Царская пленница - Шхиян Сергей - Страница 6

Так же рационально уничтожались следы пыток и убийств. Тела расчленялись на огромной плахе и в нагруженных камнями рогожных мешках (запас которых был внушителен) топили в реке, выбрасывая в специальную дверку. Дело у Сил Силыча было поставлено на поток.

Чем дольше я находился в этом помещении, тем большую ненависть и отвращение испытывал к благостному старцу — организатору подпольного предприятия смерти. Мне расхотелось бежать, я начал закипать гневом. Возникло непреодолимое желание поставить точку в карьере надворного советника.

Разобравшись в обстановке, я обнаружил, что выбраться из подвала проще простого, нужно только открыть дверцу для сброса в реку замученных и убитых людей и вылезти через нее на волю. Обнаружив путь для отступления, на случай непредвиденных осложнений, я окончательно успокоился. Оставалось дождаться, когда Микулушка сомлеет от потери крови.

Чтобы отвлечься, я начал придумывать себя занятия: обошел подвал, поднатужившись, открыл дверцу для выброса тел. Послышался плеск воды. Я высунулся наружу. Река оказалась совсем рядом, всего в полуметре от стены. В очередной раз я подивился изобретательности старичка, видимо, пользующегося любым подъемом воды в Неве, для дармовой уборки подвала. От близости реки нестерпимо захотелось выкупаться, смыть с себя кровь, грязь и смрад последних дней. Удержала только мысль о страшных рогожных мешках, лежащих где-то рядом, в глубине.

Было похоже, что мастодонт свое отжил. Он тихо стонал и дышал коротко и прерывисто. Я на всякий случай потыкал его дубиной, очень осторожно и с почтительного расстояния. Микулушка со своей животной силой, даже умирающий был крайне опасен. Он никак на меня не отреагировал, только пробормотал что-то нечленораздельное.

Путь наверх был открыт. Я подобрал потушенный свечной фонарик, запалил его от прогорающего факела и все с тем же топором поднялся по лестнице. Крышка люка оказалась неимоверно тяжелой. Пришлось, что было сил, упереться ногами в ступени и толкать ее и руками, и головой, пока она не открылась. В комнате, как я и ожидал, никого не было. «Хитрый» палач намеренно оставил дверь на задвижке, чтобы хозяин не застал его врасплох.

Мне осталось отодвинуть засов и проверить коридор. Он был пуст. Я понадеялся на то, что, для большей секретности, старичок не держит в доме много прислуги. До сих пор я видел только одного слугу — рябого толстяка с прыщавым лицом. Однако рисковать не хотел и на розыски «благодетеля» пошел с предельной осторожностью.

Я вернулся по коридору в противоположный конец здания, где сидел взаперти в коморке. Нашел узкую стационарную лестницу, ведущую наверх. Поднялся по ней на второй этаж и попал в какой-то коридор без окон.

Освещая путь свечным фонарем, я пошел вдоль длинного, широкого коридора. В него выходили закрытые на висячие замки двери. Только в самом его конце нашлась одна незапертая комната.

Стараясь не скрипнуть петлями, я очень осторожно приоткрыл дверь. В образовавшуюся щель стала видна большая комната, освещенная сумеречным утренним светом.

Сначала я решил, что это нечто вроде склада. Она была заставлена разномастной мебелью, по виду дорогой. Я увеличил щель и просунул голову внутрь. Теперь мне стал виден диван, застеленный какими-то тряпками, и предметы мужской одежды, разбросанные по стулья и креслам.

Я проскользнул внутрь и только тогда разглядел два канделябра утыканных горящими свечами. Они стояли на большом письменном столе. Сам стол был украшен вычурной серебряной чернильницей в виде средневекового европейского города, массивным глобусом и статуэткой летящего ангела.

Перед ним, спинкой к дверям, высилось большое резное кресло, в котором кто-то сидел — была видна рука лежащая на подлокотнике.

Я прокрался вперед, скрываясь за креслом, и увидел на краю стола свою обнаженную саблю. Их благородие титулярный советник Сил Силыч, склонив лысую, с седым венчиком волос голову, через большую лупу рассматривал украшавшие ножны самоцветные камни. Он так увлекся изучением новоприобретенного сокровища, что опомнился только тогда, когда я взял со стола оружие.

Старик вздрогнул от неожиданности, но самообладания не потерял, только бросил на меня из-за плеча быстрый, косой взгляд. Потом повернулся так, что оказался лицом ко мне

— Якши ятаган, бала, — сказал он на ломанном татарском языке и хорошо, по-доброму улыбнулся.

Я поразился такой выдержке и усилил, как говорится, бдительность.

— Абсолютно с вами согласен, уважаемый аксакал, вещь действительно редкая, возможно уникальная, настоящий индийский булат, времен первых крестовых походов, а то и того старее.

Такого поворота событий Сил Силыч не ожидал. Глаза его вспыхнули, как будто в них полыхнул отсвет канделябров. Однако он тут же взял себя в руки и с дробным старческим смешком спросил:

— Так ты понимаешь русскую речь? Вот и молодцом. А как там мой Микула, вы же, кажется, были вместе?

— С Микулушкой, Сил Силыч, вышла промашка. Приказал вам долго жить.

Глаза следователя опять на миг вышли из-под его контроля и полыхнули холодной, беспощадной яростью. Я невольно отступил назад, подумав, что он бросится на меня. Однако старик сумел взять себя в руки и заискивающе, ласково мне улыбнулся, как своему любимому начальнику. Особой нужды в этом не было. Я стоял с окровавленным топором в левой и обнаженной саблей в правой руке и смотрел на него без особого восторга и благоговения.

— Преставился, говоришь? Бог ему судья. Очень плохим был человеком. Я его сам боялся! Зверем был, чистым зверем был покойник! Ну, что ж, собаке собачья смерть! — старик явно не до конца врубился в ситуацию и продолжал парить мне мозги по старой, накатанной схеме. — А ты, значит, теперь здесь! Молодцом! Ты мне сразу понравился. Что ж, думаю, мы сможем поладить.

— Я в этом не уверен, — усомнился я, стараясь говорить так же, как и он, просто, без аффектации.

— Почему же? Паренек ты смышленый, поможешь мне найти Крылова, я сделаю тебе хороший паспорт, и гуляй на все четыре стороны. А захочешь, к себе возьму служить, помогу получить классный чин. Глядишь, дворянином станешь, а то и того выше, графом! Будешь на золотой карете ездить, чего лучше!

— А зачем вам так понадобился Крылов?

— Тебе пока этого не понять.

— Объясните, может, и пойму. Нам теперь спешить некуда. Сами же вы, Сил Силыч, сказали, что я смышленый.

У следователя дрогнули веки. При мне его никто не называл по имени-отчеству, он это помнил и сразу отметил мою непонятную осведомленность.

— А откуда ты знаешь мое прозвание?

— Как же, — с плохо скрытой насмешкой ответил я, — вы человек известный, надворный советник, без пяти минут — князь!

— Ты мальчик, как я погляжу, не так-то прост. И, думаю, не тот за кого себя выдаешь…

— Вы собирались рассказать, зачем вам так понадобился Крылов, — вернулся я к прерванному разговору.

— Он очень опасный человек, — таинственным тоном сказал старик. — Опаснейший! Убийца! Народа погубил — тьму. Сирот ножом на куски резал! А денег награбил, не меряно! Вот я и хотел отчизне службу сослужить, — добавил следователь, приметив, что я не очень поверил в его страшилку. — Мне самому-то, много ли нужно? Хлеба корочку, да кашки тарелочку. Для деток малых стараюсь, чтобы, как призовет меня Господь, с голоду не опухли, по миру с сумой не побирались!

Старик так расчувствовался, что пустил натуральную слезу, и тут же смущенно вытер щеки руками.

— Жена, значит, детки малые? — посочувствовал я. — На молочко не хватает?

— Истинная правда. Ох, как бедуем! Не каждый день маковую росинку во рту держим!

— Значит, деток нечем кормить? — прервал я прочувственную тираду. — А люди говорят, что вы бобыль. Деток, выходит, на стороне прижили?

— Что ты, мальчик, понимаешь, деньги всем нужны: и малым и старым! Я смолоду много лиха натерпелся, в обносках ходил, сухой коркой питался!

— Так ведь это когда было, а сейчас уже есть, поди, лишняя копеечка? Вот пошарю по вашим закромам, может, что и сыщется. А коли не найду — тогда и посочувствую. Только, думаю, у вас не только на молочишко, но и на водочку найдется! — провоцировал я прижимистого старичка.