Всадник рассвета - Шигин Владимир Виленович - Страница 61

Подъехал Вышата. Он был ранен в руку, которая висела на перевязи. Несмотря на это, воевода был доволен и улыбался:

– Никак не ожидал, честно говоря, что сможем устоять против такой рати! Да и потери у нас не такие уж огромные! Зато врагов набили, что куропаток!

– Будем считать, что боевое крещение мы приняли! – ответил ему я.

Ближе к вечеру подоспела еще тысяча воинов из полков, ушедших ранее к югу и не успевших нагнать нас на марше. Они сменили лошадей и сразу же устремились вдогон за убегающим врагом. Оставшиеся же на поле приступили к погребению павших и дележу добычи. Тут уж я ничего не мог поделать, ибо таков закон всех войн и пытаться что-то изменить было бы бессмысленно. Объезжая поле боя, я с внутренним содроганием смотрел на тела погибших, рассеченных и иссеченных мечами и копьями.

– Nulea salus bello est! – сорвалось невольно с губ. – Нет блага в войне!

– Что? Что? – переспросил меня ехавший рядом Вышата.

– Да это я так, – ответил я ему. – Это я о своем!

– Жалеешь, что ли? – понимающе хмыкнул воевода.

– А как же, столько крови пролили!

– А как ты думал воевать-то, без кровушки? Такой войны еще не придумано!

Ответить на сие мне было нечего.

Нас нагнала старуха Эго. Ведьма находилась при лекарском обозе и помогала своими снадобьями выхаживать раненых. Для более быстрого передвижения бабке выделили какую-то старую клячу, с которой та весьма сноровисто управлялась. Сейчас ведьма была озабочена, ее волновала судьба Горыныча и Всегдра. Ничего утешительного по этому поводу сказать я ей не мог:

– Будем ждать и надеяться! Иного нам теперь не остается!

Горыныч с Всегдром вернулись лишь на следующий день. Змей, тяжело дыша, как старые кузнечные мехи, едва зарулил на посадку. Со спины его скатился черный от копоти, в разодранной тельняшке Всегдр. Оба были настолько вымотаны, что едва могли говорить. Следом за ними приземлился и мой недавний знакомец крылатый пес Симаргл. Морда пса была порядком разбита, крылья и хвост сильно подпалены, при этом он еще и сильно хромал на одну лапу.

– Ба! Старый знакомый! С тобой-то что случилось? – спросил я его удивленно.

– Да так! – ответил он мне, щуря глаза. – Повздорил тут немного с одним приятелем!

– Досталось-то тебе, однако, прилично! – покачал я головой, оглядев боевые раны крылатого пса.

– А на нас, собаках, все быстро заживает! – сплюнул тот демонстративно презрительно. – Зато вот блохи мои все, кажется, повыгорели, так что теперь не жизнь, а одно блаженство будет!

Как выяснилось чуть позже из рассказа Всегдра, атакованные Степным Змеем (именно так назвал своего грозного противника знающий толк в этих делах Горыныч), они были вынуждены уйти высоко в облака. У Горыныча со степняком, как оказалось, были свои давние счеты. Двум огнеборцам трудно ужиться в одном небе. Уже гораздо позже я узнал, что во вражде мужчин, как это обычно бывает, замешана дама, в данном случае некая Змеиха, живущая в Рипейских горах. Как говорится, “шерше ля фам”… Вот почему, едва завидев друг друга, старые враги мгновенно забыли обо всем на свете и принялись выяснять давние отношения. За облаками бой продолжался с переменным успехом. У степняка было много голов, зато Горыныч брал опытом, да и огненная струя у него была куда более мощная. И все же Горычычу пришлось не сладко. Но в самый напряженный момент боя, когда двенадцатиголовый сумел спикировать на Горыныча сзади и обдать его столь мощным огненным валом, что даже броневая чешуя нашего Змея начала дымиться, а Всегдр едва остался в живых, откуда-то снизу появился Симаргл и без всяких раздумий впился степняку в самое чувствительное место под хвостом. От внезапной безумной боли разом взвыли все двенадцать голов. Крылатый злодей лишь на несколько мгновений потерял ориентацию. Этого оказалось достаточно, чтобы он был атакован и сожжен не растерявшимся Горынычем. Однако и Симарглу досталось – степняк успел напоследок не только опалить его своим пламенем, но и хорошенько огреть хвостом, так что бедный пес кубарем летел едва ли не до самой земли.

– Ты-то откуда там оказался? – спросил я Симаргла, когда тот приковылял ко мне на трех лапах с перевязки от старухи Эго.

– Да к тебе повидаться летел, Посланник, с приветом от Лады! – прорычал пес со всею возможной для него ласковостью. – Вот угораздило в драку ввязаться. Уж больно люблю я это дело!

– Так где привет-то? – достаточно бестактно прервал я его.

– Ты его уже получил! – улыбнулся во всю ширину своей собачьей морды Симаргл. – Лада просила передать тебе, чтобы ты не волновался насчет Перуна. Он уже получил полную отставку по всем пунктам, да и Сварог разгневан на громовержца ныне так сильно, что тот почти не показывается в Ирийском саду, а шляется где-то по небесам и весям!

– Что еще просила передать мне Лада?

– Чтобы ты берег себя и не рисковал понапрасну. Потому что ты теперь не один, а вас двое, что скоро вы встретитесь и после твоей победы над греколанскими богами она будет просить отца поселить тебя навечно в Ирийском саду! – бодро доложился мне верный пес.

– Спасибо тебе, старина, и за добрые вести, а за помощь в бою отдельное спасибо! – потрепал я Симаргла по шерсти.

– А, не стоит благодарности! – махнул перевязанной лапой пес. – Что сделано, то сделано! Лучше скажи, что передать-то обратно?

– Скажи, что мы победили, что больше рисковать мне пока незачем, так что пусть не беспокоится. Передай, что я по ней тоже очень скучаю и очень люблю!

– Да! Чуть не забыл! – стукнул себя лапой по лбу пес. – Лада тоже передает, что тебя любит!

– Ну вот, – искренне рассмеялся я. – Самое главное, а ты чуть не забыл!

– После таких драк со змиями вообще память потерять можно! – проворчал крылатый пес. – Ну, да ладно, полетел я в Ирий дырки свои зализывать!

– Подожди! – остановил я пса. – Не хочешь ли выпить за нашу общую победу?

– Это можно! – мгновенно согласился пес. – Дырки, они ведь и подождать могут!

Налив полную чару эговской мухоморовки, я поднес ее Симарглу. Крылатый пес скосил глаз на пузырящуюся и шипящую жидкость, глубоко вздохнул и опрокинул всю чару в себя. Секунду он стоял неподвижно с закрытыми глазами. Затем громко и удовлетворенно гавкнул:

– Ну ты и даешь! До самого хвоста про-о-о-обирает! Такого зелья жизни нет даже у нас в Ирийских кущах! Вот уж уважил так уважил! Теперь я твой должник!

Если бы я только мог представить тогда, чем обернется для меня желание Симаргла отплатить мне добром за добро! Но кто может знать, что ждет его впереди, а пока я отнесся к обещанию крылатого пса с радостью. Как-никак, но у меня в Ирии уже есть друг и союзник, который при этом еще считает себя моим должником!

Симаргл тем временем тяжело взлетел и, медленно помахивая крыльями, направился куда-то в одному ему ведомую даль.

Мы ушли с поля брани спустя три дня, когда отгорели до самой золы костры с погибшими воинами, когда была отправлена по ним достойная тризна. Оставив на границе сильный отряд, мы не торопясь двинулись в наш старый зимний лагерь неподалеку от Небесного Холма. Едущий рядом со мной Вышата был доволен.

– Когда подсчитали потери, я не поверил своим глазам! – говорил он мне возбужденно. – Мы потеряли меньше пяти сотен, тогда как хунну более восьми тысяч! Если бы кто раньше такое рассказал, ни за что бы не поверил!

В ответ я промолчал. Пять сотен вдов и матерей, оставшихся без сыновей, разве это мало?