Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Что за горизонтом? - Шевцов Иван - Страница 15


15
Изменить размер шрифта:

— Помнишь, ты пела: я поцелуями покрою уста и очи, и чело? Я покрою гораздо больше.

И он целовал мои плечи, шею, уши, глаза, нос, груди, называя их лебедями, и уже не оставалось сантиметра моего тела, где бы не касались его горячие губы. Откровенно говоря, я не ожидала от него такой страсти и силы. Он был неутомим. Да, он был тот, о котором я мечтала, он превзошел все мои грезы. О своих чувствах я не говорила вслух, я только радовалась и удивлялась неожиданному открытию. Я слушала его нежные слова любви.

Мы встали размягченные, выжатые, но довольные, счастливые, пили кофе и коньяк и снова шли в спальню, и все продолжалось. Не помню, то ли за столом, то ли в спальне он сказал:

— Я говорил тебе о своем прошлом, ты знаешь об Альбине. Я не спрашиваю о твоем и не хочу знать. Мы начнем с нуля создавать свое, наше будущее. Ты согласна?

Я шептала «да» и прижималась головой к его широкой, горячей груди, а он погружал свое лицо в мои волосы и просил:

— Пожалуйста, родная, называй меня на «ты», а то мне как-то неудобно.

— Не сейчас, не торопи, потом это придет само собой, попозже. — Он часто повторял слова «любимая», «родная», «небесная», которые были для меня непривычными. Все это вызывало во мне удивление, любопытство, привязанность и досаду на свое сдержанное привыкание, неловкость от того, что даже возможна подобная связь и такие отношения. У меня рождалось чувство благодарности ему за понимание, за открытую, распахнутую душу, за то, что я могу делиться с ним своим сокровенным и что он может так же тонко чувствовать, как и я. Меня прельщало его благородство, возвышенность его души. Он говорил:

— Любовь не стареет. Она не знает возраста. Стареет плоть, а любящая душа всегда молода. Любовь — это поэзия, это свет. У любви нет предела. Красота тела недолговечна. Красота души — бессмертна. Главное в человеке — величие души. Если этого нет — он ничтожество. — И я верила в величие и красоту его души. Я верила каждому его слову, сказанному искренне, с убеждением. Но я сказала:

— Вы говорите, что любовь это огонь, пламя. Но пламя когда никогда все же гаснет. Так и любовь? Говорят, вечная любовь — несбыточная мечта? Как вы считаете?

— Это зависит от человека. У кого-то несбыточная. У меня сбыточная. Даже если ты захочешь, — не дай бог, — оставить меня и больше не встречаться со мной, я все равно буду тебя любить. И любовь свою унесу в могилу. Потому что ты послана мне — пусть с огромным опозданием — из Вселенной.

— Потому, наверно, и опоздала, что издалека шла, — радостно сказала я. Незаметно подкрался вечер.

— Мне пора собираться в Тверь, — с сожалением сказала я, глядя на него умоляюще.

— Как?! — воскликнул он. — А ты не можешь остаться?

Этого я и ожидала.

— Могу, — тихо согласилась я. — Только позвоню родителям. Предупрежу.

Потом я, как и обещала, позвонила Лиде, когда Лукич удалился в ванну.

— Лидочка, дорогая, все как во сне. Сверх всех ожиданий. У меня слов нет, одни восклицания. При встрече расскажу. Я остаюсь у него на ночь.

Лукич вышел из ванной в одних плавках. Я прильнула к нему и поцеловала. Спросила:

— Я слышала в ванной вы с кем-то разговаривали?

— Это я стихи читал. О любви. Они меня заполнили до краев и требовали выпустить на люди, — возбужденно ответил он, а я сказала:

— Но в ванной людей не было. Кому вы читали?

— Естественно, тебе.

— Но я не слышала. Вам придется повторить.

— С удовольствием.

Я раб твой, — я тебя люблю.
Лишь только я тебя увидел -
И тайно вдруг возненавидел
Бессмертие и власть мою…
Что без тебя мне эта вечность?
Моих владений бесконечность?
Пустые звучные слова,
Обширный храм без божества…
Всечасно дивную игрою
Твой слух лелеять буду я…
Я опущусь на дно морское,
Я поднимусь за облака,
Я дам тебе все, все земное -
Люби меня.

Прочитав лермонтовские строки, Лукич сказал:

— Проживи он хотя бы до пушкинского возраста, он мог бы много сказать потомству. Он убит, не достиг творческого расцвета, убит если по-теперешнему — в юношеском возрасте.

— Так пылко о любви могут писать только юноши, — заметила я.

— Ну почему же? А вот далеко не юный гений и не профессиональный поэт Микеланджело, сгорая от любви, тоже обращался к поэзии. Он писал:

Любовь мне не дала успокоенья.
Амур несет то радость, то страданье,
Смущая душу тщетными мечтами.
Но образ дивной жрицы
Мне греет сердце, будоражит кровь,
Я верю: смерть не победит любовь!

Дивная жрица — это ты, несравненная Чайка. Я обращаюсь к тебе словами великого ваятеля:

Раз сердце неделимо пополам,
Я целиком тебе его отдам».

Ну как? Возьмешь целиком?

Он весь искрился и цвел. Меня удивляла его юная душа. Никакого возрастного барьера, которого я опасалась, между нами не было и в помине. Я спросила:

— А вы сами никогда не сочиняли стихи?

— Только раз в жизни. Один единственный раз. И то экспромт, перед твоим приходом ко мне. Когда ждал тебя.

— А почему же молчите, не обнародуете?

— Они примитивны, не достойны твоего величия.

— Давайте послушаем, — попросила я. И он прочитал:

— Ты явилась ко мне из Вселенной, как посланец античных богов, принеся, как подарок нетленный, неземную, святую любовь. — Он смущенно посмотрел на меня, и во взгляде его был явный вопрос: ну как? Я сказала:

— Не плохо. Только «каков» многовато. — Он не обиделся, с чувством юмора у него не было проблем.

Лежа в постели, прижавшись друг к другу, как молодожены, мы говорили о будущем, нашем будущем. Вернее, он говорил о нашем, а я о своем. Мне нужен ребенок. Муж совсем не обязательно, поскольку настоящие мужья в наш век — это редкость, а не настоящего мне не нужно ни за какие блага.

— Мне нужен муж, который бы любил меня и которого любила бы я, и только так, — говорила я. И Лукич со мной соглашался.

— А такой, как я сгодился бы? — допрашивал он, но я уклонялась от ответа, и он не настаивал. Он только спросил:

— Тебе хорошо со мной?

— Сегодня — да. А что будет завтра — не знаю. Надо разобраться в себе самой. Это дело серьезное… А если у нас будет ребенок? — вдруг спросила я.

— Я был бы рад, — сказал он и, поцеловав меня прибавил: — Только маловероятно. Мы десять лет жили с Альбиной, не предохранялись, а ребенка не получилось.

— Может предохранялась она? — предположила я. Он замотал головой:

— Нет, я знаю, она хотела от меня ребенка.

После полуночи мы снова предавались любви, и уснули только под утро. Это была безумная ночь первая в моей жизни. Проснулись мы в десятом часу, да и то — разбудил телефонный звонок. Кто-то ошибся номером. У меня было хорошее настроение: я ни о чем не жалела. Лукич приготовил завтрак и подал в постель. Меня трогала его забота и внимание. Он читал мои мысли, это я подметила еще на теплоходе. В полдень мы расстались. Прощаясь, Лукич сказал:

— Имей в виду: моя квартира с сей минуты — твое пристанище. Можешь заходить в любой день и час, и жить сколько захочешь. Я всегда буду рад тебя видеть. Встреча с тобой всегда будет для меня праздником.

В электричке всю дорогу до самой Твери я анализировала произошедшее. Начинала со студенческих лет, когда впервые в театре, увидела Богородского в роли Булычева. Потом встречу на теплоходе и, наконец, эти безумные сутки. Я суеверная, верю в судьбу. Неужто это моя судьба? Мне боязно — сорок лет разница! С ума сойти! Да на нас будут пальцем указывать: дедушка и внучка.. Я не хотела верить в реальность случившегося, не хотела ничего загадывать. Но понимала, отдавала себе отчет в том, что он все глубже и глубже входит в мою душу и я уже не смогу о нем не думать, я буду искать с ним встречи. Потому что с ним очень легко, хорошо и уютно сердцу.