Всадник рассвета - Шигин Владимир Виленович - Страница 46

А затем Вакула увидел нас, бегущих к берегу на пределе последних сил. Кинувшись навстречу, он помог нам добраться до берега. Вот и вся история Вакулы.

В эти минуты я чувствовал себя самым счастливым человеком на земле. Теперь мне было даже трудно представить, что не так давно я ощущал себя в этом мире совершенно одиноким и беспомощным. Теперь вокруг меня были мои верные, проверенные многими испытаниями и боями соратники, мы возвращались домой после небывалого в истории человечества победного рейда, а на бедре у меня висел Священный Меч Кладенец. Какое счастье, когда рядом с тобой настоящие друзья! Шагая рядом с Вышатой, я спросил его:

– А кто такая Евна?

– Ты разве не помнишь, Посланник, это ведь та самая русалка, которая завлекала в озеро нашего Местко! – с удивлением посмотрел он на меня.

– Так, значит, Рогдай на самом деле любил русалку? – вновь спросил я.

– Значит, любил! – нехотя кивнул мне воевода.

Некоторое время мы шли с ним молча. А затем Вышата начал мне рассказывать историю своего бывшего начальника разведки.

– Дело в том, – в голосе воеводы были слышны сожаление и печаль, – что Рогдай, как и Вакула, был моим самым надежным помощником. Не было такого задания, которое он не мог бы исполнить. Но один раз он был отправлен в разведку через реку. Вернулся Рогдай дней через десять. Все воины, ушедшие с ним, погибли, а на нем не было ни одной царапины! Кое-какие сведения он нам принес, но сейчас я могу сказать, что все рассказанное им было неправдой. А ведь на основе его рассказа мы и готовили свой поход во главе с тобой. Так что предал, получается, нас Рогдай уже тогда, когда переметнулся к нашим врагам и даже стал оборотнем! Видимо, увлекла его русалка Евна и приворожила, за ее красоту и любовь и продал Рогдай свой народ, честь и совесть!

Несколько раз после возвращения Рогдая его поведение казалось мне подозрительным, то от него вдруг пахло волком, то во время рукопашных схваток с кочевниками он вдруг начинал рычать по-звериному и глаза его становились красными. Однако я по-прежнему верил ему, потому что сам его воспитал, не придавал всему увиденному особого значения. Рогдай же на все мои вопросы только отшучивался. Трудно представить, чем бы могло обернуться его предательство для нас, если бы не смерть этой Евны, которая очень сильно потрясла Рогдая. Затем кто-то или что-то вспугнуло его, и Рогдай бежал, воспользовавшись суматохой боя, ну а остальное уже известно…

Выслушав Вышату, я рассказал ему, как мы с Вакулой, сами того не понимая, вспугнули Рогдая зо время сражения с летающими ящерами.

Затем Вышата снова долго молчал.

– Я должен был убить изменника! – сказал он потом сам себе с каким-то особым ожесточением. – На нем была кровь наших воинов! И я убил его!

После этого в течение всего дня воевода вообще не произнес ни единого слова.

На первом же привале я поинтересовался у старухи Эго и Горыныча, что они намерены делать дальше и куда идти. И ведьма и дракон заявили, что идти им теперь просто некуда и они хотят остаться со мной. Особых возражений против этого у меня не было. Вышата и Вакула, тоже успевшие почувствовать полезность усиления нашего маленького отряда перебежчиками со стороны противника, были не против.

– Если вы решили остаться с нами, то прошу выслушать мои условия! – заявил я.

– Мы слушаем! – хором отозвались все три головы Горыныча.

Ведьма выразила свое согласие кивком.

– Что касается Змея, то отныне я запрещаю ему есть людей!

– Но хоть врагов-то иногда можно? – с надеждой вопросила меня средняя голова. – Сам знаешь, Посланник, как иногда вкусненького хочется!

– Нельзя! – ответил я ей твердо.

– Ясно! – горестно ответила средняя голова за всех. – Что поделать, мы согласные! Будем теперь травоядными! Эх, жизнь моя разлюли-малина!

– Тебе же, Эго, отныне я запрещаю творить какое-либо зло людям! – повернулся я к взгрустнувшей бабке.

– Что ж я тогда вообще делать-то стану, ведь я все же потомственная ведьма, а не бабка с печки какая-то! Я больше ничего-то делать и не умею! – всплеснула та изумленно руками.

– Почему же? Будешь лечить людей и оберегать их от других колдунов и ведьм!

– Обещаю! – кивнула ведьма без всякого энтузиазма. – Значит, мне теперь быть простой знахаркой! Ох, довелось же дожить до времечка лихого! Да уж куды деваться убогой бабушке, что ж поделать, буду людей травками да приговорами лечить. Согласная и я на твое условие! Верь мне, Посланник, мое слово кремень!

Подземный гул тем временем все усиливался. Вскоре позади нас опять уже все гремело и рушилось. Пора было задействовать Горыныча.

– Надо – значит надо! – сказал тот. – Залазьте!

Мы не заставили его повторять дважды и вскоре уже были в воздухе. И хотя Горыныч, еще не оправившийся от удара молнии, летел и низко, и медленно, все же мы удалялись от эпицентра землетрясения. Сидя верхом на Змее, я радовался свежему встречному ветру, откровенно любуясь землей и небом. Неожиданно меня дернул за рукав Вышата:

– Что это тебе говорил перед смертью Коуш? Что это за Черный Посланник, который уже идет по твоим пятам, и почему эта сволочь назвала тебя как-то странно – майор?

Слова Вышаты вернули меня к действительности. Я вздрогнул, это не ускользнуло от проницательных глаз воеводы.

– Все это мне тоже хотелось бы знать! – ответил я Вышате и по выражению его лица понял, что он мне не слишком поверил.

Через несколько часов полета под нами блеснула полоса голубой реки.

– Вот и порубежная река Символов! – повернулся ко мне Вышата. – Пора приземляться!

Решив лишний раз не рисковать, мы приземлились на значительном отдалении от местонахождения пограничной стражи. Кто знает, какие мысли вызовет у них летящий по небу дракон. После приземления Вакула, Всегдр и Эго остались при Горыныче, а мы с Вышатой отправились искать стражников. Долго их искать не пришлось. Они уже сами бежали к нам навстречу, обеспокоенные и взволнованные. Затем нас привели в лагерь, где все мы смогли наконец-то по-настоящему отоспаться и отдохнуть от всего пережитого.

Следующим утром мы с воеводой Бродичем пошли прогуляться к берегу реки. Я стоял на песчаном пляже и смотрел на противоположную сторону, вспоминая нашу тяжелую переправу и все то, что было с нами после.

– Появляются ли еще водные чудовища? – спросил я воеводу.

Тот недоуменно пожал плечами:

– Они как-то странно исчезли два дня назад! На той стороне вообще творилось нечто невообразимое: тряслась земля, сверкали молнии. Водные гады повыскакивали из воды на берег и один за другим издохли. Да вон они еще валяются!

Бродич показал мне на отдаленную отмель, где чернело несколько разлагающихся на солнце туш, по которым деловито прохаживалось слетевшееся воронье.

– Мы провели вчера разведывательную вылазку на тот берег! – рассказывал мне воевода стражи. – Удалились от берега довольно далеко, но ни одного нечистого так нигде и не увидели! Куда они все подевались, ума не приложу! Более того, в лесу на противоположном берегу начали петь птицы, чего вообще там никогда не бывало!

– Все так и должно быть! – сказал я Бродичу. – Земля просто стряхнула с себя всю нечисть и начинает жить настоящей жизнью!

Вокруг нас радостно рокотал лес, раздавалось веселое птичье пение.

– Мы уже оповестили гонцом старейших всех родов о гибели погани. Говорят, что они хотят собрать большое вече, чтобы обсудить, как заселять новые места на севере. Так что скоро, видимо, будем сниматься с места и двигаться на север за Надежду! – сказал Бродич.

– За какую еще Надежду? – спросил я.

– Мы реку эту так отныне зовем – Надежда!

– Что ж, – помолчав, я положил ему руку на плечо, – тогда в добрый путь!

На следующий день стражники поклялись на Священном Мече в том, что будут верны заветам предков на земле погани. Они имели на это полное право, ибо их товарищи сложили свои головы в рейде во имя общей цели.

Рядом со мной плечом к плечу стояли Вышата, Вакула и Всегдр. Несколько поодаль седобородый Бродич. Резким движением руки я выхватил Кладенец из ножен и высоко поднял его над головой. Меч сверкнул вспышкой ослепительного солнца, воины разом пали на колени. Рукоять Меча слегка пульсировала в моей руке, я чувствовал, что душа Меча сейчас переливается в души стоящих на коленях людей, тех, кого в северных землях ждет много нелегких испытаний.