Возвращение в Тооредаан 2 (СИ) - Чекрыгин Егор - Страница 63

— Вот уж скажете, госпожа, — "мой". — Старательно изобразила смущение служанка.

— А то я не знаю, где ты проводишь свои ночи. — Добродушно усмехнулась в ответ Неевия. — И куда с кухни пропадают сладкие пирожки. Так что там с пистолетом, он его собрал?

— Нет. — Мотнула та головой. — Сидит целыми днями, крутит детальки и так и сяк. То к одному месту приложит, то к другому. Но даже если детали совпадают, ничего дельного из этого не получается. Гаарз говорит, что там даже полки для пороха нету. Ни курка, ни губок, куда можно было бы зажать фитиль или кремень. Зато куча ненужных и непонятных деталей. Но все очень тонкой работы. Да только ведь Гаарз, он кто — обычная солдатня, а тут работа для искусного мастера. Надо отнести все это часовщику или оружейнику, те скорее разберутся, как починить эту пистоль. Только у нас на острове таких не водится. Надо плыть на Большой Фесткий, в Аэрооэо, или в Мооскаа.

— Ладно. — Кивнула Неевия. — Главное, чтобы он там ничего не сломал. Иигрь вернется, и сам решит, что делать со своим оружием. А что твой Гаарз рассказывает о моем муже? — Ну‑ка, наверняка ведь ты выудила из него кучу интересных сплетен и историй. Расскажи мне.

— …Ну, госпожа. Хвалит он его сильно. Настоящий воин, говорит, и человек очень хороший. А еще бороться ловок, уж на что Гаарз здоров и силен, а ваш супруг его, будто малого котенка в пыли возил.

— Льстит, наверное, безбожно….

— Нет. Со шпагами он, говорит, вашему брату уступает. Зато стрелок очень меткий, прям как настоящий даарский охотник, уж не знаю, что это значит….Вашего брата, кстати, Гаарз тоже очень хвалит. "Лучше него…", — говорит — "…у меня ни одного командира не было".

— Да, этот твой Гаарз знает как к начальству подлизаться. — То ли на Неевию вдруг почему‑то сошел демон противоречия, то ли она таким образом решила подзадорить свою говорливую служанку. — Знает, небось, что ты мне все пересказываешь, вот и старается умаслить.

— А вот и нет. — Искренне обиделась Лиита. — Мой Гаарз совсем даже и не такой. Скорее даже совсем наоборот….А еще…. — Лиита вдруг понизила голос почти до шепота. — Он как‑то проговорился, что будто бы ваш муж, в своем королевстве принцем был. Мол — ходят по Мооскаа такие слухи. И что, мол, было распоряжение от вашего Бюро, за ним приглядывать.

— Хм… — Неевия вдруг стала необычно серьезной. — А вот в этом есть некий смысл. Это кое‑что объясняет. Никому, о том что услышала, не говори. Ни подружкам на улице, ни кумушкам на базаре. Сможешь держать свой рот закрытым, вознаграждением не обижу. Поняла?

Генерал оу Ренки Дарээка.

— Вот ведь демонская задница и сраный небесный верблюд! — Думал Ренки, стоя на мостике "Счастливого" покидающего бухту Аэрооэо. — Вся эта история, уже начинает напоминать какой‑то площадной фарс. Гоняемся друг за дружкой по всему Срединному морю, и никак не можем встретиться.

…После прихода в Аэрооэо, искать приказчика Биима Куува, ему даже не пришлось. Тот сам заявился на борт "Счастливого". Не успели они отдать якоря, как к их борту уже подошел речной баркас, и Куув, низко кланяясь и натянув на свою рожу старого мошенника сладчайшую улыбочку, испросил доизволения "поговорить с капитаном оу Дарээка, коли тот на борту". Вот только самому Ренки, получившему известие что ни Готора, ни Одивии, ни "благороднейшего оу Эгииноасиика", кем бы он там ни был, в этом городе больше нету, улыбаться резко расхотелось. Еще меньше ему хотелось связываться с караваном золотой редьки, но…. Торговый дом Ваксай, был, можно так сказать, одним из его важнейших союзников в этом мире. Он сам, генерал оу Ренки Дарээка, имел определенный пай в этом предприятии, и большую часть своих коммерческих сделок, производил именно через него. От подштанников и крупы для солдат королевской армии, до пушек и кораблей для его личного флота владетелей Фааркоона — всем этим занимался Дом Ваксай. Да и для Литруги и Литругского Торгового дома, это был наиболее близкий и ценный партнер. Не многие, действительно большие дома, умели, а главное — хотели, работать с бывшими пиратами. Так что, — помочь надо было. Осталось придумать, как сделать это наиболее эффективно и возможно не без выгоды для себя. Не в том, конечно, плане, чтобы потребовать свою долю — примерно двадцатая часть стоимости груза, и так должна была пойти в их казну, в виде налогов. Но, ведь у Ренки были еще и определенные обязательства перед союзной Сатрапией. А Готор всегда советовал берясь за решение проблемы, рассмотреть ее с самых разных сторон, в том числе, и в плане извлечения пользы. Он это, почему‑то называл — "Застрелить двух зайцев одним выстрелом". Пограбить грабителей, решившихся покуситься на имущество Ваксай — это было вполне в духе Готора. К тому же, послужит хорошим оправданием перед оу Лоодиигом, за внезапный уход от берегов Ваалаклавы. Осталась только сущая мелочь, заставить придти "правильных" грабителей. А тут, явно не обойдется без помощи оу Огууда и старого пройдохи купца Зооткаса. Собрались они в древней лавке Зооткаса в масленичном ряду левобережного базара Аэрооэо. Кажется, за последние три или четыре года, что Ренки тут не был, лавка не сколечко не изменилась, — такое же скромное с виду заведение, так же благоухает ароматами свежего масла, а ее ушлый владелец, держащий в руках чуть ли не всю торговлю маслом на Южной Земле, а заодно и добрую долю контрабандной торговли, все так же отпускал приходящим хозяйкам свой товар маленькими кувшинчики, с упоением торгуясь за каждый грош. А за скромной выцветшей занавеской, была вся та же, шикарно обставленная комната, посреди которой стоял богато накрытый стол…Пожалуй, еще более богато, чем в прошлый раз. — Ренки явно сильно поднялся в глазах Зооткаса. Ведь в прошлый раз, он всего лишь был официальным послом какого-то там заморского королевства и еще менее понятного Союза Государств, а сейчас — он стал уважаемым и прославленным предводителем пиратского флота, чьи подвиги восславляли во всех портовых кабаках Срединного моря.

Уважаемый купец, поприветствовал вошедших гостей пышными льстивыми славословиями, и едва ли не силком усадил на почетные места — все в духе традиций Южных земель, где как говорит местная пословица — "Медом надо сдабривать и кушанья и речи, дабы легче было покрыть горечь яда". Во время вкушения яств, конечно же, ни о каких серьезных делах говорить было не принято, — еда, сама по себе слишком серьезное дело, чтобы мешать ее с чем-то другим, а застольный разговор, должен служить украшением стола, но ни коем образом не препятствовать смакованию изысканных блюд. Так что пришлось с этим смириться, и слушать рассуждения хитро посматривающего хозяина, о различных способах приготовления ягненка, и биографию чуть ли не каждой рыбины подаваемой к столу. Попутно Зооткас их потчевал последними новостями Аэрооэо — кто с кем спит, кто чем прославился, а кто опозорился, какие байки и сплетни нынче популярны на рынке, какие представления дают в театрах, и о чем шушукаются в кабаках и харчевнях. Сначала Ренки воспринимал это как некое журчание ручейка, вовсю отдавая должное искусству повара, но несколько вскользь брошенных хозяином слов, заставили его насторожиться и слушать куда внимательнее, оказалось что из "городских новостей и сплетен", кои вываливал на них радушный хозяин в кажущемся беспорядке, можно было извлечь множество полезной информации.

— Так значит, почтенный Зооткас…. — Дождавшись, когда пиршество перешло в стадию, когда уже можно распустив пояса и откинувшись на спинки широких диванов, приступить к десерту, начал Огууд. — Вы говорите, что ходят слухи, будто шахиншах окончательно решил восстановить свои связи с Республикой?

— Это Аэрооэо, друг мой. — Усмехнувшись, ответил Зооткас. — Тут ничего не бывает "окончательным". Сегодня половодье, завтра засуха, сегодня изобилие, завтра голод, сегодня мы с кем-то дружим, завтра воюем, — все приходящее, вечны только наш город и река. Шахиншах Суувасиак, да хранят его боги, может быть сам и не очень-то расположен дружить с кредонцами, но в его окружении слишком много значительных особ, которые в этом заинтересованы. А яд, как говорит пословица, одинаково действует и на царя и на раба. Даже Суувасиаку, приходится считаться с мнением тех, кто подает ему пищу.