Венецианский купец - Шекспир Уильям - Страница 18

Такого мужа

Во мне имеешь, как он в ней — жену.

Не худо б моего спросить вам мненья.

Спрошу; но раньше мы пойдем обедать.

Дай оценить тебя до насыщенья.

Нет, лучше за застольною беседой.

Тогда, что б ни сказала ты, я легче

Переварю.

Так, ждет тебя оценка.

Уходят.

АКТ IV

Венеция. Зал суда.

Входят дож, сенаторы, Антонио, Бассанио, Грациано, Салерио и другие.

Что, здесь Антонио?

Готов я, ваша светлость.

Мне очень жаль тебя: имеешь дело

Ты с каменным врагом, бесчеловечным,

На жалость не способным; нету в нем

Ни капли милосердия.

Я слышал,

Что вы, светлейший дож, смягчить старались

Жестокий иск; но раз он так настойчив

И нет законных средств меня спасти

От злобных козней, — противопоставлю

Свое терпенье бешенству его;

Вооружась спокойствием душевным,

Снесу его тиранство и жестокость.

Подите, позовите в зал жида.

Он у дверей, светлейший дож; вот он.

Входит Шейлок.

Посторонитесь; пусть пред нами станет.

Все думают, — и я со всеми, Шейлок, —

Что видимость злодейства сохранишь ты

Лишь до развязки дела, а потом

Проявишь милость, поразив сильнее,

Чем мнимою жестокостью своей;

И хоть сейчас ты требуешь в уплату

Фунт мяса у несчастного купца —

Не только не возьмешь ты неустойки,

Но, движим человечною любовью,

Ему простишь ты половину долга,

Взглянувши с состраданьем на потери,

Что на него обрушились: их хватит,

Чтоб царственный купец был разорен

И возбудил участье в медных душах,

И в каменных сердцах, и в непреклонных

Татарах иди турках, не привыкших

К делам любви и жалости. Итак,

Мы все ждем доброго ответа, жид.

Я вашей светлости уж объяснял:

Поклялся я святой субботой нашей,

Что получу по векселю сполна.

Мне отказав, вы ввергнете в опасность

Республики законы и свободу.

Вы спросите, зачем предпочитаю

Фунт падали трем тысячам дукатов?

На это не отвечу. Или, скажем,

Таков мой вкус! Что, это не ответ?

Что, если дом мой беспокоит крыса

И, чтоб ее стравить, хоть десять тысяч

Готов я дать? Что, это не ответ?

Один не любит поросячьей морды;

Другой при виде кошки прямо сходит

С ума; а третий, услыхав волынку,

Не может удержать мечи. Так склонность,

Страстей хозяйка, направляет их

К любви иль отвращенью. 65 Вот ответ мой!

Как объяснить нельзя определенно,

Из-за чего один свиней не любит,

Другой — невинной и полезной кошки,

Волынки — третий, но неодолимо

Он слабости постыдной поддается

И, угнетенный, угнетает сам, —

Так не могу и не хочу назвать

Других причин тому, что я веду

Безвыгодный процесс против Антонио,

Чем ненависть. Что, это не ответ?

Нет, бессердечный, не такой ответ,

Чтоб мог он оправдать твою жестокость!

Тебе ответом угождать не должен!

Да можно ль всех убить, кого не любишь?

А можно ль ненавидеть тех, кого

Убить не хочешь?

Неужели сразу

Должна обида ненависть родить?

Как! Дать змее себя ужалить дважды?

Прошу, подумай — споришь ты с жидом.

Скорей ты можешь стать на берегу

И повелеть понизиться приливу;

Скорей у волка спросишь, почему

Овцу заставил плакать о ягненке;

Скорее запретишь ты горным соснам

Качать вершиной и шуметь ветвями,

Когда их клонит ураган небесный;

Скорее ты свершишь труднейший подвиг,

Чем умягчишь (что в мире жестче?) сердце

Его еврейское! Я умоляю,

Оставьте все попытки, все старанья,

Но коротко и ясно: пусть свершится

Мой приговор, как хочет жид того.

Наместо трех шесть тысяч я даю!

Когда б во всех дукатах этих каждый

На шесть частей делился по дукату, —

Я б не взял их, а взял бы неустойку.

Как можешь ты надеяться на милость,

Когда ее не проявляешь сам?

Какой же суд мне страшен, если прав я?

У вас немало купленных рабов;

Их, как своих ослов, мулов и псов,

Вы гоните на рабский труд презренный,

Раз вы купили их. Ну что ж, сказать вам:

"Рабам вы дайте волю; пожените

На ваших детях; чем потеть под ношей,

Пусть спят в постелях мягких, как у вас,

Едят все то, что вы"? В ответ услышу:

«Они — мои рабы». И я отвечу:

"Фунт мяса, что я требую, купил я

Не дешево; он мой, хочу его!"

Откажете — плюю на ваш закон!

Венеции декреты не надежны.

Я жду суда. Ответьте — будет он?