Здравствуйте, я Ваша золушка! - Климова Юлия - Страница 30

    Наконец, он медленно поднял руку, что-то буркнул под нос и нажал кнопку.

    Сначала – тишина, потом еле слышные шаги, потом опять тишина, потом бряцанье замка.

    Федор Иванович обернулся на Сашеньку и, встретив понимающий взгляд, несколько приободрился.

    Дверь распахнулась.

    – Добрый вечер, – ровно произнесла Мария Дмитриевна Веревкина, приветствуя гостей.

    – Здравствуй, Машенька… Маша… А я вот зашел… по делу. А это – Александра, постоялица моя. У нас тут кое-что приключилось… только ты можешь помочь… э-э-э… да, только ты.

    Сашенька, прижимая к груди чехол с платьем, с интересом и надеждой смотрела на Марию Дмитриевну. Именно такой она ее представляла – приятной, женственной, спокойной. Тяжелые каштановые волосы собраны на затылке в пучок, взгляд чуть строгий, но в глазах искрится тепло, кофта белая, накрахмаленная… Она похожа на добрую учительницу, которая собирается сказать нечто важное на классном собрании.

    – Проходите, пожалуйста, – Мария Дмитриевна посторонилась, пропуская гостей.

    Очутившись в единственной комнате уютной квартиры, Сашенька огляделась – да, здесь действительно живет профессиональная портниха и ее жизнь неотделима от любимого ремесла. В углу – деревянная ширма, дверцы массивного шкафа открыты и на них на двух тонких золотистых вешалках висят прямое платье и недошитое короткое пальто, на столе несколько игольниц, напоминающих рассерженных ежиков, голубой сантиметр, оранжевый сантиметр, линейка, плоские кругляши мела, коробка с обрезками ткани. Но на полу – ни ленточки, ни ниточки, ни пылинки.

    – Машенька… Маша, – вновь неуверенно забормотал Федор Иванович, – давай пройдем в кухню… и я тебе все объясню… э-э-э… я бы не стал тебя беспокоить, но… а Саша пока посидит здесь… подождет…

    На лице Марии Дмитриевны появилась улыбка – быстрая, приятная, и этого оказалось достаточно, чтобы Сашенька успокоилась.

    – Хорошо, я как раз заварю чай. У меня есть пирожки с повидлом. Александра, вы любите пирожки?

    – Да, очень люблю.

    – Вот и прекрасно. Пойдем, Федор, ты мне поможешь.

    На кухне Федор Иванович сник. Оказавшись наедине со своей любимой Машенькой, он окончательно убедился в том, что жить без нее он больше не может. Не может и все тут! Ах, как же она красива. И родная, до боли в сердце – родная! Он прижался спиной к подоконнику, немного обрадовался, отметив, что никаких гвоздик не наблюдается, и выдохнул:

    – А я тебе гладиолусы… передавал…. Твой любимый сорт…

    – Спасибо, я поняла, чей это подарок.

    – И что? – Федор Иванович подался вперед.

    – Спасибо, – повторила Мария Дмитриевна и засуетилась около плиты. По ее виду никак нельзя было понять, о чем она думает, рада гостям или нет. И вдруг она замерла – в одной руке тарелка, в другой заварочный чайник, повернула голову и посмотрела в глаза бывшему мужу. – Вот и свиделись… – тихо произнесла она.

    Сглотнув, Федор Иванович резко схватил с блюда пирожок и принялся его поедать с невероятной скоростью – нервное напряжение достигло пика и справиться с ним он уже не мог. Слопав один пирожок, Федор Иванович схватился за другой, и за третий.

    Мария Дмитриевна вздохнула и спросила:

    – А что у тебя с рукой?

    – Рана, – с набитым ртом произнес Федор Дмитриевич, протягивая обмотанную бинтом ладонь. – Очень глубокая! Еле кровь остановили… – и тут он вспомнил про Сашу. – Машенька, милая, помоги! Времени совсем не осталось!

    Мария Дмитриевна вздрогнула и со стуком поставила маленький керамический чайник на конфорку.

    – Да что у вас случилось-то?

    Не зная с чего начать, Федор Иванович стал выдавать информацию небольшими порциями и вовсе не в той последовательности, в какой надо было. Он так торопился, что часть слов проглатывал, но несмотря на это история получилась понятной и по-настоящему трогательной. Теперь Мария Дмитриевна знала все: и про вредную тетку Галину Аркадьевну, и про наглую Светку, и про прохиндея Пашку, и про Марину, и про Осенний Бал…

    – …влюбилась она, что ли – не пойму… а только обязательно ей надо попасть на этот бал! Она так ждала… разучивала танцы, – горячился Федор Иванович, размахивая руками, – не ела сегодня ни черта! Ты ей пирожков-то дай, пожалуйста, от таких пирожков никто отказаться не сможет! А я же не со зла… испортил, как есть платье испортил… А если рюшку на это место какую-нибудь пришить, а? Или бантик? Ты же волшебница, руки у тебя золотые… Помоги.

    Выслушав речь до конца, Мария Дмитриевна подхватила блюдо с пирожками и, покачав головой, молча, вышла из кухни. Федор Иванович чуть ли не вприпрыжку последовал за ней.

* * *

    В ГЦКЗ «Россия» Марина приехала без двадцати девять. Относительно своей подопечной она уже успокоилась (приедет – хорошо, нет – ну, что с ней поделаешь…) и теперь спокойно прохаживалась мимо огромных зеркал, поглядывая то на свое отражение, то на роскошные букеты из бордовых и белых роз, выстроенные вдоль стен. Ее элегантное серебристо-сиреневое платье из тафты и органзы подчеркивало бесспорные достоинства фигуры и безукоризненно подходило к лицу. Прикоснувшись к волосам, непривычно уложенным в тугую высокую прическу, Марина остановилась и повернула голову к помпезно украшенному входу. Наконец-то! Андрей Юрьевич Белозерцев.

    Он не предложил ее подвезти, не договорился заранее о встрече. Он вообще никогда не выходил за рамки рабочих отношений. Ни на йоту. А она ждала – терпеливо, молчаливо. Много лет ждала.

    Когда же это началось? Да пожалуй, на первой встрече, когда он снял очки, протер их специальной салфеткой, вновь нацепил на нос и уткнулся в ее резюме. «Та-а-ак…», – протянул он, сосредоточенно читая, а ее пальцы мгновенно онемели и во рту пересохло.

    Она старалась, работала за троих, не высыпалась и редко позволяла себе мечтать. Зачем мечтать? Все понятно – он начальник, она подчиненный, только работа и ничего более. И день шел за днем, и душа не ждала перемен…

    Он не женат, романы с женщинами так редки, что на них можно не обращать внимания (она в курсе, она «наводила справки»…), закоренелый холостяк, трудоголик. И она такая же, только не по доброй воле, а вынужденно. Он рядом и – хорошо, спокойно. Он принадлежит только ей, правда, ничего об этом не знает…

    – Марина, добрый вечер, вы прекрасно выглядите, – произнес Андрей Юрьевич, убирая пригласительный билет в карман. Сам он тоже выглядел превосходно: подтянут, свеж, одет с иголочки.

    – Спасибо. – Марина искренне и радостно улыбнулась.

    – Где Александра?

    – Подъедет позже, возникли некоторые осложнения и она задержится.

    – Надеюсь, ничего серьезного…

    – Ничего серьезного. Наши, кстати, тоже еще не появились, Денюхин вечно опаздывает… – Марина раскрыла маленькую сумочку-кошелек и вынула мобильный телефон, – сейчас я ему позвоню.

    – Не стоит, – Белозерцев огляделся и, перескакивая с «вы» на «ты», добавил: – ты слишком много работаешь, отдохни хотя бы этим вечером, ребята сами все сделают.

    Если бы он произнес эти слова иначе, не так ровно, дежурно… если бы!..

    – Пожалуй, я так и сделаю, – Марина кивнула и убрала мобильник в сумочку. – В главном зале пока разброд и шатание, шампанского нет… Я побуду здесь, скоро начнет играть оркестр… может, дождусь Сашу.

    – Хорошо. Ты молодец, отлично справляешься, впрочем, как всегда. – Андрей Юрьевич взял Марину за локоть, – я просмотрел отзывы читателей на нашем сайте – народ заинтригован рассказами Александры и ждет продолжения, а это то, что нам нужно… – Он отвлекся, увидев на лестнице знакомого, махнул рукой и торопливо произнес: – пойду поздороваюсь, встретимся в зале.

    «Идите, Андрей Юрьевич, – глядя в спину Белозерцеву, подумала Марина. – И, конечно, мы встретимся в зале… Возможно, я даже приглашу вас на танец».