Рыбалка в море демонов - Ши Майкл - Страница 11

– Стой!

Барнар остановил лебедку и начал спускаться. Когда он подошел, я стоял, задумчиво уставившись вперед, туда, где шахтовый ствол окончательно скрывался в желтоватой мгле. Вид у меня, надо полагать, был совсем не радостный.

– Прогиб? – спросил он.

– Да, – отозвался я. Завершающий участок ствола явно долго не выдержит большого веса. Мы провели несколько часов, ползая здесь на карачках и всеми доступными нам способами вымеряя каждый дюйм покореженных рельсов, наконец нам не показалось, что они изогнуты как раз в том направлении и на такое количество градусов, как нам нужно. Учитывая скорость, с которой мы будем проноситься здесь, лучше бы наши расчеты оказались верными. Барнар печально кивнул, глядя туда же, куда и я, затем вздохнул.

– Н-да, – произнес он.

– Хорошо сказано, – отозвался я.

Мы направились к нашему экипажу. Я забрался в переднюю вагонетку, Барнар уселся в задней. Некоторое время ушло на то, чтобы устроиться на подушках из обрывков троса, которыми мы набили наш летательный аппарат, и проверить работу крыльев. Затем мы высунулись из своих вагонеток и посмотрели друг на друга. В одной руке Барнар сжимал меч.

– Ну что, старина Бык, – усмехнулся я. – Сожалею лишь о том, что не ты сидишь впереди. Я по-прежнему уверен, что нос должен быть тяжелее.

– Хвост. Но не переживай, Ниффт. В любом случае мы либо войдем в этот мир, как нож в масло, либо забуримся ему в задницу до самых печенок, так что и разницы не успеешь заметить.

– Это, пожалуй, верно. Да уж. Барнар, ты, конечно, отдаешь себе отчет в том, что все происходящее просто не может быть правдой?

– Я давно уже пришел к тому же утешительному заключению, дружище. Так что давай отчаливать – в конце концов, нереальное не может повредить по-настоящему.

Я кивнул. Барнар склонился над тросом, удерживавшим нас за корму, и полоснул по нему мечом.

Склон подхватил нас и понес. Массивная железная конструкция, казалось, скользила по ледяной горе, таким пугающе плавным было наше ускорение. Зловонный мрак туннеля хлынул нам навстречу, точно смрадное дыхание оголодавшего чудовища.

Постепенно грохот колес превратился в вой, а опоры шахтового ствола, хорошо различимые в вязком желтоватом свете преисподней, слились в одну сплошную стену, несмотря на то что на самом деле расстояние между ними было не менее тридцати футов.

Все, что можно было сделать в смысле контроля над нашим неуправляемым полетом, было уже сделано, когда Барнар перерубил канат. Нам оставалось лишь вовремя раскрыть лопасти крыльев на выходе из шахты. Однако теперь само предположение, что когда-нибудь нам доведется выполнить и эту задачу, казалось мне всего лишь причудливой фантазией, основанной на заблуждении, которое могло родиться лишь в больном мозгу безнадежного идиота. Да мы попросту никогда не достигнем устья туннеля! Откуда нам было знать, что наш самодельный снаряд наберет такую чудовищную скорость? Как только мы окажемся на прогибе, нас скорее всего швырнет о потолок, да так, что железо сольется с камнем в нерасторжимом объятии, а мы навеки останемся между ними. Наш экипаж и так уже несся по рельсам скачками, то и дело отрываясь от путей, выписывая невероятные петли в воздухе и приземляясь вновь. Неверный свет подземного мира, казалось, раскалился и вспыхнул ярким пламенем, пока мы со скоростью камня, пущенного из пращи, летели к его источнику. И тут впереди показался прогиб. Втянув голову в плечи, я поглубже зарылся в подушку из обрывков троса и, не удержавшись, прокричал Барнару «Прощай!», хотя и знал, что безумный визг колес все равно заглушит мой голос. Сразу после этого мое тело вместе с его железным гробом оторвалось от земли, зависло на мгновение в воздухе и устремилось вниз, описывая головокружительную спираль, – и все это за какую-то долю секунды. Еще половину мига я парил, потом колеса загрохотали снова. Мы с прежней скоростью неслись по рельсам.

Я выпрямился и устремил взгляд вперед, но еще прежде, чем я успел осознать, что мы не сошли с рельсов, передо мной возникла затянутая паутиной пасть туннеля. Казалось, из нее вырывается ликующий вой, хотя на самом деле звук исходил от наших добела раскалившихся колес, которые, осыпая искрами все на своем пути, заставили эхо неистовствовать в каменном горле туннеля. Я снова откинулся назад. Когда вагонетка вылетела из ревущего коридора и ворвалась в оглушительное молчание подземного неба, я распахнул верхнюю пару крыльев.

Воздух вокруг нас застонал в предсмертной агонии. Несмотря на толщину и прочность паутины, мы прошли сквозь нее с неудержимой плавностью стрелы, срывающейся с тетивы. Попутно мы протаранили что-то живое, противно хлюпнувшее при соприкосновении с нашим снарядом, однако это нисколько не замедлило нашего полета. Через секунду на носу колесницы, прямо передо мной, безжизненно повисли несколько пар скорпионьих ног. Тут инерция разгона закончилась и мы начали падать. Я снова поднял голову.

Меня немедленно затошнило от страха: мы камнем летели вниз. Лопасти не смогли пронести нас даже ту ничтожную малость, на которую мы рассчитывали. Хотя груды мусора и мелких камней, скопившиеся за долгие века у подножия утеса, мы, по-видимому, благополучно минуем, услужливое воображение немедленно нарисовало яркую картину, как мы, точно колышек от палатки, с размаху погружаемся футов этак на тридцать в болотную жижу. И тут громадная ручища схватила нас за корму и удержала в воздухе.

По крайней мере, так мне показалось сначала. Оглянувшись, я увидел картину, которая, признаться, ничуть меня не удивила: в этом мире еще и не такое возможно. Более того, поняв, в чем дело, мы с Барнаром завопили от радости и замахали руками, точно пара безумцев, сбежавших из сумасшедшего дома.

За нами тянулось невероятных размеров полотнище спутанного шелка. В складках этого шлейфа бились несколько десятков адских созданий. Паутина то раздувалась на ветру, то опадала снова, при каждом движении стряхивая с себя многоногих тварей, которые камнем летели вниз, извиваясь при этом, точно пытались найти какую-нибудь точку опоры в маслянистом скользком воздухе.

Так, кренясь и раскачиваясь, мы приближались к земле и спорили, в какую точку смрадного болота скорее всего попадем, хотя разницы, в сущности, никакой не было. Топь во всех направлениях пересекали поросшие травой илистые отмели, поэтому добраться до противоположного берега можно было из любого места. К тому же вода повсюду выглядела одинаково угрожающе. Ее поверхность то и дело вспучивалась или шла крупной рябью, выдавая присутствие каких-то ужасающе крупных существ.

Тут наш летательный аппарат накренился особенно сильно, а скорость падения неожиданно возросла. Встречный поток воздуха скрутил наш шлейф жгутом, который оказывал гораздо меньшее сопротивление ветру. Мы начали падать совершенно отвесно. Мутные воды устремились нам навстречу. Не долетев какой-нибудь сотни футов до места нашего вероятного приземления, мы увидели громадную пиявку, – во всяком случае, ни на что другое это создание не походило. Вздыбив над болотной жижей шестидесятифутовую трубу своего тела, с которого ручьями стекала грязь, пиявка самозабвенно протягивала к небу обрамленную бахромой торчащих в разные стороны клыков дыру рта, точно жаждала поцелуя. В ту же секунду из мутной воды прянули и другие, сгрудившись вокруг места нашего предполагаемого приземления.

Одна из них торчала прямо там, куда мы неминуемо должны были врезаться через какую-нибудь долю секунды. Похоже, она следила за нами, хотя каким образом – не знаю, ибо глаз у нее не было. Ее зияющая пасть оказалась на одной линии с центральной осью нашего летательного аппарата. До последней секунды я так и не мог решить, проглотит она нас целиком или нет, но мы все-таки оказались ей не по зубам. Заостренный нос нашей колесницы вошел радостно приветствовавшему нас чудовищу прямо в пасть.

Возможно, эти штуковины одинаково реагировали на любой летающий объект потому, что просто никогда не встречались с чем-либо столь крупным, как мы, – точно не знаю. Однако, какова бы ни была причина, наша пиявка пала жертвой серьезного заблуждения. Одним махом мы рассекли ее пасть и первые шестнадцать футов тела надвое, после чего, завязнув в пузыристой мягкости туши, выдернули ее из болота всю целиком, точно чудовищный восьмидесятифутовый корень. Так мы и приземлились, волоча за собой бездыханную пиявку. Надо сказать, она значительно смягчила наше соприкосновение с землей. Не успел наш летательный аппарат окончательно замереть в грязи, как мы выкатились наружу, схватили оружие и понеслись к ближайшему пропитанному водой, что твоя губка, пригорку, откуда начиналась полузатопленная тропа к суше.