Возрастные кризисы - Шихи Гейл - Страница 54

Как долго может этот человек отодвигать взрослые ориентиры, потерпев, в конце концов, неудачу? По утверждениям Джорджа Бернарда Шоу, можно быть неприветливым странником, внутренне мучимым трусостью и личными недостатками, по крайней мере, до тридцатилетнего возраста. Шоу допускал возможность избежать длительного моратория только в том случае, если вас увлек успех. «Я добился успеха, не обращая внимания на себя, и с ужасом обнаружил, что бизнес вместо того, чтобы выкинуть меня как ненужного мошенника, каким я был, схватил меня и вовсе не намеревался отпускать». Для того, чтобы избежать занятия, которое он ненавидел, Бернард в свои двадцать лет сбежал из родной страны. Он увлекся идеями социалистического движения и, вероятно, сделал акцент на свои замечательные способности, изучая и описывая все, что его интересовало. В двадцатилетнем возрасте он написал пять новелл в манере послушного школьника. И хотя они не публиковались на протяжении полувека, эта попытка дала ему возможность научиться писать. И что более важно, продолжительный период свободных исследований дал возможность бурно развиваться его личности, которая затем прорвалась наверх и заняла свое место среди великих аристократов духа, имеющих свой отличительный стиль.

Популярная мудрость гласит сегодня, что путь с ограниченными обязательствами лучше пройти в двадцатилетнем возрасте. Многие молодые мужчины ощутили, какую цену заплатили их отцы, тратившие свою молодость на послушное времяпрепровождение в конторе. «Это не то место, где вы должны находиться в ваши двадцать лет и удивляться, задавая себе вопрос: „Кто я?“, — говорит известный политический комментатор, всю жизнь пытавшийся создать независимый имидж, которого он лишился после того, как стал работать на крупную телекомпанию. — Ответ: вы червь».

С другой стороны, люди, которые не выкладываются полностью при выборе в двадцать лет, наверное, не достигнут результата, который свидетельствовал бы об их взрослении или изменении. В экстремальных случаях нежелание наметить свои внутренние ориентиры наносит вред объединяющему "я". Если не будет учебы, организации или любви, то дорога приведет к изоляции. Человек, следующий неустойчивой модели поведения, постоянно восстающий против чего-то, может оказаться за закрытой дверью.

В общем— то, люди, которые начинают с неустойчивой модели поведения, где-то в возрасте тридцати лет ощущают сильное желание установить личные цели и привязанности (хотя вовсе не обязательно женятся). Некоторые мужчины к середине жизни остаются в периоде моратория, все еще нащупывая пути отождествления своей личности и ощущая внутреннюю неясную потребность определиться в своих целях.

Подруга Тони снова провела с ним ночь и оставила свою косметичку на раковине. Ее волосы на его расческе. Ее джинсы и трусики валяются на полу. Он входит в душевую кабину и наполняет комнату паром, желая как можно скорее избавиться от запаха ее духов и ее присутствия в комнате. Дело зашло слишком далеко, решает он. Пора положить конец этой связи.

В офисе его стол завален нераспечатанной корреспонденцией. Этот стол кроме него использует еще кто-то. Тони не работает по найму, он приходит в офис очень редко. Последнее его задание — редактирование специальной статьи о супружеских парах. Это было довольно странно, так как, уйдя от родителей, он не больше трех ночей проводил с одной девушкой, а потом менял ее. Единственной его целью в двадцать лет было иметь три разных работы и никакой жены.

«Я не хотел стать президентом, — говорит Тони. — Половина моих коллег первые несколько лет после окончания колледжа отказалась от этой идеи, и жизнь перестала им казаться гонкой с препятствиями. Наркотики сделали их менее агрессивными. Но когда действие наркотиков заканчивалось, они опять надевали новые костюмы и начинали с того места, где остановились».

Не таким был Тони. Его основная идея состояла в том, чтобы не стать частью какой-либо структуры. Он говорит, что чувствует себя ребенком шестидесятых. Но если последовательно рассмотреть его историю, то окажется, что все у него связано больше с отцом, чем с поколением.

«Великолепный мужчина — это тот мужчина, который делает максимум денег за кратчайший промежуток времени, не связываясь с криминалом» — такова была философия его отца. Он боготворил деньги, но они давались ему нелегко. Он был телемехаником со средним образованием и выжимал максимум из своих возможностей. Это было настоящее. В глазах сына он был красивым, как кинозвезда, и мускулистым, как головорез, — грубый, но достаточно приятный жулик. Он хотел, чтобы Тони вырос и стал фигурой в мафии.

Гены сыграли с Тони шутку, у него были короткие и толстые ноги, а кожа вполне годилась для того, чтобы иллюстрировать последствия болезненного влияния прыщей. Он не мог сравниться с отцом по своим физическим качествам, но, тем не менее, был миловиден.

Очень рано Тони начал превращать свой талант в основную линию обороны. Он отличался от отца тем, что был интеллектуалом. В средней школе он показал себя как мастер дискуссий. Понемногу он научился достигать превосходства за счет своего мощного ума. Однако сам Тони не был уверен в силе своего интеллекта и в глубине души чувствовал себя интеллектуальным приспешником. Отец укреплял в нем это сомнение, говоря: «Ты не относишься к этим яйцеголовым». Грубый материализм отца уравновешивала мать. Она говорила Тони: «Будь хорошим мальчиком. Стань священником». Он год проучился в духовной семинарии и полностью разочаровался в католической вере. Но только после того, как он еще один год провел дома. Тони начал осуществлять свою радикальную программу.

Его отец видел, что мальчик превратился в акулу с обаятельной улыбкой. Тони совершил «государственный переворот» и начал отрыв от родительских корней, поступив в элитный колледж.

Однако, несмотря на то, что он ушел от родителей, Тони не чувствовал себя сформировавшейся личностью, пока не закончился первый год обучения в колледже. Он должен был получить сертификат и попасть в университет. Теперь, когда мир взрослых оценил его мощный интеллект, он поверил в то, что действительно обладал таковым.

Это стало его двигателем. Ум сможет доставить его куда угодно, он ошеломит своих клеветников. Теперь Тони был уверен в том, что станет великим ядерным физиком.

Тони должен был потратить несколько лет на работу над диссертацией (это противоречило доктрине его отца). Став частью системы (что и требовалось, если он хотел сделать карьеру в области ядерной физики), он написал книгу о гонке ядерных вооружений. Однако она была написана не с точки зрения обычного человека. Смерть в книге Тони была абстрактной. В двадцать пять лет его не интересовала жизнь человека. «Хотя я, конечно, размышлял о ядерной катастрофе. В это время я сделал много сумасшедших вещей».

О женщинах он тоже думал абстрактно. «Если моей последней девушкой была Барбарелла, и с другой я буду обходиться так же, как с Барбареллой». Взаимопонимание, по мнению Тони, это вид коммуникации, который возникает обычно в конце каждой любовной связи.

Все это, конечно, звучит весьма современно и согласуется с идеями дегуманизации. Тони, наверное, продолжал верить в себя. Однако он не ожидал, что получит «чаевые» от молодой богатой наследницы.

Однажды вечером она пригласила его на обед. Такие поступки были ему по душе. Любая девушка, которая уверенно приглашала его к себе, вероятно, не была гордой. С другой стороны, он избегал тех девушек, которые напоминали ему мать. Этим он как бы предостерегал себя от неприятностей. «Я знаю, что мне как половинке пары будет плохо, — объяснял он. — Я думаю, что верю в продолжение юности».

Как только обед закончился, обеспеченная молодая красотка без всякого эмоционального вступления сделала Тони чисто деловое предложение. Она хотела завести ребенка, а он был самый приятный мужчина из тех, кого она знала. Как он посмотрит на то, чтобы заложить гены ее отпрыска? Разумеется, она гарантировала, что после зачатия возьмет решение всех проблем на себя.