Лед - Корнев Павел Николаевич - Страница 4

— А меня уже Фомич сменил, я спать иду, — зевнул он, положил автомат на полку, стянул с вешалки пуховик и стал его натягивать. — Ладно, пойду я.

Неплохой он все-таки пацан, вот и намеки понимает. Я кинул мешок с вещами Лысого в угол комнаты и сел на лавку. В тепле разморило, сразу потянуло в сон, глаза начали закрываться сами собой. Пришлось подняться и пройтись по комнате. Что-то никто нас не встречает, пора бы уже.

— Во буржуи! Электричество совсем не экономят, жгут зазря, — удивился Макс, он уже развалился на лавке и пытался поудобней пристроить ноги на брошенном на пол вещмешке.

— Да у них тут целая гидроэлектростанция работает, — объяснил я. Сам, когда был тут в первый раз, тоже долго привыкнуть не мог.

— А лампочки не перегорают, что ли? Где они новые берут?

— Раскошелились и у чародеев вечные купили.

— А чего у них тогда в смотровой факелы горят?

Вот для этого веские причины как раз были. Туда даже проводку электрическую не протянули. Все дело в том, что электрические поля и скачки напряжения создавали помехи для распространения магической энергии, и Шаману приходилось бы прилагать дополнительные усилия для их отфильтровки. А у колдунов каждая капля энергии на счету. У магов с восстановлением сил ситуация попроще, но на них электрические помехи действуют еще хуже. Например, рядом с высоковольтной ЛЭП вероятность временного обрыва магического потока возрастала многократно. Но ничего этого объяснить Максу я не успел: распахнулась дверь, со двора вместе с порывом холодного воздуха и роем снежинок в комнату вошел Дрон. Следом за ним, захлопнув за собой дверь, ввалился кто-то из местных.

Оп-па, приплыли. Дрон, вне Патруля более известный как Андрей Кривенцов, был командиром нашего отряда и к тому же единственным в нем колдуном. Несмотря на маленький рост и чрезмерную упитанность, он пользовался в Патруле немалым авторитетом. Если уж он из-за нас поднялся среди ночи, то что-то сейчас будет. Колдун кивнул местному на Макса:

— Проводи до комнаты.

«Так, значит, мной займется», — подумал я. И оказался прав. Что-то я в последнее время часто угадывать стал. Может, у меня дар прорезался?

— Рассказывай, что случилось, — без всяких предисловий начал командир, как только за Максом и его провожатым закрылась дверь.

Где Лысый, он не спросил. Получается, уже успел узнать. От кого? Только от Сереги, больше не от кого. Может, по пути встретил, а может, тот сам его нашел. Особой роли это не играет. Но на заметку взять надо, вдруг когда пригодится.

Раз начальство спрашивает, надо отвечать, никуда не денешься. Ну, в общем, я и рассказал все как было. Только про пистолет ничего говорить не стал. Ни к чему это. Весь рассказ занял от силы минут десять, а потом еще минут двадцать я отвечал на вопросы. Под конец беседы у меня даже стало складываться впечатление, что никакая это не беседа, а самый настоящий допрос. Хотя Дрона тоже понять можно, ему в Форте за всех нас отчитываться. Вскоре я уже не мог думать ни о чем, кроме как поскорей завалиться спать, а поэтому отвечал односложно и без подробностей. Видно поняв, что от меня больше ничего не добьется, Дрон ткнул пальцем в лежащий в углу мешок:

— Лысого?

— Ага.

— Свободен. Можешь спать идти. Место знакомое, не заблудишься. — Выдав столь содержательный инструктаж, он подхватил мешок и направился к двери, но в последний момент повернулся и предупредил: — И не пей. Понял? Завтра с утра в Форт возвращаемся.

— Понял.

Тоже мне, указчик выискался. Колобок приплюснутый. И ведь колдун не шибко сильный, а как мозги заплел, паразит: про «Макарова» Лысого я только чудом пару раз не обмолвился. Подхватив пожитки, я вышел за Дроном во двор. Он уже растворился в темноте, так что никто не помешал мне помочиться на стену караульного помещения, выразив таким образом свое отношение ко всем мудрым распоряжениям начальства. А потом в гордом одиночестве я добрел до знакомого барака, толкнул неплотно прикрытую дверь, кивнул Коту, дремлющему на стуле в обнимку с автоматом, и зашел в свою комнатку.

Здесь обо мне кто-то уже позаботился: прямо на полу был расстелен набитый соломой тюфяк, а на единственной в комнате мебели — табуретке — стоял поднос с кружкой горячего травяного чая, краюхой хлеба и ломтиком сыра. Подсвечник с тремя огарками стоял прямо на полу и едва освещал комнату. От одного вида еды и аромата чая я чуть не захлебнулся слюной и, кое-как скидав в угол комнаты верхнюю одежду, сразу приступил к трапезе, откусывая большие куски хлеба с сыром и запивая все это сладким чаем. Вообще, пить травяной чай с сахаром — это извращение, но предложи мне кто сейчас еще пару кусков рафинада, согласился бы, не раздумывая. Оголодал, однако.

Полученного от еды удовольствия могло хватить на пару походов по ресторанам в прежней жизни. Теперь только выспаться, и все. Но прежде чем задуть свечи и завалиться спать, я по привычке вытащил нож и сунул его под тюфяк. А потом достал из кармана фуфайки ствол Лысого и передернул затвор. На пол упал самый обычный заводской патрон с пулей, упрятанной в медную оболочку…

Глава 2

Вопреки опасениям, кошмары мне ночью не снились. Вообще ничего не снилось. Наверное, слишком устал. Как только залез под одеяло, сразу провалился в черный омут забытья, а утром так же внезапно из него вынырнул. Причиной столь резкого пробуждения стал чувствительный пинок по ребрам. Сознание прояснилось моментально, но тело сплоховало: пока откидывал одеяло и замахивался ножом, неизвестный визитер успел отпрыгнуть ко входу в комнату.

— Не, ну ты че такой нервный? — со смехом поинтересовался Шурик Ермолов, двухметровый детина, просто обожавший подобные шутки, и добавил уже совершенно серьезно: — Давай вставай, через час выступаем.

— Ты, недоумок, когда-нибудь точно допрыгаешься. — Сердце бешено колотилось, спина взмокла, но я постарался скрыть свое раздражение. — Не мог, что ли, просто сказать «доброе утро»?

— Да? А кто мне в прошлый раз спички в пальцы вставил? Вам тогда тоже весело было. — Шурик отодвинул в сторону тяжелую занавесь, заменяющую дверь, и выскользнул из комнаты.

Успокоить дыхание оказалось легко. В самом деле, а что случилось? Ну, получил по ребрам — ерунда это. Я ему в следующий раз тоже что-нибудь веселое устрою, простым «велосипедом» уже не отделается. Радовало другое — ночью никто не попытался меня прирезать. Не то чтобы я всерьез рассматривал такую возможность, но если уж начались непонятки, то произойти может что угодно. Даже удар бритвой по горлу в абсолютно безопасном, казалось бы, месте.

Быстро приведя себя в порядок и подхватив под мышку свернутую фуфайку, я поспешил в столовую. В принципе фуфайку можно оставить с остальными вещами в комнате, но как бы кто в кармане ствол Лысого не нашел.

Столовая находилась в этом же бараке, и выходить на улицу не требовалось. Помещение ее было заставлено длинными деревянными столами и низкими скамьями. Съеденный накануне бутерброд давно усвоился организмом, и живот сводило от голода. Аппетитные запахи сразу вызвали обильное слюноотделение, я кинул фуфайку на скамью и поспешил за причитающейся мне порцией. Столовка быстро заполнялась патрульными, но, как ни странно, на меня особого внимания не обращали. Все как обычно: кто кивнул, кто поздоровался. Никаких расспросов. Зато на Шурика, который в очередь на раздачу успел вклиниться передо мной, кидали такие многообещающие взгляды, что становилось понятно — за это утро он успел поучаствовать в пробуждении доброй половины отряда. Получив свою порцию, я вернулся к столу, где уже пристроился Ермолов. Отодвинув в сторону его поднос, мне удалось разместить на столе доску с тарелкой гречневой каши, щедро сдобренной мясом, ломтем хлеба и кружкой все того же травяного чая. Теперь можно и оглядеться. Создавалось впечатление, что все с жуткого бодуна. Ели без всякой охоты, налегая в основном на чай. Кое-кто клевал носом. Многие вообще не появились.