Назад в юность. Дилогия (СИ) - Сапаров Александр Юрьевич - Страница 28

— Понимаешь, Владимир Иванович, мне этого паренька рекомендовал мой еще фронтовой товарищ. Ну ты же знаешь, что этот товарищ был бы сейчас с нами, если бы не некоторые факты его в общем-то достойной биографии. Хотя я бы лично его на работу к нам взял, несмотря на пятый пункт. Практически все кандидатуры, которых он рекомендовал, не подвели и достойно работают в нашей системе. Сейчас же меня заинтересовало то, что он рекомендует в нашу систему практически мальчишку — парня пятнадцати лет. Я специально перед твоей беседой с ним не стал уточнять возраст и все такое. Мне хотелось, чтобы ты составил свое представление о нем без уже сложившегося мнения.

— Товарищ полковник, вы знаете, паренек меня озадачил. Его реакции на мой вопросник, специально разработанный под практически такой же возраст, ну пусть на два-три года постарше, совершенно ни в чем не совпадают со стандартами. Если бы я не знал, что это наш пацан, а он сидел бы где-нибудь за стеной и я только слушал его ответы, я бы подумал, что это хорошо подготовленный иностранный разведчик. Его ответы — это слова взрослого человека, притом прожившего долгую жизнь. Нет импульсивности в речи, хорошо продумывает свои мысли, очень осторожен в высказываниях. За время беседы ни разу не сказал ничего лишнего. И я впервые такое встречаю. Не знаю, что и сказать.

— Видите, Владимир Иванович, вот и причина, по которой Исаак Наумович рекомендовал его нам. Судя по вашему рассказу, такой уникум может быть очень ценным для нашей службы. Грех его использовать для простого стукачества, пусть пока побудет в резерве. И периодически пусть ваш отдел интересуется его делами. Если что — окажите поддержку в непростых ситуациях, и подумаем, как с ним быть дальше годика через три-четыре, поближе к окончанию вуза.

* * *

Я же, даже не подозревая, что меня просчитали в пять секунд, бродил по нашим редким магазинам в поисках портфеля и медицинских халатов. Портфель я все-таки купил. В такой портфель в прежней моей жизни можно было уложить десять бутылок водки, без того чтобы у него оторвалась ручка. В этой жизни я пока не планировал носить в портфеле водку, но все может случиться. Халатов в магазинах я так и не нашел, оказывается, это тоже дефицит. И я пошел домой, надеясь, что мама позаботилась о форме для меня.

Все оставшиеся дни до учебы я предавался блаженному безделью. Два раза сходил в гости к Ане, где просидел весь вечер, играя в лото с ней и ее бабушкой, которая почему-то решила не оставлять нас наедине. Во второй раз с нами сел играть и ее отец. Но ему это быстро наскучило, а для другого дела я ему еще не годился. В итоге он ушел к соседу, дабы провести вечернее время более продуктивно. Когда я собирался уходить, Борис Васильевич пришел домой изрядно навеселе. Долго обнимал меня, называл зятьком и рассказывал, что он сделает со мной, если что-нибудь будет не так. Аня с красными от стыда щеками просила его уйти, а потом заплакала. Я постарался слинять как можно быстрее, думая о том, что, пожалуй, надо урезать количество походов к Ане домой и встречаться на нейтральной территории, а то действительно женят еще на девятикласснице.

В понедельник пятого октября я, взяв портфель и халат в бумажном пакете, отправился в университет получать второе в своем существовании и первое в этой жизни высшее медицинское образование.

Войдя в здание факультета, я быстро ознакомился с расписанием и прошел в огромную аудиторию с расположенными амфитеатром сиденьями. Там уже находилась большая часть курса, лица многих были знакомы, все-таки глядели друг на друга во время экзаменов. Но все пока старались кучковаться группами, которыми были в совхозе, смеялись и обменивались воспоминаниями о смешных случаях и об отвальной. Все девочки из моей группы сочли необходимым продефилировать мимо меня и поздороваться, а Воробьева еще и чмокнула в щеку. Наконец проревел звонок. Все расселись по местам, и в аудиторию зашел наш куратор Борис Николаевич.

Он нам зачитал списки групп, огласил имена старост и, наконец, назвал старосту курса. На его просьбу представиться в середине зала встал высокий худощавый парень со здоровенным бланшем под глазом, уже начинающим желтеть. Борис Николаевич пропел ему очередные дифирамбы о том, как защитник Отечества поступил в вуз и что он уже кандидат в члены КПСС, добавив, что с таким старостой мы не пропадем.

После вступительной лекции мы разошлись по учебным комнатам. Когда я обвел глазами присутствующих, то понял: вот это попал. Если в первой моей жизни я первый курс провел в казарме, где единственной женщиной была тяжеленная «Машка» (короткое плоское бревно, обернутое несколько раз байковым одеялом, с ручкой), которую мы каждый вечер таскали по паркетному полу для наведения блеска, то сейчас на меня изучающе смотрели десять пар девичьих глаз.

Итак, я оказался единственным парнем в группе. Ну что ж, по крайней мере, борьбы за лидерство не будет, я сам себе лидер. Я шел по узкому проходу, и каждая девочка — мимо которой я проходил, отодвигалась в сторону, уступая мне место. Я даже вспотел, так мне не хотелось просто так кого-то обидеть. Поэтому, пройдя до последнего стола, сел рядом с незнакомой студенткой и громко объявил:

— Всегда сижу за последней партой.

Через несколько минут открылась дверь, и к нам вошла высокая, совершенно седая старуха.

Через минуту я понял, что мое первое впечатление было несколько ошибочным. Да, ей, наверное, за восемьдесят, но прямая спина, ровная походка и примечающие все глаза делали эту женщину моложе.

— Здравствуйте, товарищи студенты! На первом и на втором курсах я буду куратором вашей группы. По всем вопросам, когда не будет хватать компетенции старосты или комсорга группы, можете обращаться ко мне. Зовут меня Мария Эдуардовна. Кроме того, я являюсь доцентом кафедры и буду проводить занятия по анатомии. А сейчас мы должны выбрать в вашей группе еще и комсорга. Надеюсь, вы все комсомольцы.

Я поднял руку:

— Мария Эдуардовна, я староста группы Андреев Сергей. У меня предложение. Может, отложим выборы комсорга хотя бы на неделю? За это время мы хотя бы немного познакомимся друг с другом.

— Хорошо, Сергей, я с вами согласна. Но только на неделю. Нам также нужно будет решить вопрос со сбором профсоюзных взносов и политинформациями. У нас традиционно старосты занимались сбором профсоюзных взносов, поэтому я думаю, что и сейчас наш староста будет этим заниматься.

Я снова встал:

— Мария Эдуардовна, ведь есть такая должность, как профорг группы. Через неделю мы вместе с комсоргом выберем и профорга группы, и они будут заниматься комсомольскими и профессиональными вопросами. Думаю, мне вполне хватит организационных вопросов по учебе, контроля посещения лекций, получения стипендий и многого другого.

Мария Эдуардовна была поражена, похоже, в самое сердце. Ее глаза, увеличенные толстыми стеклами очков, буквально пронзали меня — так она была возмущена.

— Хорошо, Сергей, я соглашусь с вами. Но чтобы через неделю все было сделано.

Не прошло и пяти минут перерыва после этого занятия, как к нам в учебную комнату прибежал посыльный. Всех старост групп собирают в деканате.

Когда я пришел в деканат, там были почти все старосты. Во главе сидел староста курса Олег Заров, светясь желтым синяком под левым глазом. Все уселись за стол, и он начал свою речь:

— Товарищи! Когда заокеанский империализм поднимает свою вонючую голову и угрожает существованию нашего государства, мы все должны ответить на это лучшей работой и учебой. Поэтому каждый староста раз в неделю будет мне сдавать подробный отчет о своих подчиненных: кто на какие лекции ходил, кто какие занятия пропустил и не говорил ли при этом что-либо, позорящее звание комсомольца. Да, кстати, совсем забыл: я получил журналы посещений для вас. Слушай, ты, пацан! Да-да, я к тебе обращаюсь. Быстро одна нога здесь, другая там, принеси-ка мне эти журналы, они в сто десятой аудитории.