. — Ваш муж уехал с Махмедом, вашим гидом.

— А куда? — принялась я пытать девушку.

— В город.

— А зачем?

— Этого я не могу знать. Это вам виднее.

— Наверно, вы правы. Только он не хочет со мной делиться.

Девушка подлила мне кофе и села рядом.

— Знаете, Маша, мне кажется, что если мужчина что-то не хочет вам говорить, то лучше оставить его в покое.

— Почему?

— Не знаю. Мужчины не любят, когда женщины лезут в их мужские дела. Они говорят нам только то, что считают достаточным для женщины. Моя мама учила меня никогда не противоречить мужчине.

— Ваша мать учила вас жить в угоду мужчине?

— Что-то типа того, — опустила глаза девушка.

— А вы замужем?

— Нет. Разведена. Не сложилось.

— Понимаю. Сейчас у многих не складывается. И все же какие у моего мужа могут быть дела в другой стране? Ума не приложу. Нам, женщинам, всегда хочется проводить с нашими мужчинами как можно больше времени, хотя бы на отдыхе.

— Маша, вы лучше скажите, как ваше здоровье? — Лена постаралась перевести наш разговор на другую тему.

— Нормально.

Всем своим видом я показала то, что не хочу об этом говорить, и тут же посмотрела в окно.

— Вы в прошлый раз нас всех так напугали, — проигнорировала девушка мой намек.

— Эта ваша вилла меня так напугала… Так напугала… Кстати, вы уверены, что у вас здесь всегда все тихо, все спокойно?

— Уверена. На вилле никогда не было никаких происшествий.

— Странно. Очень даже странно.

— Полгода назад тут отдыхал один видный политик со своей семьей. Сами понимаете, что тут могут позволить себе отдохнуть только очень хорошо обеспеченные люди. Поэтому ни о каких происшествиях тут не может быть и речи. Маша, если вы хотите, мы сейчас можем пойти к бассейну и позаниматься водной гимнастикой.

— Водной гимнастикой?

— Если не хотите, то мы можем на траве поучить с вами восточные танцы. Я дам вам национальный костюм.

— Пожалуй, было бы лучше, если бы мы с вами поплавали немного в море. Лена, вы можете составить мне компанию?

— Конечно. Я сейчас помогу Кате убрать посуду. Встретимся через двадцать минут на пляже.

— Договорились.

Я не стала ждать, пока истекут положенные двадцать минут, и, быстро переодевшись в купальник, пошла на пляж раньше Лены. Сегодня погода и в самом деле была просто чудесная. Приятный ветерок обдувал мои плечи и игриво щекотал мне спину. Бросив у берега полотенце, я посмотрела на спасателя, который возился с катером и не обращал на меня внимания.

Не долго думая, я уперла руки в бока и направилась к нему неуверенным шагом. Спасатель поднял голову, улыбнулся и… посмотрел мне в глаза. Я вздрогнула и до боли сжала кулаки. Это были те же глаза, что я видела тогда ночью, и теперь в этих глазах была жизнь. Спасатель встал, протянул мне руку, вежливо поздоровался и на хорошем английском и предложил мне прогулку на катере на коралловые острова. Я наотрез отказалась и попросила его расстегнуть рубашку для того, чтобы посмотреть на его грудь. Естественно, моя просьба очень сильно удивила араба, но он все же принялся расстегивать свою рубашку, подозрительно поглядывая в мою сторону. Когда он показал мне свою впалую грудь и я увидела, что на ней нет ничего, даже отдаленно напоминающего рану, я чуть было не разревелась и спросила араба, нет ли у него брата-близнеца или какого-нибудь двойника. Араб покачал головой и с плохо скрытой издевкой сказал мне, что во всем Египте будет довольно трудно найти человека, похожего на него. Слишком уж необычные у него глаза и строение черепа. Он признался, что в детстве ему из-за этого приходилось нелегко, сверстники все время дразнили его, называли уродом. Сейчас, конечно, травить его перестали, но у него до сих пор нет девушки, потому что девушки его очень боятся и бегут от него, как от чумы.

По мере того как араб делился со мной своими горестями, я чувствовала, как у меня внутри все закипает, и… вспоминала ту ночь. Затем я схватила араба за его дохлые плечи и заорала по-русски:

— Послушай, дрянь черножопая, но ведь я видела тебя той ночью! Я тебя видела! Я видела тебя мертвым! Ты тоже считаешь, что я дура, что у меня какие-то ненормальные видения! Вы все считаете меня сумасшедшей и надо мной смеетесь! Но я не сумасшедшая, я видела тебя мертвым! Я это видела! Дрянь черножопая, объясни мне, что это было! Объясни мне!!!

Перепуганный араб вырвался и стал медленно пятиться назад, объясняя мне что-то на своем языке.

— Массаляма, — махал он руками и еще быстрее пятился назад.

Я выучила несколько арабских слов и знала, что «массаляма» это по-нашему «до свидания». Значит, араб со мной прощался. Он говорил, что ему пора уходить.

Чем быстрее араб пятился к своему домику, тем быстрее я шла на него и чувствовала, как меня просто распирает от злости.

— Я тебе сейчас такую массаляму покажу, что ты надолго запомнишь! Ни хрена никакой массалямы не будет, пока ты мне не объяснишь, что было той ночью!!! Почему ты сначала умираешь, а затем оживаешь?! Ты что, из меня дуру лепишь?! Не позволю!!!

В тот момент, когда я схватила араба за грудки и прижала к стене его дома, ко мне подбежала Лена и встала на защиту вусмерть перепуганного спасателя.

— Маша, что вы делаете?! Прекратите немедленно! Он же заявит на вас в полицию!

— Ну и пусть! Я сама на него заявлю! Я этого черножопого выведу на чистую воду! Он у меня все вспомнит, и ту ночь тоже!!!

Поняв, что взывать к моему рассудку бесполезно, Лена схватила меня за плечи и все же смогла оттащить от спасателя. Перепуганный араб забежал в свой дом и закрыл дверь с обратной стороны на замок. Ударив несколько раз по двери дома ногой, я развернулась на сто восемьдесят градусов и пошла в направлении берега.

— Ничего! Я еще до него доберусь, — говорила я сама себе, не обращая внимания на идущую следом за мной Лену. — Я заставлю его говорить. Я не позволю из меня дуру лепить. Не позволю!!!

— Маша, вы не правы. Так нельзя. Сайд не сделал вам ничего плохого.

— Ах, его зовут Сайд. Теперь буду знать. Хорошо, что проинформировала. Теперь я знаю, как зовут этого гада.

— Сайд хороший человек.

— Конечно, Сайд хороший человек, а Маша дура!

Дойдя до берега, я села на свое полотенце и поджала под себя ноги. Как только Лена села рядом, я смахнула выступившие слезы и принялась смотреть на удивительно спокойное море.