Черные сны - Корнев Павел Николаевич - Страница 46

Забравший остатки нашего заказа Шурик выложил кое-как накромсанные хлеб и колбасу на целлофановый пакет и поставил передо мной два пластиковых стаканчика. Я оторвал с горлышка акцизную марку старого образца, свернул пробку и, набулькав грамм по пятьдесят водки, с некоторой долей опаски соорудил себе бутерброд.

— Не пронесет нас с этой колбаски? — уточнил я на всякий случай у Шурика.

— Не, Освальд же фриц, за качеством следит. — Ермолов поднял стаканчик и легонько ткнул им мой. — Будем!

Выпили. На удивление и водка, и колбаса оказались весьма приличного качества. По крайней мере, ни то, ни другое обратно не попросились. Закусив, я сразу же разлил по второй и, дожидаясь, пока Шурик прожует, вновь уставился в окно. На улице закружился легкий снежок, и уже в паре шагов от окна весь мир скрадывала белая пелена ночи. Подлетавшие к окну снежинки мелькали в тусклом свете помаргивавшей лампочки, но вскоре исчезали из виду, медленно падая вниз. Хорошо…

— За тех, кто в сапогах! — поднял новый тост Ермолов.

Второй стакан пошел куда легче, и впервые за последнее время меня начало отпускать здорово давившее на психику напряжение. Все будет хорошо, просто замечательно. Вот стою я сейчас в тепле и сухости, за окном снег падает, водки еще больше чем полбутылки. И компания подходящая — что еще разумному человеку для полного счастья надо? Еще водки? Не проблема — кончится, еще возьмем. Э-э — нет! Куда-то меня не туда размотало. Допьем бутылку — и харэ.

— Знаешь, Скользкий, как отличить правильную водку от неправильной? — тщательно пережевывая бутерброд, спросил Ермолов.

— Ну-ка, ну-ка? — заинтересовался я и, сняв с головы черную вязаную шапочку, сунул ее себе под мышку в правый рукав фуфайки. — Излагай.

— О! До сих пор лысину полируешь, что ли? — хихикнул Шурик.

— Ты про водку что-то начал, не отвлекайся, — попросил я.

— А, да! Ну в общем, надо чуть-чуть водки подержать во рту — секунд несколько, не больше, — и если не появится желания ее сплюнуть или быстро сглотнуть — водка правильная.

— Удивил, блин, — фыркнул я. — Сам-то понял, что сказал? У тебя когда последний раз водку выплюнуть желание возникало? В школе?

— Не помню, — честно сознался Ермолов. — Но ведь побыстрее проглотить — постоянно тянет!

— Это да, — согласился я. — А это водка какая — правильная или неправильная?

— А ты разлей, сейчас и проверим.

Я разлил. Шурик помянул тех, кого с нами уже нет, так что выпили не чокаясь. Положив на пакет недоеденный бутерброд, я прислонился к стене.

— Ну и как? — спросил меня Шурик, разламывая на две части последний кружок колбасы.

— Что как? — не понял я.

— Водка как?

— Да я просто выпил.

— Аналогично, — икнул Ермолов. — Разливай, что ли.

— Зачем спешить? — притормозил его я: этому-то здоровяку полбутылки, что слону дробина, а мне повременить надо. — У нас гости.

Шурик выглянул в окно, где как раз в этот момент из белой пелены вьюги к крыльцу выбежала запорошенная фигура в форменной тужурке дружинника. Заскочив в магазин, парень с единственным треугольником на петлицах смерил нас с Ермоловым цепким взглядом, кое-как стряхнул с себя снег и кинул на прилавок стопку мятых рублей.

— Две «Золотых».

— Все стоите? — дыхнул на него перегаром Шурик.

— Стоим, — кивнул парень и, рассовав по карманам две бутылки водки, вновь выскочил в ночь.

— Стоят они, — фыркнул ему вслед захмелевший Ермолов. — Ага, а водяру для обтирки взяли.

Вновь распахнулась дверь, и в компании нескольких снежинок в магазин зашел мужик в испачканном машинным маслом ватнике. Работяга, от которого разило какой-то гарью, задерживаться внутри не стал и, купив банку тушенки и булку хлеба, быстренько побежал по своим делам. Впрочем, вслед за ним с разницей в несколько минут за покупками заявились еще два таких же гаврика да непонятно что забывший в этих краях гимназист прикупил на ужин замороженную курицу и пачку макарон.

— На механическом смена кончилась, — объяснила наплыв покупателей в неурочное в общем-то время пересчитывавшая дневную выручку продавщица и, покачав головой выглянувшему из подсобки охраннику, заявила. — Через полчаса закрываемся.

— Хватай стакан, — убрал я пустую бутылку водки на пол, понимая, что пришло время закругляться.

— Хлеб с собой заберем? — выпил водку Ермолов и занюхал горбушкой.

— Оставляй здесь.

— Да вот еще! — возмутился моей расточительности Ермолов. — А накромсайте нам еще двести грамм «Особой» и давайте, пожалуй, чекушку «Пшеничной» в довесок.

— Куда нам? — попытался я без особого, впрочем, рвения остановить приятеля.

— А на посошок? — логично аргументировал свою позицию Шурик, и мы вывалились из магазина с новой дозой отравы.

Вообще я человек неконфликтный. То есть, если кто-то идет навстречу, то мне плечо назад отвести не в лом, чтобы лишний раз не толкаться. Но это когда я трезвый. А тут за спиной рюкзак, да еще ружье на ремне висит…

Так что посторонился я ровно настолько, насколько было необходимо, чтобы поднимавшийся по ступенькам парень мог повторить мой маневр и спокойно пройти мимо. Только вот парнишка в не по-зимнему куцей куртке и натянутой по глаза вязаной шапчонке хорошим манерам обучен не был и прилично зацепил меня плечом. Да мне-то, собственно, по барабану. Я ж, говорю — человек неконфликтный. Да и добрый чего-то сегодня после водки…

— Эй, ты! — Окрик в спину оказался для меня полной неожиданностью. — Ты че, козел, не видишь, куда прешь, что ли? Глаза разуй!

— Успокойся ты, чего развопился? — остановился спускавшийся следом Ермолов. — Проблемы?

— Че ты протявкал? Помойку завали… — Наглый парнишка толкнул моего приятеля в грудь и тут же схлопотал правой в челюсть.

То ли Шурик его пожалел, то ли из-за выпитого удар получился смазанным, но, вместо того чтобы прилечь отдохнуть, парень, ударившись спиной об дверь магазина, устоял на ногах и выхватил нож. Затягивать драку при таких обстоятельствах было чревато крайне неприятными последствиями, и, взбежав по ступенькам, я с ходу врезал дебоширу в челюсть. Парнишка перекувыркнулся через перила и рухнул в сугроб.

— Эй! Стоять! — совершенно некстати выскочившие из кружившейся по улице вьюги дружинники нацелили на нас автоматы, но, разглядев на полушубке Шурика петлицы, немного успокоились. — Что у вас происходит?

— Да уже ничего. — Ермолов, икнув, поднял со ступенек оброненный мной рюкзак.

— А чего двое на одного?

— Блин, а мне смотреть, что ли, как он на моего друга с пером прыгает? — возмутился я.

— Так, а ты нам что скажешь? — вытащил дружинник из сугроба парнишку, ножа при котором, разумеется, уже не оказалось. — Чего на людей кидаешься?

— Да они деньги у меня хотели отобрать! — с ходу заявил парень, сплюнув кровь из расквашенной губы.

— Вот оно как! — уставился на нас младший сержант, пока его напарник проверял подлинность пломбы на спусковых крючках «Тайги». Хорошо хоть на проволоку внимания не обратил. — Заявление писать будешь?

— Нет, — сразу же замотал головой отряхивавший снег с куртки парнишка. — Я и так опаздываю…

— Вали отсюда, — подтолкнул его в спину, придавая ускорение, младший сержант. — И вас тоже чтоб я здесь больше не видел.

— Уходим уже. — Шурик демонстративно вытащил из кармана бутылку и зашагал от магазина. — Погодка сегодня…

— Да уж, метет. — Рукой прикрывая от ветра лицо, я принял от Ермолова уже откупоренную чекушку. — Стаканчики взял?

— На кой? — вытер губы рукавом полушубка Шурик. — Хлебай.

Я и хлебнул. Какое-то время мы, не торопясь, дрейфовали в сторону Южного бульвара и болтали, вспоминая общих знакомых, но очень скоро водка закончилась. И это, честно говоря, к лучшему — на голодный желудок зацепило весьма прилично. А вот Шурику явно хотелось продолжения банкета. Он отвернулся от ветра, пританцовывая на месте.

— Ты куда сейчас?

— А хрен его знает. — Я попытался собрать мысли в кучу, но особо в этом занятии не преуспел. — В тепло…