Противостояние - Шхиян Сергей - Страница 14

– Даша, – сказал я, когда она, уже одетая, прервала мои наблюдения за улицей и зашла в гостиную проститься, – ты совсем не знаешь наше время и собираешься жить у практически незнакомого человека! Это, по меньшей мере, глупо.

– Умнее сидеть в четырех стенах и смотреть телевизор? – резонно спросила она.

– Нет, конечно, можешь почитать современные книги и хоть немного разобраться в нашей эпохе. Если хочешь, я их тебе подберу… Походи по музеям, театрам, просто пообщайся с людьми. Прости, что уделял тебе мало времени, но…

– А ты его мне уделял? Я что-то не заметила. Думаешь, я не вижу, что мое присутствие тебя тяготит!

– Это ты зря, мне ведь и самому нужно снова приспосабливаться к этой жизни. У меня тоже есть проблемы с адаптацией.

– Вот когда привыкнешь и, наконец, поймешь, что потерял, – делая упор на последнем слове, резко сказала она, – я, может быть, к тебе и вернусь! И не забудь, ты обещал помочь мне достать документы, – сказала она, после чего повернулась на месте и пошла к выходу.

– Погоди, – остановил я ее, – а что делать с твоей частью украшений?

– Ах, оставь меня, делай, что хочешь!

– Здесь их держать нельзя, они слишком дорогие, мало ли что! Я хочу арендовать ячейки в банке. Там их держать безопаснее…

– Ты прекрасно знаешь, что материальные ценности меня не интересуют! – гордо заявила Ордынцева. – Поступай, как тебе заблагорассудится.

– Лучше бы сначала разделить их поровну, – предложил я, подумав, что для подогрева чувств Вадику двух брошей окажется мало.

Как делить неделимое, я не знал, но брать только на себя ответственность за сохранность такого количества ценностей не хотел.

Мало ли как повернутся обстоятельства!

События вчерашнего дня были тому подтверждением. Балтийский матрос «грабил награбленное» без учета художественной или коммерческой ценности Он явно просто хватал все, что подворачивалось под руку, так что наряду с необыкновенно красивыми и, вероятно, дорогими изделиями, было много аляповатой дешевки.

Жизненный же опыт мне подсказывал, что неоговоренные имущественные дела имеют способность отравлять в будущем и отношения, и жизнь.

А деньги, особенно большие, еще и пахнуть кровью.

– Я полностью доверяю тебе! – холодно прервала мои размышления революционная барышня и пошла к выходу. – Раздели, как сочтешь нужным!

– Оставь хоть телефон, чтобы знать, где тебя искать! – крикнул я вдогонку.

– Я тебе сама позвоню, – бросила она через плечо.

– Ну, как знаешь, – сказал я захлопнувшейся двери.

В этот момент опять позвонили, но не с угрозами, а спросили какую-то Анну Ивановну. Голос был мужской, и снова какой-то глумливо дурашливый.

– Вы ошиблись номером, – сказал я.

Не успел положить трубку, как раздался очередной звонок.

– Слушаю? – сказал я как можно спокойнее.

– Эй ты, позови Аньку! – сказал тот же человек. – Или хуже будет!

– Хорошо, подождите, она скоро подойдет, – пообещал я и, оставив неизвестного наглеца с трубкой в руке ждать мифическую «Аньку», занялся своими делами.

Первым делом против неизвестных противников стоило предпринять превентивные меры. Идея, как направить их по ложному пути, возникла сама по себе, как бы на пустом месте. Я вытащил из швабры палку, отпилил ее, оставив метровый конец, после чего привязал к ней веревку на манер сабельной перевязи. Потом повесил «саблю» на плечо и надел старый длиннополый плащ. Теперь, если за мной установили наблюдение, главное было не переиграть. Я покрутился перед зеркалом, под плащом ничего заметно не было. Все получалось по Станиславскому, мне самому захотелось поверить, что я ничего не прячу.

Подготовившись таким образом, я на всякий случай прихватил с собой все наши ценности, вышел во двор и, незаметно оглядываясь по сторонам, прокрался к «ракушке». Спрятанная палка мне мешала, но я изловчился открыть «ракушку» так, чтобы со стороны не было заметно, что у меня что-то есть под одеждой, Таким же манером я садился в машину: осторожно и неловко. Палка, по-моему, ни разу не оттопырила полу плаща, но если кто-то наблюдает за мной, то сможет догадаться, что я что-то прячу. В этом, собственно, и заключалась дебютная идея. Далее нужно было оторваться от вероятной слежки и обдурить наблюдателей, заставить их поверить, что я увез оружие из дома. Все просто и, как я надеялся, разумно.

Обнаружить за собой слежку может или профессионал, или любитель детективов. Нужно, наблюдая за улицей, менять направление движение, пробегать через проходные дворы, наблюдать за улицей в витрины магазинов. Это известно всем, в том числе и мне, На машине убегать от преследователей сложнее, но тут мне помогло американское кино. Начал я с нарушения правил движения – пару раз разворачивался через две сплошные линии, проскакивал на включившийся красный свет, короче говоря, вел себя, как показывают в боевиках. Слава Богу, ни один гаишник не заметил моих выходок на дороге, иначе у него, а не у меня был бы удачный день. Судя по тому, что никто вслед за мной правила не нарушал, со слежкой я перемудрил. Есть такой старый анекдот:

– По прерии мчится неуловимый ковбой Джон Смит, – говорит рассказчик и замолкает.

– Простите, – спрашивает заинтригованный слушатель, – а почему он неуловимый?

– А кто его ловить будет, кому он нужен!

Однако, полностью исключать возможность слежки я не рискнул и решил осуществить намеченный план до конца. Покрутившись по городу, я выбрался на кольцевую дорогу, а потом съехал на Калужское шоссе. По-прежнему никакого преследования заметно не было, и я собрался возвратиться домой, тем более что погода была отвратительная, в воздухе висел грязный туман, и каждые три минуты приходилось омывать и очищать лобовое стекло. Но я уже миновал город Ватутенки и решил не халтурить, по кольцевой бетонке доехать до Симферопольского шоссе, сделав, таким образом, крут. С бетонкой я промахнулся. По ней одна за другой, длинной колонной, тащились большегрузные грузовые машины, и мне никак не удавалось их обогнать. Ехать со скоростью 40-50 километров было скучно, тем более, что от больших колес фур в лобовое стекло летела грязная водная пыль, и дворники не успевали ее разгребать. Я остановился на опушке придорожного леса и вышел из машины. Везти назад в Москву распиленную палку от швабры было незачем, я выбросил ее в кювет, а сам пошел прогуляться по неотложному делу…