Укрощение строптивой - Шекспир Уильям - Страница 17

Мой хозяин и его жена едут, Грумио?

Едут, Кертис, едут, а потому огня, огня! Хватит воду лить.

А она в самом деле так горяча и строптива, как говорят?

Была, добрый Кертис, до этого морозца. Но ты ведь знаешь, стужа смиряет и мужчину, и женщину, и скотину. Вот она и смирила моего старого хозяина, и новую хозяйку, да и меня самого, друг мой Кертис.

Убирайся ты, трехдюймовый болван! Я не скотина.

Неужто во мне только три дюйма? Да у тебя рога длиной в целый фут, а уж я по крайней мере не меньше их. Намерен ты разводить огонь, или мне нужно жаловаться хозяйке? А так как она сама под рукой, то от ее руки тебе сразу холодно станет, за то, что медлишь со своим горячим делом.

Прошу тебя, любезный Грумио, расскажи, что делается на свете?

Холодно на свете, Кертис, холодно во всех должностях, кроме твоей. А посему — давай огня. Займись своим делом — и получишь поделом, потому что хозяин, и хозяйка чуть не до смерти замерзли.

Ну, вот и огонь готов. Выкладывай теперь новости, милый Грумио.

(напевает)

«Эх, Джек! Ах, Джек!..»40 Новостей сколько тебе угодно.

Ну и плут же ты отъявленный!

Давай же огня! Меня страх как продуло. Где повар? Готов ли ужин, прибран ли дом, вымыты ли полы, сметена ли паутина? Надели слуги новые платья, белые чулки и свадебные украшения? Вымыты ли стаканы внутри, а чашки снаружи, постелен ли ковер и все ли в порядке?

Все готово; поэтому прошу тебя, выкладывай новости.

Ну так вот: во-первых, моя лошадь устала, а мой хозяин с хозяйкой бултыхнулись.

Как?

С седел прямо в грязь; вот тут и начинается история.

Расскажи ее, добрый Грумио.

Давай ухо.

Вот оно.

(бьет его)

Получай.

Это значит почувствовать историю, а не выслушать.

Потому-то и говорят люди: чувствительная история. А в ухо я тебе заехал для того, чтобы постучаться и попросить внимания. Начинаю: во-первых, спускались мы с грязного пригорка, причем мой хозяин ехал позади хозяйки…

Оба на одной лошади?

А тебе что?

Не мне, а лошади…

Ну, так сам дальше и рассказывай. А если бы ты меня не перебил, ты бы услышал, как ее лошадь оступилась, а она свалилась под лошадь; ты бы услышал, что там была за грязь, как хозяйка вся выпачкалась, как он ее оставил лежать под лошадью, а сам принялся лупить меня за то, что ее лошадь оступилась, как она шлепала по грязи, чтобы оттащить его от меня, как он ругался, как она умоляла — она, которой раньше и просить-то ни о чем не приходилось, — как я орал, как лошади разбежались, как ее уздечка лопнула, как я потерял подпругу и еще много всяких интереснейших вещей, которые теперь останутся в забвении, а ты сойдешь в могилу, так ничего и не узнав.

По этому расчету выходит, что он еще строптивей ее!

Вот именно. И ты, и самый важный из вас это сразу почувствуют, как только он вернется домой. Да что я заболтался? Зови сюда Натаниэля, Джозефа, Никласа, Филиппа, Уолтера, Лакомку и всех остальных. Пусть гладко причешут волосы, вычистят свои синие куртки, как следует завяжут подвязки. Пусть встанут на левое колено и не посмеют дотронуться даже до волоска в хвосте лошади хозяина, пока не приложатся к ручке. Ну как там, все готовы?

Готовы.

Зови их сюда.

Эй, слышите? Вы должны встретить хозяина, чтобы не ударить лицом в грязь перед хозяйкой.

Да ведь она сама лицом в грязь ударила.

Кто же этого не знает?

Ты не знаешь, раз собираешь людей, чтобы перед ней в грязь лицом не ударить.

Я их зову, чтобы ее разодолжить.

А она вовсе не собирается одалживаться.

Входят несколько слуг.

Добро пожаловать, Грумио!

Ну, как дела, Грумио?

Эй, Грумио!