Король Алекс (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 14

Молодожены счастливо прожили два года. Пока в городе не разразилась эпидемия лиловой ветрянки. Название было забавным. Сама же болезнь…

Она летела на крыльях ветра. Передавалась с прикосновением. С укусом блохи. Да что там, достаточно было даже просто потрогать тряпку, которой вытирали пот больного, чтобы заразиться. И ветрянка выкашивала целые города. День все было, как обычно. К вечеру температура начинала повышаться. Больной человек два дня метался в жару. На третий день покрывался лиловой сыпью. На четвертый сыпь переходила в мелкие, но ужасно болезненные язвочки, которые через два дня расползались вширь, превращаясь в настоящие ранки, а еще через два — три дня человек умирал. Исключений не было. Были те, кто умирал раньше — и те, кто умирал позже. Почему ее не лечили?

Потому что лиловая ветрянка не была болезнью в полном смысле этого слова. Наполовину болезнь, наполовину проклятие. Вот уже несколько сотен лет летающее по миру. История возникновения болезни была печальна. Когда волшебница, принадлежащая магии жизни, внезапно влюбляется в некроманта — им не дадут жить спокойно.

На замок, где счастливо жили и экспериментировали влюбленные, напали фанатики, истинно верующие в Светлого Святого.

До сих пор неизвестно, что именно там произошло. Магов убили. Обоих. Замок спалили. Очевидцы умерли через достаточно короткое время. Больше пяти лет не прожил никто из людей, участвовавших в убийстве. Мало того, умирали и их родные и близкие.

А потом несколько отчаянных голов решили покопаться на развалинах замка — вдруг чего да найдется в подвалах?

Они заболели на второй день после возвращения из замка. Тогда вымерла вся деревня. И еще несколько. И три города, прежде чем остановили эпидемию.

Маги жизни были бессильны. Они говорили, что это — обычная ветрянка, только измененная. Извращенная и усиленная. Проклинали экспериментаторов. Возмущались. Пытались найти средство от болезни. Перепробовали все. От растений — до магии. Но все было напрасно.

Для излечения ветрянки требовался квалифицированный некромант.

Потому что эта болезнь была предсмертным проклятием двух влюбленных. Болезнь, которую изучала маг — целитель, чтобы бороться с ней, стала последним проклятием некроманта — и как всякое проклятие могла быть снята только некромантом. После этого вылечить ее остаточные симптомы не составляло труда для любого мага жизни.

Рене был более чем квалифицированным, потому он и не заболел. Некромант, не умеющий защититься от чужих проклятий?! Ха! А вот Кассандру он отстоять не успел. Дорогая супруга (отлично знавшая, чем занимается муж — и ни капли не возражающая) пыталась поддерживать хорошие отношения с дядюшкой. Зачем? А вот затем. Герман Лайкворт был известен своим благочестием. Разве станет он дружить с женой некроманта?! Да никогда. Даже с женщиной, мужа которой просто подозревают в чем?то плохом — и то не станет. Этим надо было пользоваться. И Кассандра регулярно навещала дядюшку, выслушивала его проповеди, ходила с ним в церковь, приносила пирожки собственного изготовления по праздникам, одним словом, подлизывалась, как могла. Особенно зла она на дядюшку не держала. Она понимала, что благочестивый Герман искренне хотел ей добра. Просто у них разное его (добра) понимание. Что поделать. Ну, дурак. Но не злобный же.

Хотя Кассандра отлично понимала — если дядюшка узнает, что ее муж некромант — непременно донесет. Так что ж. Значит, он не должен об этом узнать. Вот и все.

Дядюшка заболел одним из первых. И Кассандра, в тот день бывшая у него. Тем и была опасна лиловая ветрянка, что первый день был почти обычным. Никто не знал, от кого может заразиться. У больного только чуть темнели вены — становясь из голубых — лиловыми.

Рене сразу же увидел, что жена — больна. Стоило ей переступить порог. Прочитать в ауре супруги болезнь — проклятие для некроманта не составило труда. И он тут же взялся за ее лечение. Снять проклятие было делом пары часов. Дать дорогой супруге настойку от обычной ветрянки и проследить, чтобы в ауре не осталось даже следа болезни — и того проще. Собрать все вещи супруги и посадить ее в спешно нанятую карету — вот это самое сложное.

Кассандра решительно не хотела ехать. Незачем. Болезнь ей уже не опасна. Второй раз лиловой ветрянкой никто не заражается. Она останется с мужем. И вообще, она беременна!

Рене, отлично знавший о беременности (ну он же некромант! Какой опытный некромант не сможет различить число душ рядом с собой?) понял, что логические доводы на Касси сейчас не подействуют. И вплотную занялся успокоением дорогой супруги. Это заняло два часа. Очень приятных, надо сказать, часа. Но и потом Кассандра не хотела ехать. Убедило ее только обещание мужа приехать, как только закончится эпидемия.

Рене не обольщался. Луну, пока идет эпидемия, он будет нужен. Потом его захотят убить. За что? Хм, был бы некромант, а костер найдется. Так что по окончании эпидемии придется уезжать. Но чтобы не бедствовать на новом месте, надо продать все имущество. А Касси, любимую и обожаемую, надо отправить из города заранее со всеми деньгами, которые удастся собрать.

И Рене бросился искать семью, которая так же захочет уехать из города. Хотя бы на время.

Долго искать не пришлось. Через два дома от него жил кучер, гонявший почтовые кареты. Услышав от некроманта про лиловую ветрянку и увидев доказательства — характерное изменение цвета вен — с синего на лиловый у одного из своих детей, Рубен Шихли готов был целовать руки и ноги некроманту. За предупреждение и спасение.

Они выехали в тот же день. В карете Рубена, который обязался доставить Касси в Лимдор — небольшой городок на границе с Риолоном. И опекать там до приезда за ней некроманта — или человека, которому некромант отдаст письмо и кольцо.

Оплатой стало безукоризненное здоровье семьи кучера, который увозил из города живую и здоровую Кассандру, а заодно свою мать, жену и двоих детей. Пока никто еще не узнал. Пока не началась паника. Не вспыхнула эпидемия. Не перекрыли дороги. В Лимдоре собирались переждать и они — пару лун, пока не пройдет эпидемия. Но на всякий случай некромант дал супруге несколько хороших защитных амулетов, настроенных на альтернативное отражение непроизнесенной злой воли. А в переводе на нормальный язык — так. Если владельцу такого амулета кто?то пожелает подохнуть — издохнет сам. Пожелает ногу сломать — и сам окажется на костылях. Пожелает сгореть — хорошо, если сам спасется от пожара.

Надолго таких амулетов не хватало, но Рене искренне надеялся найти свою супругу раньше, чем в них кончится сила.

Кассандра рыдала и обещала дождаться.

Рене проводил карету до ворот — и отправился к магу жизни.

Глупо?

Да!

Смертельно опасно?

Да!

Он не мог поступить по — другому.

Просто не мог.

Благородство? Идиотизм? Наивность?

Сложно подобрать определение для ведущих его чувств.

Он знал, что некромантия объявлена вне закона. Знал, что выздоровевшие люди потом побегут к холопу Светлого, исповедуясь и каясь, чтобы их 'не запачкала темная скверна'. Знал, что его может просто разодрать на клочки озверевшая толпа.

Он все знал.

Но это был его дом. Его город. Его люди, с которыми он разговаривал на улицах и выпивал в трактире. Вместе молился и вместе нарушал закон. Смеялся и танцевал на праздниках. Через два дома от него жила Фаншетта Мерло — симпатичная когда?то девчушка, в которую он был тайно влюблен в юности, а теперь счастливая толстушка, мать шестерых детей. Она каждый раз улыбалась Рене, а ее муж, знаменитый на весь город сапожник, частенько приглашал его в гости. Дети лезли к Рене на колени и просили рассказать сказку 'пло лыцалей…'.

Если он уедет, они наверняка умрут. Ведь у них нет денег на излечение. Да и некроманты не страдают любовью к людям и желанием помогать закону.

Рене же…

Он никогда не был отверженным. А когда у него появилась Касси — стал еще и на редкость счастливым некромантом. И стал задумываться о людях.