Плюс на минус - Громыко Ольга Николаевна - Страница 47

— Блин! — разочарованно выдохнул я. — Ну и сколько нам тут сидеть?! Он ведь запросто может в этой норе до следующего утра колбаситься!

— Не думаю, что после смены ему захочется долго сидеть в клубе, — возразила уже немного успокоившаяся Леночка. — К тому же ты сам говорил: он не в настроении.

— Угу. Только один ле… тьфу, черт знает, как он это свое отсутствующее настроение поднимает: может, пляшет половецкие пляски до упаду… или телок снимает.

— Ну и что ты предлагаешь? Брать клуб штурмом?

— Нет, — раздраженно ответил я, — позвонить и сказать: слюшай, я у вас в гардероб такой хароший бомба забыл, да!

Я и в самом деле сгоряча рассматривал этот вариант, но почти сразу понял, что ни к чему положительному это ни приведет, — «Танцующий пони» не последний в Минске клуб, и, раз Игорь твердо вознамерился гульнуть, помешать этому вряд ли удастся.

— Значит, будем сидеть и ждать, — подвела итог Леночка и, отстегнув ремень безопасности, поудобнее устроилась в кресле, подавая пример.

Я зевнул и тоскливо покосился на приборную панель. Видеопроигрывателя в «гольфике» не было предусмотрено, мысль же о нескольких часах прослушки радио вызывала тошноту сама по себе.

— Лен, может, за кроссвордом в киоск сбегаешь, а?

Девушка покосилась на синюю будку «Белсоюзпечати» в двухстах метрах от машины и еще плотнее вжалась в сиденье.

— Спасибо, я сегодня уже набегалась.

— Ну наше дело предложить, — с досадой сказал я. Мне-то было не лень, только на остаток «бензиновых» денег я еще вчера накупил сигарет, а на пару завалявшихся в кармане купюр можно было купить разве что обрывок туалетной бумаги.

Лена промолчала, демонстративно глядя на дверь клуба. Я помаялся пару минут и, так и не придумав ничего умного, полез за сигаретами. Девушка метнула на меня какой-то странный взгляд, и я, вспомнив о фисташках, на всякий случай предложил ей пачку:

— Хочешь?

Ленка надулась еще больше:

— Нет. И тебе не советую.

— Здоровье бережешь? — желчно усмехнулся я, окутываясь дымом. — Ну-ну.

Фифа закашлялась и поскорее опустила стекло со своей стороны.

— Правда, Сань, чего ты постоянно куришь? У тебя на чистый воздух аллергия, что ли?

— Хочется, вот и курю! — нарочито грубо буркнул я. — И вообще… Сто лет назад Холмс кокаином баловался, а героин вообще изобрели в Германии как средство от кашля, во всех аптеках лежал.

— Так, может, тебе еще и за шприцом сбегать? — вкрадчиво предложила Леночка.

— Лучше за снотворным, — усмехнулся я. — И спать по очереди. Блин, кто бы знал, как я не люблю в засадах сидеть. Ждешь, ждешь, ждешь, три раза перегорел, а так ни хрена и не происходит. А ты еще, — я аккуратно стряхнул в пепельницу сизый столбик, — последней радости лишить хочешь.

— А что, часто сидеть приходилось? — заинтересовалась девушка.

— Летом — часто, — сказал я. — Если «зеленку» даже не пытаться контролировать, а тупо сидеть, рано или поздно хвост поджарят… вместе с головой. Вот и приходилось… ну а там, сама понимаешь, не то что закурить — шевельнуться лишний раз стремно.

— А зимой?

— Зимой проще. Когда снег, чичи по селениям расползаются, ну и по базам в горах. Леса голые, следы с воздуха на раз обнаруживаются… Не, зимой они воевать не любят, невыгодно.

Ленка замолчала. Выглядела она при этом немного… ну да, подавленной. Надо бы ее расшевелить как-то, подумал я, на фиг мне загруженная по уши напарница.

— Зато, когда в засаде лежишь, пофантазировать можно вволю. Я вот мечтал, что вернусь… ну, понятное дело, отгуляю, а потом выберусь куда-нибудь на тихое озеро, расставлю удочки, костерок разложу, шалашик… Правда, — смущенно добавил я, — рыбу ловить я ни фига не умею…

— А чего там уметь-то? — неожиданно авторитетно возразила Леночка. — Возьми что-нибудь попроще — пару телескопок без катушек, крючки — пятерку там или шестерку, леску ноль-два — кило свободно выдержит, — и лучше венгерскую, наша быстро истирается. С донками в незнакомом месте лучше не связываться, надоест зацепы распутывать. Одолжи лучше у кого-нибудь резиновую лодку, вдоль камышей пройтись — там обычно самый клев, особенно если накануне приваду разбросать, пшенку распаренную или комбикорм. А ловить уже на червя, только его у берега черта лысого накопаешь, надо с собой везти, а еще лучше отборного мотыля купить, ну и опарыша до кучи…

Наверное, стук моей отвисшей челюсти был слышен за полквартала.

— Ни фига себе! Ты у нас что, заслуженная рыболовша Белоруссии?

— Да нет, — смутилась Леночка. — Так… увлекаюсь.

— Не прибедняйся… «Увлекаюсь»! Шпаришь, как настоящий профи. Это у меня всех познаний — взять палку подлинней и закинуть подальше.

Честно говоря, фифа и удочка — эти два понятия как-то плохо совмещались у меня в голове. По идее, таких ухоженных блондиночек одна лишь мысль о комарах, грязи и — вах, ужас! — живой рыбе должна была ввергать в шок и трепет. Конечно, за последние дни я успел понять, что Лена не совсем стандартный представитель данной породы, но все же… Не, пока не увижу, не поверю.

— Ну вот, — неожиданно разозлилась девушка, азартный огонек в глазах потух, — так и знала, что смеяться будешь! Вад… мой бывший тоже говорил, что лучшая рыбалка — это наливай да пей, даже «палок» брать не надо.

— Лен, ты чего? — опешил я. — Почему «смеяться»? Я, наоборот, завидую… с удовольствием бы с тобой на рыбалку съездил. А «бывший» твой — козел, каких мало!

Выпалив последнюю фразу, я запоздало сообразил, что Лена вполне может до сих пор питать к этому Ваду самые нежные чувства, и мои слова только подольют масла в огонь.

Меня спасла распахнувшаяся дверь клуба. Мы дружно насторожились, однако оттуда вышли двое ребят лет шестнадцати, неспешно потопавшие вниз по улице.

— А у тебя самого какое-нибудь хобби есть? — успокоившись, спросила девушка.

— Ну-у… даже не знаю. Раньше моделизмом увлекался, танки-самолеты всякие клеил… полкомнаты этими пылесборниками забил. А как отец погиб… даже и не вспоминается ничего такого. Ну разве что историю одновременно и за работу, и за увлечение посчитать.

— А я в истории совершенно не разбираюсь, — огорченно призналась Леночка. — Она для меня в школе самым трудным предметом была. То есть пока слушаешь или читаешь — интересно, но держать в голове все даты-имена…

— Будешь смеяться, — улыбнулся я, — но на даты-имена у меня память тоже всегда сбоила. А вот всяческие примеры людского идиотизма запоминал на «ура».

— Например? — заинтересовалась Леночка.

— Ну например, есть замечательная история о том, как в сорок втором году американцы высаживались на острове Кыска, в западной части Алеутской гряды. Все было, как говорится, по правилам: пятнадцать обстрелов с моря, сотня авианалетов, потом с кораблей пошел тридцатитысячный десант… — я сделал многозначительную паузу, — который и обнаружил, что весь японский гарнизон составляют шесть голодных дворняг. Остальные японцы смылись еще две недели назад. Правда, — добавил я, — прежде чем это выяснить, янки в перестрелке между разведгруппами положили человек двадцать.

Девушка неуверенно хихикнула. «Действительно, сдалась блондинкам эта военная история», — с досадой подумал я, но тут Леночка развернулась ко мне, обхватила руками подголовник, прижалась к нему щекой и с детским любопытством попросила:

— Расскажи еще что-нибудь, а? У тебя здорово получается.

Поколебавшись секунд пять, я решил не уходить от военно-морской тематики — все-таки образы бравых моряков с кортиками наперевес обычно кажутся женщинам куда романтичнее ковыляющей по уши в грязи пехоты.

— Ладно, слушай. Давным-давно, а конкретно — в позапрошлом веке — одна маленькая, но гордая латиноамериканская держава решила обзавестись кораблем новомодного тогда класса мониторов. Название этого корабля отечественные историки переводят в меру собственной стеснительности: кто пишет «Гуаскар», кто «Уаскар», но на самом деле кораблик был назван перуанцами в честь последнего инки милым русскому слуху именем «Хуаскар»…