Любовь по порядку - Барская Мария - Страница 6

Добралась я не слишком быстро, зато ни разу не стояла в пробке. Повезло. На проходной мне был выписан пропуск. Естественно, напортачили. На меня, Татьяну Ермолаевну Воротникову, пропуск имелся, а вот про «Тойоту» мою забыли, хотя и спрашивали, на машине ли я приеду? Сперва думала позвонить сценаристу, но потом плюнула и оставила машину на стоянке возле проходной. Прогуляюсь пешочком по территории.

Гулять пришлось долго — ушла не в ту сторону. Павильоны, павильоны, павильоны, и нигде не видно того, перед которым стоит памятник оператору с камерой в руках. И народа на огромной территории кинокомплекса в самом густонаселенном городе России — ноль. Как в тундре...

Наконец мне попался шатающийся тип в спецовке. Сильно нетрезвый уже с утра. Я ему объяснила, куда направляюсь. Он выслушал и сказал:

— Вертай назад к проходной, оттуда налево возьмешь, и аккурат к оператору выйдешь.

Вот, хоть и пьяный, но правильно объяснил. И корпус нужный сразу нашелся, и оператору памятник.

Сценарист меня встретил в такой продымленной комнате, что я даже сразу его не разглядела. Так, один силуэт, склонившийся над ноутбуком.

Увидев меня, он отпечатал еще какое-то слово и быстро закрыл компьютер. Видно, оберегал свои творческие тайны.

— Садитесь, — указал он мне на кресло, стоящее возле стеклянного журнального столика. — Если хотите, здесь можно курить.

А то я не догадалась!

— Не курю. И вообще, у вас нет такого места, где можно дышать?

Он хмыкнул:

— Буфет для некурящих. Если хотите, пойдемте. Хотя я сам туда не хожу.

«Естественно, не ходишь, — с неприязнью подумала я. — Но не отравляться же мне из-за этого! И потом, кто тут заказывает музыку?»

— Да, представьте, с удовольствием выпью кофе в буфете для некурящих, — произнесла я вслух.

Он вздохнул и повел меня на другой этаж.

В буфете мы купили у стойки кофе и уселись за столик, Теперь я наконец могла разглядеть, что представляет собой сценарист. По моим представлениям, сценарист — приблизительно то же самое, что писатель. А писатели представлялись мне исключительно пожилыми дяденьками неопределенного возраста. Преимущественно с бородой, в каком-нибудь вытянутом свитере или, как вариант, в кожаном пиджаке двадцатилетней давности. Еще вариант — в костюме, но при этом без галстука и в наглухо застегнутой черной рубашке.

Мой сценарист не имел ничего общего с подобным типажом. Лет сорок. Никакой бороды, даже модной. Зато густые каштановые волосы современно подстрижены. Этакая легкая небрежность, которая ему очень шла. И очечки от «Гуччи» — простенькие, но элегантные. И часики не хухры-мухры, а «Зенит». Художественно помятый льняной пиджачок тоже не на рынке куплен. И маечка под ним в цену иного пиджачка. Джинсы, правда, пока он сидит, не понятно какой фирмы, но уверена, не китайская подделка. Теперь понятно, куда потрачена оплата за наш «первый блин»! И лицо у этого сценариста хитрое, наглое. Наверное, уже придумал, как нас объегорить!

— Со мной что-то не так? — вдруг заерзал на стуле он.

Следовало срочно выходить из положения, и я, не придумав ничего лучшего, брякнула:

— Мне кажется, мы с вами где-то встречались.

Его серо-зеленые глаза затуманились обидой.

— Конечно, встречались. Год назад у вас в офисе. Элла меня вам представляла.

Элла — моя подчиненная, которая отвечала за проект — блин-комом! Только совершенно не помню, чтобы она нас знакомила! Может, как-нибудь на бегу получилось, но я все это время пребывала в полной уверенности, что со сценаристом не знакома. Мы столько раз обсуждали этот проект, а факт нашего знакомства ни разу не всплывал!

Похоже, моя забывчивость его изрядно задела. Как же, не запомнила и не заметила такого модного красавчика! Вон как помрачнел! Но ничего не поделаешь, контакт с ним налаживать надо. Извиниться? Нет, глупо. И я сказала:

— Знаете, жизнь такая суматошная. Каждый день со столькими людьми приходится общаться, вот и выходят накладки. Лицо ваше помню, фамилию тоже, только по раздельности.

Он примиряюще улыбнулся.

— У меня тоже случается. Ничего не поделаешь: гибнем в информационном потоке.

Кажется, есть контакт!

— Мне передали, что вы собираетесь показать, с какой продукцией мы будем работать на этот раз, — перешел к делу он.

Я вытащила из сумки несколько проспектов и принялась объяснять:

— Наша новая перьевая ручка класса люкс. Перо из восемнадцатикаратного золота, колпачок — золото с лаком, корпус — лак, золото и платиновые вставки.

Взяв у меня из рук проспект, он внимательно изучил картинку и с явным личным интересом осведомился:

— А образца не будет?

— Будет. Для съемок. — Я сделала ударение на второй фразе.

Он вздохнул.

— А лично для сценариста? Ну, чтобы я мог проникнуться образом.

— Если вы действительно проникнетесь образом и он удачно перенесется на киноэкран, будоража душу и воображение зрителей, тогда можете рассчитывать и на образец, — весьма выразительно изрекла я.

— Очень разумный и практичный подход, — вынужден был признать он.

Еще какое-то время повертев в руках проспект, сказал:

— Знаете, могу вообще так сценарий построить, что все действие сериала будет крутиться вокруг этой ручки. Это в моей власти и в моих силах.

Такое предложение меня сильно заинтересовало, и я, одарив собеседника своей самой очаровательной из улыбок, попросила:

— Вот об этом, пожалуйста, поподробнее.

Он охотно пустился в объяснения:

— Жанр нашего сериала уже определен: детективный триллер. Так вот, почему бы не сделать, что именно в ручке вашей фирмы спрятано какое-нибудь послание или еще что-то в том же духе, и ее усиленно ищут.

— Не пойдет, — отвергла я. — В этом случае зритель ее увидит только в конце сериала, когда наступит развязка. А нам требуется, чтобы она в каждой серии появлялась. — Я выдержала поистине театральную паузу и с нажимом добавила: — Крупным планом!

Другой бы наверняка поежился. А этому хоть бы хны! Даже глаз от проспекта не оторвал. Ручка понравилась! На холяву хочет получить!

— Нет проблем, — только и бросил он. — Переделаем «искать» в «охотиться». Понимаете, ручка то появляется, то исчезает. И снова за ней погоня.

— Уже лучше, — не торопилась восторгаться я.

А он продолжал фантазировать:

— Татьяна Ермолаевна, мы эдакий ретро-детективчик сочиним. После Акунина стало очень модным.

— Какое ретро, Константин Александрович! — вознегодовала я. — Ручка-то современная. Я же вам говорила: последняя модель.

— Однако фасон у нее явно ретро.

И снова — жадный взгляд в каталог. Этот киношный котяра чуть ли не облизывался на нее!

— В чем-то вы правы, но нам хочется современности. Чтобы зритель ассоциировал себя с этой ручкой.

— Введем в сюжет элементы фантастики, — снова зафонтанировал идеями он. — Ручка попадает из наших дней в прошлое. Или наоборот. На ваше усмотрение. Хотя с ретро-тематикой могут возникнуть проблемы, — вдруг охватили его сомнения. — Тут с продюсером надо посоветоваться. Но это я так, теоретически. Предлагаю остановиться на варианте, что ручка из прошлого перенеслась в настоящее. Таким образом создаются преемственность и ощущение вечной ценности.

— Недурно. — Я задумалась. — Вечная ценность звучит привлекательно. Загвоздка теперь одна. Мы эту ручку позиционируем как изделие для современных, мобильных и успешных людей.

— Чем же им вечная ценность мешает? — не понял он. — Охотиться за ручкой будет молодой, современный, мобильный, успешный и целеустремленный герой.

Все, по его словам, складывалось для меня настолько хорошо, что я поневоле заподозрила подвох. Наобещает сейчас с три короба, а в последний момент выяснится, что кадры с ручкой вырезали по распоряжению продюсера или режиссера. Ладно. Это я отслежу дальше. А пока, главное, пусть поподробнее пропишет ручку и текст представит мне на одобрение.

— Значит, останавливаемся на ручке, попавшей из прошлого в современность, и вокруг нее крутим? — спросил он меня.