Плюс на минус - Громыко Ольга Николаевна - Страница 7

Со дна кольцом поднялся десяток крупных пузырей, и я убрала свисток (он же нежчастотный модулятор) в сумочку. Раньше их делали неслышимыми для человеческого уха, но после инцидента с тещей одного из недобросовестных инспекторов (длительное воздействие потусторонних волн вызывает у людей безотчетную панику и желание убраться куда подальше) прибор усовершенствовали. Благодаря чему я чувствовала себя исключительно глупо, особенно когда приходилось свистеть в центре города. Еще и Саня этот издевается, придурок…

Пузыри достигли поверхности, но лопаться не стали, зависли под ней, как теннисные мячики. Покачались, успокоились и начали кружиться по часовой стрелке, все убыстряя ход. В центре круга появилась впадина, углубляющаяся с каждым оборотом.

В озере заплескалась, запрыгала рыба. Сначала мелочь — как будто чья-то щедрая рука горстями подбрасывала в воздух серебряные копейки, — затем темные одиночки-окуньки, плоские подлещики, верткая, трепещущаяся плотва. Двухметровая щука с видом балерины-пенсионерки исполнила корявое сальто и бревном грохнула обратно. Вода пошла рябью, камыши трясло — не чета осинам, в ушах нарастал тоненький писк-звон, а потом дотянувшаяся до дна воронка вывернулась наизнанку и взорвалась брызгами, сквозь пелену которых проступил женский силуэт, прекрасный, загадочный и манящий… теоретически. Смотреть на эту ерунду я, разумеется, не стала, посвятив свободную минутку более тщательному изучению заявления. Точнее, коллективной жалобы.

«Начальнику Госнежохраны Минского областного управления Госнежконтроля.

Мы, нижеподписавшиеся нежжильцы Заславского водохранилища (также именуемого Минским морем), вынуждены с прискорбием сообщить, что наш водоем (входящий в конвенционный список 1990 г.) стал объектом гнусных посягательств любителей ролевых игр (т. н. „ролевиков“).

Так, 4-го числа сего месяца многочисленная группа „ролевиков“ (прим. 50 (пятьдесят) человек) вторглась в пределы нашего местообитания и приступила к обустройству т. н. „полигона“ для своих асоциальных игрищ, что выразилось в рубке деревьев, кустов, выкосу камышей, постройке временных сооружений, загрязнении территории бытовыми отходами, взмучивании воды и нарушении общественного спокойствия, особенно в ночное время. Чем и занимается по сей день.

Настоятельно просим Вас принять безотлагательные меры по наведению порядка в подведомственном Вам регионе.

Также просим рассмотреть вопрос по возмещению ущерба, как морального, так и материального, путем организации для „ролевиков“ принудительных общественных работ в прибрежной зоне.

В дополнение к вышеизложенному сообщаем, что копия данного обращения направлена непосредственно в Госнежконтроль, Затопчуку М.Р.

С уважением …».

За спиной охнул Саня, и я, обернувшись, с изумлением увидела, как из его пальцев выпадает недокуренная сигарета. Ну теперь-то что с ним такое?! Дымом поперхнулся?

Хлопать «напарника» по спине было не самым актуальным и, подозреваю, неблагодарным делом. Как только на берег перестали сыпаться капли, я, брезгливо переступая шишки и корни, подошла к воде.

— Елена Коробкова, инспектор по нежохране. — Я протянула русалке развернутое удостоверение. Та едва удостоила его взглядом, ехидно заметив:

— А я уж думала — этот… как его… «Речной дозор, всем выйти из воды!»

— Речной дозор — это ОСВОД, — с каменным лицом возразила я, складывая «корку». Шпильки туфель проваливались в песок, приходилось стоять на цыпочках, изо всех сил стараясь не шататься. — А я официальное лицо, так что попрошу без ерничанья.

И, обернувшись к Сане, пояснила:

— Русалки не любят женщин.

— Как я их понимаю! — деревянным голосом поддакнул тот, продолжая таращиться на водяницу. Надеюсь, хотя бы к ней он не станет цепляться, что она, дескать, в омуте отсиживалась, пока он «там» кровь проливал?!

Я тоже не питала к водяницам теплых чувств — наглые, склочные и насквозь фальшивые. Особенно эта: волосы гривой, губки бантиком, бюст размера «два арбуза», хвост — мечта завсегдатая пивнухи.

— Ну наконец-то прочухались! — с визгливой интонацией базарной торговки напустилась на меня русалка, мигом растеряв все очарование. — А мы уж думали: эти бандюганы все озеро испоганят, а ваша контора и не почешется! Где ж вы целую неделю шлялись-то, а? Заявление еще во вторник отправлено было, заказным письмом, у нас квитанция имеется! Мы на вас жалобу в Госнежконтроль напишем! Четвертую! Чтоб вас всех там премии полишали!

— По существу, пожалуйста, — холодно перебила я. — Где находится вышеозначенный ролевой полигон?

— Да вон там, за излучиной, напротив острова! Досюда дымом воняет! А у нас, между прочим, сезонный нерест на хвосте! Вот вам, мужчина, приятно было бы, если бы в такой пикантный момент на вашем потолке кикиморы гулянку устроили? А то и пивными бутылками швыряться начали?!

— Разберемся, — с отвращением пообещала я и, прежде чем Саня успел вставить свои пять патронов, схватила его за рукав и потянула прочь.

— И припугните их там как следует! — мстительно крикнула нам вслед водяница. — Чтоб неповадно было!

— Разберемся…

Что ж, «дельце» действительно несложное. Есть шанс управиться до темноты. С ролевиками у меня обычно проблем не возникало: в основном это были ребята двенадцати-двадцати лет, веселые и интеллигентные. При виде инспекторши они смущались, будто их застукали за чем-то неприличным, и покорно соглашались поиграть в другом месте. Даже мусор за собой до последнего фантика убирали.

Саня волокся за мной как-то уж больно покорно, словно пришибленный.

— Лен… а что это было-то?

— Что — «что»?

— Ну все: и тетка с хвостом, и селедки… Эт голограмма? Или просто кукла надувная?

Я поняла, что рано обрадовалась.

— Так, — остановившись, обреченно сказала я. — Серафим Петрович тебе что, ничего не объяснил?

— Ну… типа того…

Мне захотелось швырнуть папку на землю и от души… высказать свое недовольство в глубоко нецензурной форме. Похоже, подлый шеф решил провести с племянничком сеанс шокотерапии, а мне отвел роль бумажного пакета, надутого и лопнутого под ухом у пациента!

— Это русалка, она же водяница речная, — наконец сказала я, не придумав ничего умнее. — Настоящая. Понравилась?

— Так себе, — пожал плечами Саня. Взгляд у него по-прежнему был какой-то стеклянный. — Фигуристая баба.

— Это она ради тебя расстаралась, — буркнула я. — Русалки принимают облик, наиболее подходящий для соблазнения и утопления объекта. Женщинам они обычно являются в виде скрюченной уродливой старухи, которой надо показать сорочий череп, блин на собачьем молоке…

Парень ошалело уставился на мою сумочку.

— …или удостоверение инспектора по нежохране, — отмела я его дурацкие домыслы.

— Ну-ка покажь!

Я скрипнула зубами, но «корку» достала. «Напарник» долго таращился на вклеенную в нее фотографию (ну да, не очень удачная — на ней я смахиваю на жертву базедовой болезни, сидящую напротив вентилятора), потом перевернул и посмотрел на обложку.

— И чего это такое?

О боже. Серафим совсем ума лишился.

— Буквы, — как можно ласковее сказала я. — Их читают.

— Да уж, блин, догадываюсь, что не грызут! — обозлился мужик. — Ты нормально объяснить можешь? Как контора-то называется?

— Госнежохрана, одно из подразделений Госнежконтроля.

Саня нахмурился и пошевелил губами, пытаясь в уме расшифровать аббревиатуру.

— А по-человечески?

— Государственная охрана нежити.

— Тогда почему не Госохренеж? А, понял…

— Мы оберегаем миролюбивую нежить. — Я выдернула у него удостоверение. — Разбираем жалобы, предотвращаем конфликты, ведем статистику численности, плотно сотрудничаем с экологами… Короче, вроде соцзащиты для видовых меньшинств.

— Интере-э-эсная у тебя работа, — задумчиво протянул Саня и после короткой паузы со значением добавил: — У нас.