Доктор Сон - Кинг Стивен - Страница 123

Позже, когда Абра вызвалась проводить Эмму домой и они, оживленно болтая, зашагали по дорожке, Люси склонилась к Дэну. У нее обозначились новые морщины вокруг рта и в уголках глаз, а в волосах появилась первая седина. Абра, казалось, уже забыла про Истинный Узел. Дэн думал, что Люси это никогда не удастся.

– Так ты поговоришь с ней? О тарелках?

– Я как раз собирался пойти на задний двор, чтобы полюбоваться закатом над рекой. Быть может, ты пришлешь ее ко мне, когда она вернется от Динов?

Люси восприняла его слова с облегчением, и, как показалось Дэну, Дэйв тоже. Для них дочь навсегда останется загадкой. Но стоило ли говорить им, что для него она тоже загадка? Едва ли.

– Удачи тебе, шеф, – сказал Билли.

На ступеньке задней террасы, той самой, где когда-то лежала Абра, к Дэну присоединился Джон Долтон.

– Я оказал бы моральную поддержку, но, думаю, тебе придется справиться самому.

– А ты не пытался с ней побеседовать?

– Пытался. Люси попросила.

– И ничего не получилось?

Джон пожал плечами:

– Она предпочитает молчать.

– В ее возрасте я вел бы себя точно так же, – заметил Дэн.

– Но ты никогда не разбивал вдребезги все тарелки в старинном буфете своей матери.

– У моей матери не было буфета.

Он спустился по склону лужайки Стоунов и встал, глядя на Сако, которую закат превратил в сверкающую алую змею. Уже скоро горы заслонят последние солнечные лучи и воды реки станут серыми. Там, где раньше стоял проволочный забор, призванный удержать ребенка от опасного желания изучить реку поближе, теперь росла живая изгородь. Дэйв снял ограду в прошлом октябре, посчитав, что Абра и ее друзья больше не нуждались в защите, – все они плавали как рыбы.

Но разумеется, этим опасности не исчерпывались.

2

Воды реки уже выцвели до бледно-розового – пепла розы, – когда к Дэну спустилась Абра. Ему не требовалось оглядываться, чтобы почувствовать ее присутствие или узнать, что она прикрыла голые плечи свитером. Весенними вечерами воздух в Нью-Гэмпшире остывал стремительно, даже когда снега уже в помине не было.

( мне очень понравился браслет, Дэн)

Теперь она редко называла его дядей.

( я рад)

– Они хотят, чтобы ты поговорил со мной о тарелках, – сказала она. Произнесенные вслух слова были полностью лишены теплоты мыслей, а свои мысли она закрыла. После милой и искренней благодарности она закрылась от него. Теперь это давалось ей легко, и с каждым днем она совершенствовалась. – Или я не права?

– А ты самане хочешь поговорить об этом?

– Но я же извинилась перед ней. Сказала, что сделала это не нарочно. Хотя, кажется, она мне не поверила.

( я верю)

– Потому что ты знаешь. А они – нет.

Дэн промолчал и послал одинокую мысль:

(?)

– Они мне никогда не верят! – взорвалась она. – Это так несправедливо! Я понятия не имела, что на глупой вечеринке у Дженнифер будет спиртное, и сама ничего не пила! А она все равно посадила меня под этот чертов домашний арест на целых две недели!

( ???)

Молчание. Воды реки стали совсем серыми. Он рискнул посмотреть на нее и увидел, что она внимательно разглядывает свои кроссовки – красные, в цвет юбки. Ее щеки теперь тоже были в цвет юбки.

– Ну хорошо, – сказала наконец Абра, и хотя она все еще избегала встречаться с ним взглядом, в уголках ее рта обозначился намек на улыбку. – Тебя не обманешь. Да, я сделала глоток, просто чтобы попробовать. Думаю, она учуяла запах, когда я вернулась домой. И знаешь что? Мне совершенно не понравилось. Вкус просто отвратительный!

Дэн ничего не ответил. Если бы он сказал, что и ему первый глоток спиртного показался отвратительным, что и он тоже не придал ему никакого значения, она бы решила, что это обычная взрослая чушь. Морализаторство не поможет детям не взрослеть. И не научит их, как делать это правильно.

– Я в самом деле вовсе не хотела бить ее тарелки, – сказала она уже совсем тихо. – Это получилось случайно, я же говорила. Просто я пришла в такое бешенство!

– Это с тобой часто случается, – заметил он, вспомнив, как Абра стояла над умирающей Розой-в-Шляпе.

«Тебе больно? – спросила Абра существо, которое выглядело как обычная женщина (за исключением, конечно, того жуткого зуба). – Надеюсь, что больно. Очень больно».

– Ты собираешься читать мне нотации? – И презрительно добавила: – Потому что именно этого ейи хочется.

– У меня кончился запас нотаций, но я мог бы рассказать тебе историю, которую слышал от своей мамы. Она о твоем прадедушке о стороны Джека Торранса. Послушаешь?

Абра пожала плечами. Валяй рассказывай, и покончим с этим.

– Дон Торранс не работал в хосписе, как я, но был санитаром в больнице. Ближе к концу жизни он вынужден был ходить, опираясь на толстую трость, потому что попал в автомобильную аварию и повредил ногу. И однажды за ужином он избил тростью свою жену. Без всякого повода – просто пришел в бешенство. Он сломал ей нос и поранил голову. А когда она упала на пол, поднялся и принялся молотить ее почем зря. По словам мамы, которая слышала это от отца, он забил бы ее до смерти, если бы Бретт и Майк – они приходились мне дядями – не сумели оттащить его в сторону. Когда приехал врач, твой прадедушка стоял на коленях рядом с ней, достав свою аптечку, и пытался как-то помочь. Он заявил, что жена случайно упала с лестницы. И твоя прабабушка – Момо, которую ты никогда не встречала, – подтвердила его слова. И ее дети тоже.

–  Почему? – выдохнула Абра.

– Потому что они его боялись. А гораздо позже – Дона уже не было в живых – твой дед сломал мне руку. Затем, в отеле «Оверлук», который стоял на том самом месте, где сейчас расположена «Крыша мира», твой дед чуть не забил до смерти мою маму. Только он использовал не трость, а тяжелый деревянный молоток, но суть от этого не изменилась.

– Я поняла.

– Прошли годы, и в одном баре в Сент-Питерсберге…

– Довольно! Я же сказала, что поняла! – Ее трясло.

– …я сам избил незнакомого мужчину бильярдным кием, потому что он посмеялся над моим промахом. После этого сын Джека и внук Дона провел тридцать дней в арестантской робе, убирая мусор с обочин Сорок первого шоссе.

Она отвернулась и заплакала.

– Что ж, спасибо, дядя Дэн. Спасибо, что испортил…

В его голове возникла картинка, моментально заслонившая вид на реку: обугленный и дымящийся праздничный торт. При других обстоятельствах это было бы смешно, но не сейчас.

Он мягко взял ее за плечи и развернул к себе.

– Тут нечего понимать. В этом нет смысла. Это не более чем семейная история. Твоя семейная история. И как сказал бессмертный Элвис Пресли, это твоя крошка, тебе ее и качать.

– Не понимаю.

– Ты можешь однажды начать писать стихи, как Кончетта. А можешь столкнуть кого-то еще в пропасть силой своего сознания.

– Я бы никогда этого не сделала… Но Роуз это заслужила! – Абра повернула к нему мокрое от слез лицо.

– Это бесспорно.

– Но тогда почему же мне это снится? Почему мне хочется все вернуть? Она бы убиланас, так почему мне хочется все вернуть?

– Что именно ты хотела бы вернуть? Убийство как таковое или полученное от него удовольствие?

Абра понурила голову. Дэну очень хотелось обнять ее, но он сдержался.

– Никаких нотаций, никаких моралей. Просто разговор родственных душ. И глупые советы взрослых людей. А ты уже стала совсем взрослой. Поэтому тебе так тяжело. Трудно приходится всем подросткам. Но ведь у них нет твоего дара. Твоего оружия.

– Так что же мне делать? Что я могу сделать? Иногда меня охватывает такая злость… И не только на нее, но и на учителей, на одноклассников, которые считают себя такими крутыми, что дальше некуда… на тех, кто смеется, если ты не блещешь в спорте или носишь неправильную одежду…

Дэн припомнил совет, который дал ему однажды Кейси.