Собрание сочинений. Том 1 - Энгельс Фридрих - Страница 91

§ 305. «Одно из сословий гражданского общества содержит в себе принцип, который сам по себе способен конституироваться в это политическое отношение, а именно, сословие природной нравственности, имеющее своей основой семейную жизнь, а в отношении средств существования — землевладение. Это сословие обладает, следовательно, в отношении своей особенности, покоящейся на себе волей и, — что является для него общим с монархическим элементом, — тем природным определением, которое последний в себе заключает».

§ 306. «Это сословие более определённым образом конституируется для политического положения и значения, поскольку его имущество независимо как от государственного имущества, так и от необеспеченности промысла, от погони за барышом и изменчивости владения вообще, — поскольку оно независимо как от благоволения правительственной власти, так и от благоволения массы. Даже от собственного произвола оно защищено тем, что члены данного сословия, призванные для этого назначения, лишены того права, какое имеют другие граждане, — отчасти свободно располагать всей своей собственностью, отчасти же быть уверенными в том, что после их смерти их собственность перейдёт к детям согласно равенству любви; имущество превращается таким образом в неотчуждаемое, обременённое институтом майората наследственное имение».

Добавление: «Это сословие обладает более самостоятельной волей. В целом, сословие землевладельцев разделяется на образованную его часть и на крестьянское сословие. В то же время обеим этим разновидностям противостоят промышленное сословие, зависящее от потребностей, на которых и основаны его доходы, и всеобщее сословие, существенно зависящее от государства. Обеспеченность и прочность этого сословия могут быть ещё увеличены посредством института майората, который, однако, желателен лишь в политическом отношении, ибо с ним связана жертва, имеющая политическую цель — доставить первородному сыну возможность жить независимо. Обоснование майората заключается в том, что государству недостаточно простой возможности определённого умонастроения; государство должно рассчитывать на нечто необходимое. Умонастроение, конечно, не связано с имуществом, но относительно необходимая связь между ними состоит в том, что тот, кто обладает самостоятельным имуществом, не ограничен внешними обстоятельствами и, таким образом, может беспрепятственно выступать и действовать в пользу государства. Там же, где политические установления отсутствуют, создание майоратов и покровительство им представляют собой не что иное, как цепи, налагаемые на свободу частного права, и либо к майорату должен присоединиться политический смысл, либо этот институт будет обречён на разрушение».

§ 307. «Право этой части субстанциального сословия, таким образом, основано, правда, с одной стороны, на природном принципе семьи, но вместе с тем этот принцип — посредством тяжких жертв — поворачивается в сторону политической цели, в силу чего деятельность во имя этой цели становится существенным назначением данного сословия, и оно, равным образом, призвано вследствие этого к такого рода деятельности и имеет право на неё в силу рождения, независимо от случайности избрания. Благодаря этому оно занимает прочное, субстанциальное положение между субъективным произволом или случайностью обеих крайностей, и, заключая в себе подобие момента власти государя, оно вместе с тем разделяет с другой крайностью одинаковые во всём остальном потребности и одинаковые права и становится таким образом одновременно опорой трона и общества».

Гегель проделал фокус. Природных пэров, родовые имения и т. д., эту «опору трона и общества», он вывел из абсолютной идеи.

Более глубоким является у Гегеля то, что раздельность гражданского общества и общества политического он воспринимает как противоречие. Ошибочным, однако, является то, что он довольствуется простой видимостью разрешения этого противоречия и выдаёт её за самую сущность дела; презираемые же им «так называемые теории» требуют «раздельности» гражданских и политических сословий, — и требуют её с полным основанием, ибо они выражают этим принцип современного общества, в котором политически-сословный элемент есть не что иное, как фактическое выражение действительного отношения между государством и гражданским обществом, выражение их раздельности.

Гегель не называет того дела, о котором идёт речь, его общеизвестным именем. Спор идёт между представительным и сословным строем. Представительный строй — это большой шаг вперёд, ибо он является откровенным, неподдельным, последовательным выражением современного государственного состояния. Он представляет собой неприкрытое противоречие.

Прежде чем перейти к самому делу, бросим ещё раз взгляд на ход мыслей Гегеля.

«В сословном элементе законодательной власти частное сословие достигает политического значения».

Раньше (в примечании к § 301) было сказано:

«Специфического определения понятия сословий следует поэтому искать в том, что в них получают существование в отношении к государству… собственное разумение и собственная воля той сферы, которая называется в этом исследовании гражданским обществом».

Сопоставляя эти определения, мы получаем следующее: «Гражданское общество есть частное сословие», или частное сословие есть непосредственное, существенное, конкретное сословие гражданского общества. Лишь в сословном элементе законодательной власти гражданское общество достигает «политического значения и политической действенности». Это новое, присоединяющееся к гражданскому обществу, особая функция, ибо именно характер гражданского общества, как частного сословия, выражает его противоположность политическому значению и политической действенности, выражает отсутствие политического характера, ту именно сторону гражданского общества, что само по себе оно не имеет политического значения и политической действенности. Частное сословие есть сословие гражданского общества, или гражданское общество есть частное сословие. Гегель поэтому последователен, когда он исключает «всеобщее сословие» из «сословного элемента законодательной власти».

«Всеобщее сословие, или, точнее, сословие, посвящающее себя служению правительству, непосредственно определено к тому, чтобы иметь всеобщее целью своей существенной деятельности»,

Гражданское общество, или частное сословие, не имеет подобного назначения; его существенная деятельность не содержит в себе определения, согласно которому всеобщее являлось бы его целью; другими словами: его существенная деятельность не есть определение всеобщего, не есть всеобщее определение. Частное сословие есть сословие гражданского общества, противополагающее себя государству. Сословие гражданского общества не есть политическое сословие.

Признав гражданское общество частным сословием, Гегель объявил сословные различия гражданского общества неполитическими различиями, провозгласил не только разнородность, но даже противоположность гражданской и политической жизни. Что же он говорит далее?

«Это частное сословие не может при этом являться ни простой нерасчленённой массой, ни распавшимся на свои атомы множеством, а может являться лишь тем, что оно уже есть, а именно, расчленённым на сословие, которое основывается на субстанциальном отношении, и на сословие, которое основывается на особых потребностях и опосредствующем их труде (§ 201 и сл.). Лишь таким образом существующее внутри государства особое действительно связывается в этом отношении со всеобщим».

«Простой нерасчленённой массой» гражданское общество (частное сословие), конечно, не может являться в своей законодательно-сословной деятельности, ибо «простая нерасчленённая масса» существует лишь в «представлении», в «фантазии», а не в действительности. В действительности существуют лишь большие и малые случайные массы (города, посёлки и т. д.). Эти массы или эта масса — не только в явлении, но повсюду и realiter{100} — есть «распавшееся на свои атомы множество», и в качестве такового она должна являться и выступать в своей политически-сословной деятельности. «В качестве того, что оно уже есть», частное сословие, гражданское общество здесь не может проявиться. А что оно уже есть на самом деле? — Частное сословие, т. е. противоположность государству и отрыв от него. Чтобы достигнуть «политического значения и политической действенности», это частное сословие должно, напротив, перестать быть тем, что оно уже есть в качестве частного сословия. Лишь этим оно достигает «своего политического значения и политической действенности». Этот политический акт есть полнейшее пресуществление. В этом акте гражданское общество должно совершенно отречься от себя, как от гражданского общества, как от частного сословия, должно проявить такую сторону своей сущности, которая не только не имеет ничего общего с действительным гражданским существованием его сущности, но и прямо противоречит ему.