Идем же, смертный, поищем ее душу - Ши Майкл - Страница 9

И она окончательно сползла с камня на землю.

– Подойди ко мне, Халдар Диркнисс, – устремила она взгляд на моего друга и улыбнулась, заметив, как он спешит исполнить ее просьбу.

Хотя девушка лежала на спине, все тело ее по-прежнему напряженно изгибалось, точно сопротивляясь земному притяжению. Даже затылок ее, казалось, не просто соприкасался с песком, но упирался в него, силясь вновь подняться.

– Путь в мой мир лежит через чью-то смерть. – Теперь слова давались ей легче, чем раньше, и она обращалась не только к Халдару, но и ко мне. – Один человек из Луркнахолма должен скоро умереть. Конечно, проще было бы подстеречь и убить какого-нибудь бродягу. Для заклятия, которое я вам скажу, все равно, кто бы ни умер.

– Мы не мясники! – воскликнул Халдар, оскорбленный. Даже не глядя в мою сторону, он знал, что я с ним согласен.

– Трудности нам только в радость. Мы придем к тебе через ту дверь, которая первой раскроется перед нами.

Далиссем медленно кивнула. Ее жесткий взгляд выражал одобрение.

– Ты хорошо говоришь, маленький смертный. И ты знаешь, Халдар Диркнисс, что, хотя ты и мал ростом, человек ты вовсе не маленький. – Последние слова она произнесла с особым нажимом, заметив, что мой друг снова готов вспылить. – За те несколько лет, что прошли с моей смерти, здесь побывало не так уж мало людей. Я всех их пропустила. Ни к кому не посылала своих мыслей. Да и стоило ли раскидывать сети и преодолевать такой бесконечно трудный подъем ради заурядных людишек? Наклонись ко мне, и я запечатлею в твоей памяти путь вниз и заклятие, которое поможет вам пройти.

Мой друг склонился к самым ее губам. Она долго что-то нашептывала ему, а он все смотрел в ночь, и по тому, как потрясенно расширились его глаза, видно было, что с каждым ее словом все новые и новые глубины открываются в его сознании.

Договорив, она уронила голову набок. Тело ее конвульсивно содрогнулось, и она с трудом вернулась в прежнее напряженное состояние.

– Отойдите, – прошипела она. – Отвернитесь. Я должна уйти так же, как и пришла. Что бы ни случилось, думайте о Ключе. Он будет вашим.

Мы послушно повернулись спиной. Ледяная волна липкого смрада снова окатила нас с головы до ног. За ней, словно шипение умирающего на песчаном берегу прилива, до нас донеслось чавканье десятков тысяч могильных червей, пожирающих плоть. Две крупные слезы выкатились из глаз моего друга и скатились в его бороду. В ту ночь мы спали, не неся стражи. Присутствие смерти в этом месте ощущалось так сильно, что ни один волк не осмелится подойти близко еще много дней.

Мой конь, почуяв бегство волков, успокоился и остался пастись поблизости. Мы встали еще до рассвета и собрались в дорогу, договорившись, что будем ехать верхом по очереди. Первым на лошадь сел Халдар, а я, держась за седло, побежал рядом. Когда мы пустились в путь, мой друг задумчиво произнес:

– Знаешь, Ниффт, она ведь не только рассказала мне о Дефальке и Шамблоре и сообщила заклинание, но еще и поведала массу других вещей, которым не было конца.

– Каких же? – спросил я.

– Не знаю! Они все внутри меня, но я не могу до них дотянуться.

Он ехал, а я бежал рядом. Мне не хотелось напоминать ему о времени. Так прошло утро. Моей выносливости хватило на три или четыре часа, но в конце концов мне пришлось таки вывести друга из задумчивости. Он удивился: ему казалось, что прошло не больше часа.

III

Дефальк из Луркнахолма посещал на протяжении одного дня множество таверн и постоялых дворов. Он бывал и в фешенебельных местах в районе Биржи, что покоится на огромных плотах прямо на озерной глади, и в более живописных местечках в районе верфей, где собирается самая разношерстная публика, и в питейных заведениях старого центра, неподалеку от судейских коллегий. Маршрут его зависел от того, с кем ему нужно было встретиться: то он разговаривал с брокером, то договаривался о продаже последнего улова кораблей своего тестя, то умасливал какого-нибудь судью из коллегии морского права, чтобы тот благосклонно выдал новый патент на ловлю рыбы в одном из самых богатых районов озера Большой Раскол. Так что, пока мы с Халдаром ходили за этим типом по пятам, отмечая места, которые он посещает, и время, когда он там бывает, город мы изучили лучше некуда. И все это время мы не забывали справляться о здоровье Капитана Флота Шамблора. Он, разумеется, не был настоящим капитаном, то есть не плавал на судах, но зато владел ими – его флотилия была одной из самых многочисленных в Луркнахолме. Город полнился слухами о его болезни. Когда мы только прибыли, Капитан, казалось, пошел на поправку, дав нам тем самым неделю на подготовку, и мы времени даром не теряли.

Тщательно изучив повадки своей жертвы, мы разработали план действий. И вот в намеченный день после полудня я сидел в засаде в узком переулке возле трактира «Перо и Пергамент» и поджидал Дефалька. Трактир этот находится в старом центре города, где улицы так узки, что единственным видом транспорта, который может с легкостью по ним передвигаться, является рикша. Собственно, именно потому мы и выбрали это место. Мы знали, что Дефальк никогда не ходит пешком, если есть возможность прокатиться, и что он обедает в этом трактире чаще, чем в других местах.

Накануне вечером я побывал в трактире – после закрытия, как ты понимаешь, – и провертел дыру в стене, чтобы удобнее было наблюдать за столом, где обычно сидел наш завсегдатай. И вот теперь, взобравшись на пустую бочку и загородившись от глаз любопытных прохожих горой каких-то ящиков, я прильнул к отверстию и приготовился ждать появления Дефалька. Но он уже был там. Мне с моего наблюдательного пункта было его хорошо видно. Перед ним на столе стояла пустая кружка. Он, видимо, кого-то ждал.

Дефальк был высок ростом и светловолос. Разворот плеч говорил о том, что молодость этого человека прошла в ратных трудах и забавах, однако теперь его талия и бедра почти не уступали по ширине грудной клетке. Лицо его было по-прежнему красиво, хотя привычка к сытой ленивой жизни несколько смазала когда-то решительные черты. Но главное – уверенность в собственной неотразимости – никуда не исчезло. Он наверняка все еще пользуется успехом у женщин своего круга, состоящего из вчерашних юнцов и завтрашних богачей. Тесть Дефалька, по нашим сведениям, был в меру состоятелен и зятя своего держал на коротком поводке. Наш подопечный имел все основания надеяться на обеспеченную жизнь, когда, прослужив лет этак десять в качестве сначала посредника, а потом и адъютанта какого-нибудь финансового воротилы, окончательно распрощается с молодостью. С первого взгляда было видно, что Дефальк – простая душа и не хочет от жизни ничего, кроме богатства, восхищения и неограниченного досуга. У него прямо на лице было написано: «Я ведь отличный парень, так разве все это не причитается мне по праву?» Он так искренне в это верил, что, клянусь, я и сам готов был с ним согласиться. Однажды, когда мы, как обычно, следовали за ним по пятам, Халдар повернулся ко мне и со странной горечью произнес:

– Клянусь Трещиной, даже лучшие из женщин влюбляются в таких вот олухов по неопытности. Должно быть, чем меньше мозгов и больше самодовольства, тем вернее победа!

В трактир вошел дородный чернобородый мужчина в камзоле из бордового шелка. Увидев его, Дефальк приветственно взмахнул рукой. Вошедший выглядел ровесником Дефалька, но двигался легко и упруго, а в глазах светилось животное наслаждение жизнью. Одежда выдавала в обоих состоятельных людей – в особенности в глаза бросались укороченные плащи с меховой опушкой, последний писк сезона, – но достаточно было взглянуть на расслабленные плечи и бледно-голубые глаза Дефалька и сравнить их с бьющей через край жизненной энергией другого, как становилось понятно, что бородач по праву рождения принадлежит к тому миру, в который его собеседник еще только силится войти.

В несколько широких шагов чернобородый подошел к столику Дефалька и панибратски хлопнул его по плечу. В чинной обстановке трактира его жест показался почти непристойным. Некоторое время он продолжал стоять у стола, нависая над Дефальком и оглушая его своей громогласной болтовней. Ему определенно доставляло удовольствие и собственное остроумие, и внимание людей за соседними столиками, тогда как собеседнику было явно не по себе. Наконец он уселся, продолжая создавать видимость приятельских отношений. Завязался разговор. Дефальк изо всех сил старался изобразить ответное жизнелюбие, говоря, однако, на полтона ниже, чем бородач, отчего казался неуклюжим и неискренним настолько, что больно было смотреть. Его друг, имя которого было Крамлод, упивался его замешательством.