Дни барабанного боя - Шелби Филип - Страница 6

Ей пришлось идти быстро, чтобы держаться рядом с Уэстборном. Расстегнутая куртка легонько похлопывала по пистолету, и Холленд отодвинула его назад. По пути она пристально вглядывалась в тени деревьев и кустарников. Завидев два силуэта на дорожке у коттеджа, перестала.

— Рассматриваете, что это такое?

Холленд не думала, что сенатор заметит в темноте ее пристальный взгляд. Уголком глаза она видела, как он вынул руки из карманов, держа в одной что-то блестящее, и принялся вертеть эту вещицу в пальцах, словно четки для снятия нервного напряжения.

— Какая-то раковина, — сказала она.

— Каури. Моя жена нашла ее, ныряя на Фиджи.

Холленд читала кое-что в светской хронике о второй жене Уэстборна. Сенатор вдовел пятнадцать лет. Потом появилась Синтия. Палмер, и миллионы женских сердец оказались разбитыми. Многие считали этот брак вполне естественным — мужчина, способный со временем выдвинуться в президенты, и женщина из высшего общества, богатая наследница, способная финансировать его предвыборную кампанию. То, что он на пятнадцать лет старше, налагало на их союз определенный отпечаток.

Однако в последнее время Синтия перестала появляться с Уэстборном. Вашингтонские сплетники шептались, что любовный пыл у них иссяк. Холленд вспомнила о девушке в коттедже и о том, что сенаторы обсуждали его поведение. Об Уэстборне она ни разу не слышала дурного слова и продолжала верить в него. Холленд происходила из семьи, где приличиям придавалось большое значение.

— Хотите о чем-то спросить меня, агент Тайло?

Он соображал быстро и снова понял ее. Холленд, вспомнив о мрачных лицах сенаторов, задалась вопросом, что может скрывать Уэстборн за своей непринужденной улыбкой.

— Нет, сэр.

Два агента, стоявших у крыльца, расступились, пропуская их. Холленд удивилась, что сенатор направился к задней двери. Потом увидела в окне спальни силуэт, полулежащую фигуру с рукой, вытянутой словно в приглашении.

— Спасибо, что не отказались выполнить мою просьбу, мисс Тайло, — сказал Уэстборн. — Надеюсь, при случае еще увидимся.

И потянулся к ручке двери. Холленд тронула его за плечо:

— Прошу прощения, сенатор. Я должна войти первой.

— Это как называется? Постойте, не говорите. Процедура.

Холленд слегка улыбнулась:

— Именно.

Она думала, что разговор на этом прекратится, но Уэстборн холодно произнес:

— Агент Тайло, здесь с пяти часов находится моя подруга. Ваши люди проводили ее сюда и с тех пор все время стояли на посту. Неужели вы всерьез полагаете, что она — или я — подвергаемся какой-то опасности?

— Сенатор, я обязана. Пожалуйста... Задев его плечом, Холленд вошла в кухню.

Негромко звучала музыка, и она узнала народную песню. Воздух был совершенно неподвижен, сквозь запах горящих дубовых дров ощущался аромат дорогих духов девушки. Дверь затворилась, и Холленд почувствовала, что Уэстборн стоит позади нее.

— Агент Тайло, моя подруга молода и несколько неопытна. Я не хочу приводить в смущение ни ее, ни себя...

Последние слова, «ни вас», остались невысказанными. В голосе не слышалось ни извинения, ни сожаления, ни стыда. Уэстборн вышел вперед и встал перед ней спокойно, с совершенно чистой совестью.

Припоминая все впоследствии, Холленд поняла, что в этот миг сдалась. Если бы не силуэт, музыка и потрескивающие поленья... Если бы Уэстборн рассердился, а не сохранял достоинство... Если бы хоть какая-то мелочь могла дать ей предлог...

Позднее она кляла себя за потерю времени, за щепетильность. Когда прошло минуты две, следовало спросить, почему эта юная женщина не наденет халат и не выйдет к ним или хотя бы не окликнет своего любовника...

Убийца слушал, как Уэстборн и женщина спорят на кухне. Ее голос он уже слышал, когда она ходила у пруда с другим агентом. Судя по тону и по словам, женщина была очень молодой. Подумал, что если она быстро повзрослеет, это спасет ей жизнь.

Спальня в коттедже была большой. Помимо широкой кровати, ночных столиков и шкафа, там стояли широкое, вмещающее двоих, кресло, оттоманка и кофейный столик перед камином. Убийца усадил девушку в кресло; чтобы увидеть ее, Уэстборну и женщине-агенту требовалось переступить порог. Пистолет его был снабжен глушителем. Он мог бы всадить пули в обоих, не дав им вскрикнуть. Но тогда на Уэстборна у него осталось бы мало времени, так как женщины вскоре хватились бы.

Женщина вошла в гостиную, каучуковые подошвы ее туфель скрипели по сосновым половицам. Уэстборн замолк. Видимо, наблюдал за ней, сложив руки на груди. Убийце стало любопытно, вспомнит ли потом сенатор, что эта женщина могла бы спасти ему жизнь, если бы не его упрямство и нетерпение.

Он услышал, как женщина отдернула занавеску душа во второй ванной, как негромко хохотнул Уэстборн, как открылась и закрылась дверца одного из чуланов. Женщина принялась обследовать вторую спальню. Убийца, сидевший на корточках за шкафом, начал плавно поднимать руку с пистолетом. Покончив с любовницей сенатора, он старательно вымыл и вытер руки. Смывать кровь с других частей тела не стал.

Убийца услышал голос Уэстборна: «Удовлетворены, агент Тайло?» Женщина что-то нерешительно пробормотала. Представил себе ее нерешительное выражение лица, колебания между долгом и порядочностью. Она могла бы уже насторожиться, задуматься, почему девушка не появляется и не подает ни звука. На белоснежный ковер упала тень, и он приподнял ствол пистолета еще на дюйм. Затем Уэстборн нарушил тишину:

— Думаю, пора пожелать друг другу доброй ночи.

В тоне его звучали снисходительность и усталость человека, которому надоело угождать подчиненной. Но эта агент Тайло сдалась далеко не сразу. Убийца досчитал до тысячи с лишним, прежде чем услышал ее удаляющиеся шаги.

Щелкнул замок наружной двери, и Уэстборн с негромким смешком вошел в спальню. Он уже снял джемпер и расстегивал пуговицы рубашки. Когда сенатор увидел девушку в кресле, челюсть его отвисла, затем подсечка оторвала его ноги от пола и он грохнулся навзничь. Убийца мгновенно надел на него наручники. Полоска пластыря залепила сенатору рот, другая обвила лодыжки. Вращающимися испуганными глазами Уэстборн напомнил убийце бычка на скотобойне.

Несмотря на затраченные усилия, убийца дышал ровно. Он прислонил сенатора спиной к основанию кресла и вытянул ему ноги. Перед камином стоял экран из непрозрачного стекла с гравюрой. Уэстборн, невольно взглянув на него, увидел отражение девушки с обезображенными лицом и грудью. Убийца подумал, что это сделает сенатора податливей.

Перед самыми глазами Уэстборна появился нож.

— Ну, дорогой мой Кардинал, исповедуйся полностью в грехах, об отпущении которых мечтаешь.

Холленд нашла Лэмонта Флеминга одиноко сидящим на кухне с кружкой кофе и булочкой. Он жестом предложил ей сесть.

— Все улеглись?

Холленд кивнула. По пути от коттеджа она думала, что следовало завершить обход. Потом вспомнила, как глупо чувствовала себя под насмешливым взглядом Уэстборна, открывая дверцы чуланов и отдергивая занавеску душа. Надо было бы, не обращая на него внимания, закончить работу. Она радовалась, что Флеминг не спрашивает о подробностях.

— Смена запаздывает. Раньше чем через полчаса ее не будет.

Взглянув на Холленд, Флеминг что-то разглядел в ее лице и поднялся налить ей кофе. Она поблагодарила его и добавила в кружку сахара для поддержания сил.

— Кто остается здесь, сэр?

Флеминг сел и откинулся назад вместе со стулом:

— Патруль у ворот, мы вдвоем здесь. Команда, охранявшая, сидя в машине, коттедж, уехала.

И после паузы добавил:

— Если не хотите трястись в машине обратно, места здесь достаточно.

— Спасибо. Предпочитаю проснуться в своей постели.

— Правильно.

Флеминг попросил ее рассказать об Атланте, и оба рассмеялись, когда Холленд описала выражение лица банкира, понявшего, как крепко он влип. Рассказал сам несколько забавных историй периода своей службы морским пехотинцем в Германии. Этот разговор постепенно отвлекал Холленд от коттеджа, успокаивал, обращал ее мысли к дому. Когда в вестибюле послышались шаги прибывшей смены, она хотела поблагодарить Флеминга за то, что помог ей скоротать время. Тот, видимо, догадался об этом, так как слишком поспешно протянул руку и с крепким пожатием сказал, что работалось с нею хорошо. Холленд поняла, что он смущен, но говорит искренне.