Дни барабанного боя - Шелби Филип - Страница 40

Джонсон покачал головой:

— До известного предела. Ты пойдешь с микрофоном. Если я обнаружу, что он удаляется, то задержу вас обеих. — И поглядел на элегантное платье простого покроя ценой примерно в тысячу долларов, не считая туфель и сумочки: — Примерь.

24

Честер Роулинс прослужил в чикагской полиции двадцать один год, десять лет занимался транспортировкой оружия, последние два года был одним из телохранителей мэра. Поэтому его охотно приняли в организацию Булдера.

Одежду Роулинс шил на заказ. Держался весело, уверенно, что ободряло клиентов. Этому способствовало и внушительное телосложение. После того, как в течение нескольких лет он первым вламывался к убийцам, Роулинс считал свое нынешнее занятие — наблюдать за маленькими смуглыми людьми в развевающихся одеждах — плевым делом. В него вносили разнообразие замечательные задания вроде нынешнего.

Роулинс въехал на лимузине во двор и затормозил в пятнадцати футах от машины, из которой выходили люди. Он водил автомобиль очень аккуратно. В результате трехнедельной тренировки на гоночном треке, который арендовало в Аризоне ФБР, он мог маневрировать «линкольном», как спортивной двухместкой.

Проверив боковые зеркала, Роулинс стал смотреть в зеркало заднего обзора. Он никогда еще не сопровождал Синтию Палмер и жалел бедняг, которые возили ее постоянно. Она предавалась в машине развлечениям с любовниками.

Палмер спустилась из квартиры в пентхаусе[4] с опозданием. Роулинс особо не думал об этом, пока она, шмыгнув в машину, не бросила резким тоном: «Гони побыстрей, черт побери!» Его, доброго лютеранина, это покоробило.

По пути к отелю Палмер беспрестанно придиралась. Он слишком медленно едет; выбрал не тот маршрут, вот и застряли в пробке; отопление греет слишком сильно — сзади прямо-таки сауна.

Роулинс пытался умиротворить ее, но безуспешно. В конце концов она принялась болтать по телефону с какой-то Бетси. Он обрадовался возможности поднять стекло, отделяющее водителя от салона.

Никто не предупреждал его о несносности Палмер. Диспетчер сказал только, что она давняя клиентка, и подчеркнул, что гибель Уэстборна изменила ее статус. Секретная служба и ФБР заявили, что это убийство не было политическим. Личная месть также исключалась. Но никто не говорил — об этом лишь шептались, — что убийцей мог быть маньяк. Диспетчер получил из вторых рук сведения о состоянии, в котором были обнаружены трупы.

— Тот, кто прикончил Уэстборна и его девчонку, отдает предпочтение ножу, — говорил он, инструктируя Роулинса. — Если это псих, то вряд ли он станет за ней охотиться. Те, кто убивает ради удовольствия, не преследуют семьи, а кончают с ними на месте.

ФБР уверено, что никакой опасности Палмер не грозит. И она не просила усилить охрану. Думаю, ее можно понять.

Тебе я скажу вот что: будь начеку, никого не подпускай близко, если не будешь уверен, что она его знает. Охранники отеля получили соответствующие указания, к тому же там будет и полиция, поэтому как только она войдет в здание, то окажется в безопасности. Собственно говоря, она не хочет никакого телохранителя на балу.

Последнее замечание не особенно понравилось Роулинсу. Теперь же он радовался, что избавлен от обязанности сопровождать ее. Она превратила бы его в мальчика на побегушках.

Роулинс прибавил газу и въехал в главные ворота «Омни». Быстро вылез, посмотрел, как швейцар, смешно выглядевший в форме английского лейб-гвардейца, тянется к ручке задней дверцы. Синтия Палмер спустила на землю ноги — это самое красивое, что в ней есть, подумал Роулинс, — бросила на каждого двух-секундный взгляд и вылезла.

— Вернусь через два с половиной часа. Я пунктуальна.

Слова ее прозвучали, будто угроза.

Роулинс ответил что-то неразборчивое. Снова сел в «линкольн» и повел автомобиль на стоянку, заполненную лимузинами особо важных персон. Одетые в пальто шоферы, собравшись кучкой, курили.

Роулинс был очень здоровым для своего возраста. Гордился, что отжимается от пола не хуже, чем в колледже. Сидеть в машине ему не хотелось. Обычно он гулял, чтобы убить время и сжечь калории. Но в тот вечер Палмер могла передумать и собраться домой пораньше.

Роулинс решил познакомиться с другими водителями. Когда те стали представляться, он краем глаза заметил человека, стоящего перед входом в отель. На нем были синее пальто и кепочка с блестящим козырьком. Человек этот, сложив руки на груди, глядел в пространство. Роулинс не раз видел такие взгляды у памятника погибшим во Вьетнаме.

Пастор, хоть и не подавал вида, знал, что шофер Палмер заметил его и принял за коллегу. Роулинс — Пастор знал его фамилию — поболтает сперва с другими шоферами. Когда надоест, подойдет к нему, спросит, в какой фирме служит, кого привез.

Пастор подготовил для него легенду. И не сомневался, что Роулинс будет под ее впечатлением до конца жизни.

Холленд попала в «Омни» через туннель, куда Брайент, визжа шинами по гладкому бетону, въехал на фургоне инспекционного отдела.

Джонсон одобрил ее вечернее платье, но в нем были свои недостатки. Микрофон уместился под бантом на правой бретельке. Но под облегающее одеяние невозможно было спрятать даже маленькую плоскую «беретту». Джонсону очень не хотелось посылать ее в отель безоружной.

— Пастора там не будет, — напомнила ему Холленд. — Приглашения разосланы несколько недель назад. Это вечер для узкого круга лиц. В сущности, прием. Устраивает его Марджори Вулворт. Приглашены триста ее ближайших друзей.

После паузы Холленд спросила:

— Служебные помещения и кухни охраняются, так ведь?

Джонсон кивнул:

— Холлидей направил туда несколько человек.

— Ну тогда все в порядке.

Слова эти, как казалось Холленд, прозвучали вполне уверенно. Ей не хотелось, чтобы Джонсон уловил ее скрытые страхи.

Брайент распахнул дверцу и протянул руку. Эта любезность тронула Холленд. Они направились к обитой железом двери с желтой надписью «Кухня». Каблучки ее стучали по бетону, как выстрелы.

— Появится кто-то, похожий на него хотя бы отдаленно, дайте знать.

Тревога в глазах Брайента пробудила у нее добрые чувства. Будь они наедине, она бы обняла этого человека.

Он распахнул дверь, пропуская Холленд в короткий коридор.

— Холлидею представляться не трудитесь, — сказал Брайент. — Джонсон сейчас с ним. Он не хочет, чтобы Холлидей оказывал на вас давление.

Через помещение кухни Брайент шел быстро, плечом вперед. При этом он прикрывал собой Холленд.

Для работников кухни это было не внове. Болтовня стихла, раздавались только звуки стряпни. Повара и подручные попятились к холодильникам и разделочным столам, подальше от рослого мужчины, быстро идущего мимо них, небрежно положив руку на кобуру с пистолетом, и провожали взглядами даму в черном.

Они знали, что агенты секретной службы терпеть не могут кухонь. Там немало острых ножей, тесных мест, ограничивающих свободу маневра, каморок, где может таиться засада.

Подойдя с Брайентом к дверям в бальный зал, Холленд ощутила затылком взгляды официантов.

— Я покидаю вас, — сказал Брайент. — Пока.

Она слегка кивнула.

В зале были только официанты, заканчивающие накрывать шестьдесят круглых столиков. Гости находились на антресоли, музыка джазового квинтета заглушала их болтовню. Красивое знамя, закрепленное на двух решетках с алыми и белыми розами, декларировало благотворительную миссию Красного Креста. Поднимаясь по устланной ковровой дорожкой лестнице, Холленд заметила, что оно слегка колеблется от потоков теплого воздуха из калориферов.

Список гостей Холленд просмотрела по дороге. Хотя Синтия Палмер значилась там без спутников, Холленд думала, что вдова появится в чьем-то сопровождении, например, старого друга семьи. Но Палмер приехала одна.