Возвращение в Тооредаан 2 (СИ) - Чекрыгин Егор - Страница 36

Игиир молча откланялся, и развернувшись по — военному четко, вышел из каюты, на душе у него было тоскливо. — Ничего‑то, он по сути не сделал и потому чувствовал себя полным неудачником. И дело было даже не в провале порученного задания, а в полном провале былых представлений о своих взаимоотношений с сестрами. Если у Игиира и было что‑то святое помимо службы — так это семья. Став, в очень юном возрасте главой семьи, он поклялся себе, что станет для сестер защитой и опорой, и сможет обеспечить им счастливую жизнь. И до самого последнего времени, искренне полагал что это ему удалось. Он бился как мог, — мухлевал с подаваемыми в казначейство счетами, присваивал трофеи, сам жил впроголодь, питаясь из солдатского котла, но отсылал сестрам почти все свое жалование, и часто — с изрядным довеском. А последние полгода так и вовсе — смог обеспечить им уровень жизни, о котором они все в своем полуголодном детстве и мечтать не могли. Свой большой дом, достаток, положение в обществе, радужные перспективы…. Но оказалось, что этого мало для того чтобы сохранить крепость родственных уз. Во время их последнего разговора с Неевиией, ему подчас казалось, что сестра просто ненавидит его, словно бы это именно он виноват во всех ее бедах. Неудивительно, что она, встретив своего мужчину, постаралась скрыть его от того, кого считала чуть ли не своим врагом. Она ему об этом прямо сказала. Дескать — Иигрь настаивал тебе открыться, а я ему запретила….И ведь, самое обидное, Игиир чувствовал, что Неевиия ему не врет, выгораживая мужа. Так все и было. Но в чем же, его вина? — Разве он не старался сделать все возможное для счастья сестер? И разве не добился в десятки раз большего, чем его отец за всю свою жизнь? Или — уже нет? И провал этого задания, означает и крах его карьеры, а значит и полный провал с замужеством младшей сестры, репутация которой и так пострадала от скандала связанного с бегством старшей? Но возможно ли, как‑нибудь исправить положение?

Он наконец остановился перед узкой дверью и достав ключ отомкнул обычный навесной замок. Кажется, раньше эта коморка была обычной кладовкой для корабельного барахла, пока ее не выделили ему одновременно и под кабинет и под каюту. Вечная полутьма, затхлый воздух наполненный "ароматами" соленой воды, подгнившей древесины, канатов и нескольких сотен проживающих в тесноте людей, постоянные скрипы обшивки и приглушенный гул голосов. Игиир уже почти начал привыкать к этим звукам и запахам, но после нескольких дней проведенных на земле, все это как‑то непривычно сильно резануло по нервам. Чтобы успокоиться, он уже вполне привычным движением приподнял крышку рундука, так же служившего ему койкой и скамьей, и достал оттуда бутылку вина из возобновленного на Фесткийских островах запаса. Достал чашу, и недовольно сморщил нос, дно ее покрывал липкий слой остатков прошлых возлияний, да и сверху чаша отнюдь не блистала чистотой, покрытая темными дорожками и застывшими каплями. Но чтобы помыть посуду, пришлось бы подниматься на верхнюю палубу и тащиться в камбуз, а это — целое путешествие. А все подчиненные, которым можно было бы поручить эту миссию, увы, сейчас находились в законной увольнительной, весело пропивая свое двойное жалование в портовых кабаках. Игиир уже было выдернул пробку и захотел плеснуть в чашу вина, как волна отвращения и злости накрыла его.

— Я превращаюсь в вечного полусотника Кааба. — Пробормотал он вслух, и на миг, словно воочию увидел себя — старого, расползшегося, обрюзгшего, с красным, опухшим от постоянных пьянок лицом, и злобно оскалившись, шарахнул чашей об стену, разнеся ее на мелкие осколки.

…Нет. Нельзя сдаваться. — Пронеслось у него в голове. — Всего один разговор, и удирать поджав хвост? Где же былая цепкость, которой десятник оу Наугхо славился в благословенные времена службы в Дааре? Еще год назад, он мог неделями преследовать банду конокрадов, а тут — сдался после одного единственного разговора с собственной сестрой. Может, стоило бы взять Неевиию в осаду. В конце концов, он ведь знает ее. Знает ее терпеливый и сильный характер. Она — боец, как ни странно это звучит по отношению к даме. Боец, а не истеричка. А то как она вела себя вчера — это как раз и было чем‑то вроде истерики. Бессвязная речь, абсурдные обвинения, надрыв в голосе…. Наверное ей пришлось немало пережить за эти недели скитаний, даже кажется нападение пиратов было и настоящий бой, — Игиир еще помнил, что такое первый настоящий бой, а тут — девица, каково ей пришлось прятаться в темном и сыром корабельном трюме, зная что сейчас, наверху решается ее судьба? А наверняка, зная Неевиию, можно не сомневаться что перед мужем она старалась казаться сильной и невозмутимой, тая все страхи в себе. И вот, после всех трудностей и испытаний, ей наконец выпала возможность выплеснуть свой гнев на конкретный объект. И он — болван такой, еще мнит себя сотрудником Бюро всеобщего блага, а даже не подумал о чем‑то подобном. А ведь их специально обучали читать эмоции на уроках "Следствие и допросы"….Надо приходить к ней день за днем, и просто терпеливо и спокойно разговаривать. Рано или поздно, но она сама устанет обижаться, и ей захочется выговорится, а уж дальше — прежняя малышка Неевиия, непременно вернется. Вот только… — эскадра завтра уходит. И если его не будет на борту, согласно корабельным спискам, это будет считаться дезертирством. Дезертирством во время войны, перед большой битвой. Можно сколько угодно потом оправдываться государственными интересами и служебной необходимостью, но морячки подобного позора сотруднику Бюро не простят. Пойдут неприятные разговорчики, а в Бюро тоже серьезно относятся к своей репутации….Да он и сам себе не простит себе подобного позора. Так что на Фесткийские острова, придется вернуться уже после битвы. С каким‑нибудь попутным кораблем. А пока…. А пока наверное, стоит оставить с Неевиией одного из своих подчиненных. Ну да — Рааста. Этот добродушный верзила, вполне сможет смягчить окаменевшее сердце его сестрицы. Тем более, что он первый и любимый ученик ее мужа. Да и если сам оу Рж*коов вернется на острова раньше чем туда успеет прибыть Игиир, — никто лучше Рааста не сможет проложить тропинку к примирению. Только бы не проболтался насчет того, как они шли по следу оу Рж*коова в Дааре, и что Бюро настолько в нем заинтересованно. На этот счет надо будет дать Раасту особые инструкции. А формальное обоснование этой командировки — необходимость охраны и присмотра за важными для Сатрапии персонами. Впрочем — флотские особо спрашивать о делах Бюро и не станут, а оу Лоодииг, если что, и сам все поймет. Так что — срочно написать письмо своему другу — недругу, быть при этом предельно честным. И не забыть оставить Раасту побольше денег. Можно даже и из своих личных сбережений. Не сажать же этого верзилу нахлебником в дом сестры.

Игорь Рожков, судовой лекарь.

— Эй там, на нижних палубах, — раздался трубный глас откуда‑то сверху….Ага, вон из тех раструбов на стене, похоже связанных с капитанским мостиком доисторическим звукопроводом. — Вы там гребете или друг дружку за задницы щупаете? Иигрь, хоть переубивай там всех, но заставь наконец это демоново корыто двигаться с нормальной скоростью.

— Давай — давай, навались ребята. Гребите шибче! — Заорал я в свою очередь, подбадривая гребцов, и пытаясь своими воплями вдохновить их на ударный труд. — Ваше спасение в ваших руках. Не позвольте врагам забрать вашу, только что обретенную свободу!

— Не так, ваша милость, уж простите покорно что вмешиваюсь. — Влез в мои завывания освобожденный узник. — С вашего доизволения, разрешите мне…. — Тут он, поискав что‑то взглядом на палубе, поднял нехилых таких размеров колотушку, и подошел к здоровенному барабану, как я понял намертво закрепленному на чем‑то вроде дирижерского места. Начал стучать колотушкой по барабану, извлекая из него, вроде бы и негромкие но словно бы заставляющие резонировать весь корабль звуки. Теперь гребцы смогли двигаться в едином ритме, и это куда лучше вдохновило их, нежели мои духоподъемные проповеди.