Софья Васильевна Ковалевская - Полубаринова-Кочина Пелагея Яковлевна - Страница 37

Прежде всего должен тебе откровенно признаться, что празднование моего 70-летнего юбилея, организованное моими, старыми и молодым#, слушателями, действительно было большой радостью для меня. Оно не цмело официальной окраски — только министр культуры прйслал мце полуофициальное поздравление — и, хотя оно и не 6ii5o вполне свободно от преувеличений, тем не менее явилось ничем не омраченной демонстрацией чувств всех его участников. Кроме моих здешних коллег, лично присутствовали: Кантор, Шварц, Линдеман, Киллинг, Томе, П. Дюбуа для передачи мне почетных подарков от имени Комитета (Комитет по организации чествования Вейерштрасса.— П. К.).

Фукс произнес хорошо составленную речь, охраняемый боязливыми взорами своей жены — так что й женщина украшала празднество своим присутствием...

Ты, вероятно, уже получила гипсовую копию бюста. Мне интересно узнать твое мнение о нем. Моим сестрам он не слишком нравится. Тебе и Миттаг-Деффлеру будет прислана копия медали из золоченой бронзы. Альбом для фотографий (свыше 500 штук) прекрасен, он нравится всем.

Издателям «Acta» я должен принести особую благодарность за их содержательный подарок. Фотография очень удачна и паспарту сделано с большим вкусом. Только в посвящении сказано слишком много, так же как и в надписи на медали.

Вечером был обычный в таких случаях ужин... [125, с. 263].

После речей Фукса и Кронекера выступал Вейерштрасс.

Мое ответное слово на обе речи было очень кратким — я был слишком утомлен. Затем последовал еще целый поток речей... С большим юмором говорил мой брат, доказывавший, как бедна его наука — филология по сравнению с математикой.

Под конец мы все пошли еще пить пиво, где я оставался до полуночи, а мой брат — до рассвета.

Через два дня после этого было собрание математического общества, причем молодые люди держали себя хорошо. Моему брату так понравилось это общество, что он оставался там до пяти часов утра, а все пожилые люди ушли вместе со Шварцем...

Так, мой дорогой друг, теперь ты имеешь точный отчет о «юбилее Вейерштрасса», на который ты можешь претендовать как член Комитета. Я хотел и мог бы прислать тебе некоторые берлинские газеты. Ты бы посмеялась над легендами, связанными с моей личностью. Я должен еще сообщить тебе, что поэтический тост к собравшимся был произнесен не моим братом, а мной самим... [125, с. 265].

Это письмо сопровождается стихотворением Вейерштрасса. Первое четверостишие — цитата из стихотворения Августа фон Платена, дальнейшие строфы представляют мысли ученого:

5 Выдающаяся личность (лат.).

136

«Schonheit ist das Weltgeheimnis das uns lockt in Bild und Wort, Wollt ihr sie dem Leben rauben, zieht mit ihr die Liebe fort. Was auch lebet, zuckt vor Abscheu, alles sinkt in Nacht und Graus, Und des Himmels Lampen loschen mit dem letzten Dichter aus»« Also der Poet. Der Forscher, dem ein gut’er Gott verlieh Zu verstehn des Geistes Welten und der Spharen Harmonie, Sagt uns: Wahrheit ist die Sonne, deren Licht das All erhellt,

Und des Wissens Gut das Hochste, was an Schatzen beut die Welt, Alles Schonste aber das des Menschen sehnend Herz begluckt. Alles Hochste, das des Menschen Geist dem Erdenstaub entruckt, Im Gemuthe edler Frauen ist’s vereint zu schonem Bund,

Dass uns allen Kund es werde durch der Liebe Zaubermund0.

[125, c. 131].

После так радостно прошедшего юбилея грустные мысли, которые некоторое время тому назад начали овладевать Ёейерштрассом, вновь приходят к нему. Заставляют задуматься болезни. Когда Вейерштрассу было еще только 35 лет, у него появились головокружения. Однажды во время лекции он вынужден был опуститься в кожаное кресло около кафедры, студенты вывели его, и он долгое время оставался в постели и очень медленно поправлялся. Такие состояния повторялись у него на протяжении 12 лет, он впадал в полную апатию и не мог ничего делать. Врачи называли это «утомлением мозга». Позднее появилось расширение вен, ноги распухали и болели. Читая лекции, он сидел, а кто-нибудь из студентов выписывал формулы на доске. Уже давно Вейерштрасс стал думать о том, чтобы выйти в отставку и поселиться где-нибудь в Швейцарии.

Но не только это удручало Вейерштрасса. После смерти Борхардта он лишился самого близкого друга в университете и испытывал чувство одиночества. В письме Ковалев- 66 «Красота есть тайна мира, что в искусстве вновь живет,

Изгони ее из жизни — с ней любовь навек умрет.

Вздрогнет все от отвращенья, ночь людей повергнет в страх И с последним из поэтов все погаснет в небесах».

Так сказал поэт. Ученых же бог вещий одарил Пониманьем духа мира и грамонии светил:

Истина есть солнце, озаряющее все,

Благо высшее познанья им приносит бытие.

Все прекрасное, что людям сердце может обновить,

Все высокое, что в думах — прах наносный удалить,

В душах благородных женщин сплетено в венок один —

То любви уста вещают из сердец своих глубин

{перевод П. Я. Кониной).

137

ской от 24 марта 1885 г. он говорит: «него мне не хватает все больше и больше, так это дружественного сотрудничества с коллегами, основанного на согласии в принципах и искреннем взаимном признании». Однако письмо он заканчивает бодро, выражая скромное удовлетворение трудом своей жизни: «Никто лучше меня не знает, насколько я остался дцлеким от цели, которую поставил себе в своем воодушевлении молодости, но никто не может у меня отнять сознание того, что мои стремления и моя деятельность были не совсем напрасными и что путь, которым я шел к истине, не был ложным путем» [125, с. 256].

Последние восемь или девять лет жизни Вейерштрасс был тяжело болен. За три года до кончины он уже не мог ходить, два служителя переносили его с постели в кресло и выносили на улицу, иногда возили в кресле по Берлинскому парку. Но почти до конца жизни он сохранял ясность мысли и мог беседовать с учениками.

День 80-летия Вейерштрасса в 1895 г. отмечался совсем иначе, чем его предыдущая юбилейная дата7. Собравшимся около него ученикам и товарищам нельзя было, по предписанию врача, беседовать с ним больше двух часов. Брат Петер был болен и находился в другом городе. Он прислал телеграмму в стихах, которая была зачитана всем собравшимся.

Через год великий Вейерштрасс скончался от воспаления легких.

Вейерштрасс оказал большое влияние на развитие математической науки8. В воспоминаниях его учеников и в его письмах он предстает перед нами и как великий математик, и как замечательный человек.

7 Из посмертных юбилейных дат Вейерштрасса последней было его 150-летие. Оно отмечалось в Мюнстере, где великий ученый получил математическое образование, и Дюссельдорфе. Был издан сборник [173, 174], в котором часть I содержит статьи, связанные с биографией Вейерштрасса (Г. Венке, К.-Р. Бирмана, О. Фростмана, Ф. Г. Хомана и Р. Кенига). Часть II посвящена лекциям и работам Вейерштрасса и их развитию, часть III — различным вопросам теории функций.

В Москве Математическое общество отметило юбилейную дату собранием, на котором мною был сделан доклад: «К 150-летию Карла Вейерштрасса» [130].

8 Издание его трудов в семи томах продолжалось 34 года, с 1894 по 1927 г. Тома 1, 2, 3 (1895, 1895, 1903) содержат лекции Вейерштрасса, том 4 (1902) — функции Абеля, тома 5, 6 (1915) — эллиптические функции, том 7 (1927) — вариационное исчисление,

138

Годы 1886—1887

Жизнь С. В. Ковалевской в 1886—1887 гг. можно, как и в предыдущие годы, проследить по ее переписке с Г. Мит- таг-Леффлером. Как мы уже имели случаи убедиться, они были большими друзьями.

Летом 1886 г. Ковалевская посылает Миттаг-Леффлеру из Парижа письмо о том, что ее приятельница, польская революционерка Мария Янковская, уговорила ее переехать на десять дней к ней, в ее богатую квартиру, так как сама она уезжает на это время из Парижа. Она пишет также о «наших знаменитых друзьях»: на следующий день по при-» езде она пошла к Эрмиту, Пуанкаре и Липману; у Пуанкаре обедала и видела Таннери и Бутру, к Липманам приглашена на обед. Разговоры с Пуанкаре очень интересны. Эрмит сказал, что в номере газеты «Тан» есть статья, написанная Пуанкаре о журнале «Acta mathematica» и о Ковалевской [СК 115]. Повидалась она и с норвежским писателем Ионасом Ли и вручила ему новую книгу Анны-Шарлотты. Ли хвалил сочинения шведской писательницы.