Час близнецов - Уэйс Маргарет - Страница 67

— Ты за это заплатишь! — возмутился тюремщик, размахивая ключами перед носом высокого господина.

— Зрелище того стоит, — отозвался тот. Он помог Карамону подняться и заботливо отряхнул его одежду. При этом он критически разглядывал пленника.

— Ну и силища! — искренне восхитился человек в плаще. — Правда, сдается мне, ты слишком хорошо питался, да и винцом баловался. Из-за этого и угодил за решетку. Ну, не велика беда, все это легко исправить. Тебя, значит, Карамоном зовут?

Карамон кивнул.

— А я — Тассельхоф Непоседа, — подал голос кендер, перешагивая через порог камеры. — Мы с ним неразлучны и везде ходим только вместе. Я обещал это Тике, и поэтому…

Господин в плаще записал что-то мелом на своей дощечке и рассеянно поглядел на кендера.

— Гм-м… понятно.

— Ну а теперь, — вздохнул кендер, — снимите с наших ног эти цепи. Уверяю вас, что без них мы сможем ходить гораздо быстрее.

— А стоит ли? — пробормотал высокий господин. Быстро черкая мелом по доске, он складывал и вычитал какие-то цифры. Наконец он подвел итог своим вычислениям и улыбнулся.

— Давай, — обратился он к тюремщику, — веди сюда остальных, кого ты приготовил для меня сегодня.

Бросив на кендера и Карамона злобный взгляд, старик поплелся по коридору.

— Сядьте-ка здесь, у стены, — приказал человек в медвежьем плаще. — Подождем, пока приведут остальных.

Потирая ушибленное плечо, Карамон опустился на пол. Тас устроился рядом и с облегчением вздохнул. Покинув камеру, он почувствовал себя намного лучше.

Видимо, он и в самом деле верил в то, что говорил Карамону: «Как только мы выберемся из тюрьмы, у нас появится хоть какая-то надежда. Пока мы под замком, надеяться нам не на что».

— Кстати, — окликнул кендер удаляющегося тюремщика, — не проследишь ли ты, чтобы мне вернули мою отмычку? Она дорога мне как память.

— Говоришь, у нас появится надежда? — спросил Карамон у Таса, когда кузнец приготовился скрепить железный обруч на его шее раскаленным болтом.

Для того чтобы отыскать ошейник подходящего размера, потребовалось время, так что Карамон оказался последним из пленников, которых подготовили к отправке. Раскаленный болт скользнул в отверстие, и вокруг запахло горелым мясом — обруч все же был тесноват Карамону. Гигант поморщился.

Тас с несчастным видом ощупал собственный железный «воротник» и досадливо поморщился.

— Мне очень жаль, — сказал кендер. — Я не знал, что он имел в виду, когда говорил «пойдет на рынок». Мне подумалось, он имеет в виду что-то вроде позорного столба. Они тут, в прошлом, как-то смешно говорят, ты заметил? Честное слово, Карамон…

— Все в порядке, Тас, ты ни при чем. — Со вздохом ответил гигант.

— Но кто-то же должен быть в этом виноват, — предположил кендер, с интересом поглядывая, как кузнец смазывает обожженную шею Карамона жиром и пробует на прочность свою работу.

Немало истарских кузнецов потеряли все свое имущество и пошли по миру, когда рабовладельцы начинали требовать с них возмещения убытков за рабов, которые ухитрялись разломать ошейник и бежать.

— Что ты имеешь в виду? — безо всякого интереса спросил Карамон. На лице его снова появилось отсутствующее выражение полной покорности судьбе.

— Знаешь, — прошептал Тас, искоса поглядывая на кузнеца, — об этом стоит задуматься. Вспомни, как ты был одет, когда мы попали сюда. Ты выглядел точь-в-точь как бродяга. Не успели мы прийти в себя, как появился жрец со стражниками. Они словно поджидали нас в условленном месте и в условленное время. А вспомни, как выглядела госпожа Крисания…

— Ты прав, — сказал Карамон, и в его глазах мелькнул живой огонек, который очень скоро превратился в бушующее пламя.

— Рейстлин, — пробормотал Карамон. — Он знает, что я намереваюсь сделать, и хочет мне помешать. Это его рук дело!

— А я в этом не уверен, — поразмыслив, признался Тас. — Не проще ли ему было превратить тебя в пепел, повесить на городской стене или сотворить что-нибудь в этом роде?

— Нет! — воскликнул Карамон шепотом, и кендер заметил в его глазах радостный блеск. — Разве тебе не понятно? Он хотел, чтобы я отправился сюда вслед за ним. Ему нужно, чтобы я что-то здесь для него сделал. Помнишь, об этом говорил темный эльф?

Тас с сомнением покачал головой и собрался было что-то сказать, но тут кузнец велел гиганту подняться на ноги.

Человек в медвежьем плаще, который нетерпеливо поглядывал за работой мастера с порога кузницы, сделал знак своим рабам. Войдя в кузницу, они грубо схватили Карамона и кендера и, выведя их наружу, поставили в ряд с другими арестантами. Подошли еще двое рабов и принялись сковывать ножные кандалы пленников одной общей цепью, так что в конце концов все они выстроились парами друг за другом. По знаку господина в плаще живая цепочка будущих рабов, среди которых были не только люди, но и эльфы-полукровки, и даже два гоблина, шаркая ногами, потащилась вперед.

Не успели арестанты сделать и трех шагов, как цепь натянулась и заставила всю колонну остановиться — это Тассельхоф по ошибке зашагал в противоположном направлении.

После изрядного количества брани и нескольких ударов палкой (предварительно надсмотрщики убедились, что поблизости нет никого из жрецов) господину в плаще удалось заставить пленников двигаться. Тас шел последним, тщетно стараясь идти вровень с остальными. Ножные кандалы сильно мешали ему, и он дважды упал на колени, вновь остановив движение колонны. Только после этого Карамон догадался, что следует сделать, и, обхватив кендера поперек туловища, понес его, как куль с тряпьем.

— Это было здорово, — сообщил Тас, едва отдышавшись. — Особенно в последний раз, когда я перевернулся через голову. Ты видел лицо этого типа? Я…

— Так что ты хотел сказать? — перебил его Карамон. — Что ты имел в виду, когда говорил, что не уверен, будто за всем этим стоит Рейстлин?

Лицо кендера сделалось задумчивым и на удивление серьезным.

— Карамон, — сказал он, пытаясь извернуться так, чтобы обхватить руками шею Карамона и говорить прямо ему в ухо — к этому времени они уже вышли из тюрьмы, а на улицах города было довольно шумно. — Рейстлин наверняка был по горло занят перемещением во времени. Даже Пар-Салиану потребовалось несколько дней, чтобы привести в действие это заклятие, а ведь он очень могущественный маг. Безусловно, Рейстлин тоже потратил немало энергии и сил. Разве он сумел бы перенестись в прошлое и тут же начать чинить нам неприятности?

— Хорошо, согласен. — Карамон нахмурился. — Тогда кто?

— А как насчет Фистандантилуса? — прошептал Тас гиганту в самое ухо.

Карамон коротко вздохнул, и его лицо потемнело.

— Он тоже очень могущественный волшебник, — напомнил ему Тас. — К тому же ты не делал никакого секрета из своих намерений. А собирался ты, насколько мне помнится, вернуться в прошлое и, так сказать, слегка проучить его. Штука заключается в том, что говорил ты об этом в Башне Высшего Волшебства, а мы знаем, что Фистандантилус может там появляться. Ведь именно там он встретил Рейстлина, разве не так? Что если он находился тогда в Башне и слышал то, что ты говорил? Неудивительно, если он очень расстроился.

— Раз он такой могущественный, — возразил Карамон, — то почему он не убил меня на месте?

— Этого он сделать не мог, — твердо заверил его Тас. — Послушай, я все понял. Он не мог убить родного брата своего ученика, особенно если у Рейстлина были причины прихватить тебя в прошлое. Несмотря на все, Фистандантилус может подозревать, что в душе Рейстлин все еще тебя любит.

Карамон побледнел, и кендер тут же пожалел о сорвавшихся у него с языка словах.

— В любом случае, — поспешно продолжил Тас, — он не мог избавиться от тебя немедленно. Он должен сделать так, чтобы все выглядело пристойно.

— И что?

— Что… — Тас протяжно вздохнул. — Видишь ли, они тут отменили смертную казнь, но я не сомневаюсь, что взамен придумали немало иных способов расправиться с теми, кто, по их мнению, ее заслуживает. Жрец, который был со стражниками на рынке, а также этот старый мерзавец-тюремщик — оба твердили о том, что быстрая и милосердная смерть была бы для нас наилучшим выходом. Видимо, оба имели в виду — по сравнению с существующей практикой.