Цветочек - Аверкиева Наталья "Иманка" - Страница 7

— Ты только не шевелись, — бормотал он, скорее себе, чем Тому. — Не шевелись. Сейчас все будет хорошо, слышишь. Времени мало прошло, кровь пережата, но это не критично. Все будет хорошо, только не шевелись.

Веревка поддалась — лопнула. Он едва успел зафиксировать руку, когда кинжал сорвался.

— Вот видишь! — радостно воскликнул Вилл, откидывая в сторону обрезки. — Всё хорошо. Сейчас кровь уйдет… Давай вторую руку. И не бойся, всё получилось!

Вторую веревку он разрезал быстрее первой — было уже не так страшно и руки не дрожали. Он действовал смелее, понимая, как именно надо сделать надрез, чтобы не поранить кожу. С ногами все вышло совсем хорошо. Он счастливо улыбнулся Тому и взял его руки в свои, принялся осторожно и очень нежно гладить и массировать каждый палец, заставляя застоявшуюся кровь двигаться быстрее.

Когда опухоль немного спала, и руки Тома стали похожи на руки, Вилл обнял тихо плачущего мальчишку, как когда-то его обнимала кормилица, прижал к груди и погладил по спине, приговаривая:

— Не бойся, с руками все будет хорошо. Надо немного времени, но уже сейчас видно, что с ними все хорошо. Они не повредили. Не успели. Руки и ноги двигаются. Всё пройдет. Прости, я видел… Но они так быстро действовали и было так страшно, что я сначала не понял, а потом… Прости… Если бы я вмешался раньше, то они бы ничего тебе не сделали. Это я виноват. Прости…

Он прижимался щекой к его макушке, как когда-то прижималась щекой к нему кормилица. Он гладил его по спине, по плечам, по рукам, как когда-то гладила кормилица. Он окутывал его лаской, по которой соскучился сам, которая накопилась в нем за эти долгие месяцы без кормилицы. Он интуитивно старался прижать его посильнее к себе, чувствуя, что от тесного контакта, Том успокаивается, перестает дрожать, сам прижимается к нему, крепко обняв. Когда он окончательно успокоился и перестал лить слезы, Вилл наклонился к самому уху и зашептал:

— Послушай, давай договоримся. Об этом никто никогда не узнает. Они — ведьмы — никому ничего не скажут — так они испортят колдовство, которое у них все равно не получилось. Но о колдовстве нельзя говорить, а значит они болтать не будут. Я не скажу никому. Мне просто некому. Да и король, если узнает, что я один ночью выходил из замка… В общем, ему не надо знать, что меня не было в замке. И ты тоже молчи, никому не говори, даже своим друзьям. Когда никто не знает, то ничего и не было, хорошо? — Том кивнул. — Не выдавай меня. Король в гневе убить может.

— А что вы здесь делали? — поднял на него Том красные глаза.

Вилл не поверил собственным ушам — Том заговорил с ним! Том! Том заговорил с ним! В груди все ликовало и пело, кружилось в быстром хороводе, распускалось ромашками и яркими маками. Он очень осторожно убрал волосы с его лица и вытер слезы. Посмотрел в карие лисьи глаза с длинными ресницами, которые доставали почти до бровей. Провел пальцем по контуру лица от виска к подбородку, по перебитой брови, по белому, едва заметному шрамику на щеке.

— Я в тебя как в зеркало смотрюсь, — произнес удивленно. — Только у тебя родинки тут, — кончик пальца коснулся родинки под своей губой, а потом того же места под его, — родинки тут нет. А у меня тут нет, — прикосновение к родинке на его щеке, а потом на то же место к своей. Рывком обнял его опять, прижавшись щекой к макушке. Том не вырывался, не дергался, покрепче сцепил руки за спиной. — Я никогда в жизни не был за стенами замка. Никогда не купался в реке. Я хотел сегодня попробовать, каково это искупаться в реке.

Том опять поднял к нему лицо.

— А вы плавать умеете?

Вилл качнул головой, отчаянно оттягивая момент, когда надо будет выпустить его из своих объятий.

— Тогда вам здесь нельзя купаться. Тут омуты. На дно затянут. Это самое гиблое место на реке, — бормотал Том.

— А ты?

— А я плавать умею. Мы здесь всегда с ребятами рыбу ловим. Тут Эмиль сети ставит, потому что рыбы много по дну ходит. Мне здесь до дома близко…

Принц прислушивался к нему — к выравнивающемуся дыханию, к успокаивающемуся сердцу, к малейшему движению. Надо уже отпускать, но не хочется. Наверное, он выглядит, как последний придурок, вцепившись в него. Но какое-то странное чувство чего-то своего, родного, такого же безумно одинокого, заполняет тело и разум, заставляя оттягивать момент расставания как можно дольше.

— Тебе, наверное, домой надо, да? — тихо спросил Вилл.

Том покачал головой, пощекотав волосами его губы.

— Мне уже лучше дома не показываться… Ульрих скорее всего проснулся…

— Кто это?

— Мой старший брат… — поморщился он.

— Хочешь, я пойду с тобой и скажу, что ты спас меня, попрошу, чтобы тебя не трогали? Или хочешь, пойдем в замок… Король любит тебя, он разрешит остаться. — В голосе послышались какие-то истеричные нотки. Том сейчас уйдет. А вдруг не вернется? Вдруг не захочет его больше видеть?

— Я не могу. Его величество добры ко мне, но я не хочу этим злоупотреблять.

Том не разнимал рук, не отстранялся, так и сидел, уткнувшись носом в его грудь. Вилл гладил его по спине, пальцы путались в спутанных влажных волосах. Завтра ничего этого не будет. Завтра Том придет в себя и даже не повернет носа в его сторону. А сейчас он такой беззащитный, такой родной, такой теплый сидит у него в объятиях и дарит ни с чем не сравнимое ощущение радости и покоя.

— Вам, наверное, домой надо? — спросил Том тихо через несколько самых счастливых в жизни Вилла минут.

Принц хмыкнул и с горечью произнес:

— Мне уже лучше в замке не показываться… Король скорее всего проснулся…

Том задумался, а потом отстранился (стало сразу же пронзительно холодно) и сказал:

— Раз уж нам двоим попадет, то, предлагаю, сделать вот что. Пока рано и на реке никого нет, пойдемте купаться. Только на мелководье, здесь действительно очень опасное место. Я хочу с себя все смыть, а вы, ваше высочество… Ну, право слово, зря что ли вы пришли на речку? А потом я провожу вас в замок.

— А ты?

— А я что-нибудь придумаю. Просто уже совсем светло, люди на улицы выходят, а вам бы не надо без охраны ходить, тут его величество прав. Мало ли что может случиться. Я проведу вас к замку безлюдными улочками. Так безопасно.

Том с явным неудовольствием отодвинулся от принца и осторожно поднялся.

— Больно? — заботливо спросил Вилл, внимательно осматривая травмы — красные кривые полосы на руках и ногах. Но, в целом, кажется, всё хорошо. Кровообращение восстановилось, опухоль окончательно спала и руки такие, какими и должны быть — нормальные и розовые.

— Вроде бы нет. Неприятно немного, — бережно осматривая себя, отозвался Том. — Вон следы красные остались. — Провел пальцем. Показал. — Я думал, что они мне руки совсем оторвут. Такая сильная боль была, словно молниями прошила от пальцев к плечам и по груди ударила.

Вилл удивленно вскинул голову, открыл рот, чтобы сказать, что почувствовал то же самое, но смог лишь кивнуть.

— К вечеру пройдет. — Том отряхнул зад от песка, натянул штаны и рубашку поискал по берегу боты. — Ну что, ваше высочество, айда купаться?

Вилл с готовностью вскочил. Вытащил из кустов тонкий шелковый плащ, про который в спешке забыл. Завязал тесемки и накинул на голову капюшон. Мальчишка прошелся туда-сюда, явно прислушиваясь к собственным ощущениям, а потом махнул рукой, призывая принца идти за собой. Хотя, конечно, по всем правилам этикета надо было его пропустить вперед. Все-таки принц, да еще наследный.

Том привел его к самому спокойному месту — здесь отмель, течение почти не чувствуется, берег песчаный и пологий. Принц, по идее, утонуть не должен, даже если решится на такое специально.

— Здесь безопасно, — заверил он подрастерявшую всякую храбрость венценосную особу. Цветочек стоял немного напуганный и явно растерянный. Том ободряюще улыбнулся: — Я буду рядом, поэтому не бойтесь ничего.

Скинул с себя одежду, с разбега вошел в воду и, вытянув руки, нырнул. Принц замер, с ужасом вцепившись взглядом в дорожку мелких пузырьков. Том вынырнул почти на середине, мотнул головой, скидывая с лица волосы и воду, и замахал ему рукой.