Буря - Шекспир Уильям - Страница 6

И волосы его стояли дыбом,

Когда он прыгнул в волны, закричав:

«Ад пуст! Все дьяволы сюда слетелись!»

Вот как? Но берег был недалеко?

Да, господин.

И все они спаслись?

Все невредимы. Даже их одежда

Не тронута, ни пятнышка на ней.

Как ты мне повелел, я разбросал их

По острову; а королевский сын

Оставлен мной один в пустынном месте

Вздыхает он, в тоске ломая руки.

Что с королевским кораблем ты сделал,

С матросами и с флотом остальным?

Корабль стоит на якоре в той бухте,

Куда меня призвал ты как-то в полночь

Сбирать росу Бермудских островов.3

Весь экипаж я крепко запер в трюме:

Там моряки усталостью своей

И волшебством моим усыплены.

А королевский флот, который я

По морю Средиземному рассеял,

Соединился вновь и держит путь

Домой, в Неаполь, с грустными вестями:

Ведь все видали, что корабль разбился

И что король погиб.

Так, Ариэль!

Ты порученье выполнил отлично.

Но дело есть еще. Который час?

Уже за полдень.

Два часа, не меньше.

А до шести должны мы все успеть.

Ты шлешь меня на новые труды?

Позволь же, господин, тогда напомнить:

Ведь ты мне обещал…

Как? Недовольство?

Чего ты хочешь от меня?

Свободы!

Чтоб я тебя до срока отпустил?

И слышать не хочу о том.

Но вспомни —

Тебе служил я преданно и честно,

Без лени, без ошибок, без обмана,

И жалоб от меня ты не слыхал.

Ты обещал меня освободить

За год до срока.

Ах, неблагодарный!

Забыл ты, от каких мучений страшных

Я спас тебя?

О нет!

Нет, ты забыл!

А разве сделанное мной добро

Того не стоит, чтобы, мне служа,

Ты в бездну вод соленых погружался,

Летел на крыльях северного ветра

Иль пробивался в скованные льдом

Земные недра?

Стоит, господин.

О лживый дух, ты все забыл. Припомни

Ужасную колдунью Сикораксу,

Которая от старости и злобы

В дугу согнулась! Помнишь ты ее?

Да, господин.

Где родилась она?

Ну, отвечай!

В Алжире.

Так. Раз в месяц

Тебе о ней напоминать я должен.

За колдовство и разные злодейства,

О коих мне и говорить противно,

Изгнали Сикораксу из Алжира.

Но все-таки оставили ей жизнь,

Не знаю уж за что. Ну, так ли это?

Да, господин.

Матросы эту ведьму

С ее исчадьем привезли сюда.

Теперь — мой раб, ты ей тогда служил.

Но ты был слишком чист, чтоб выполнять

Ее приказы скотские и злые;

Нередко проявлял ты непокорство.

И вот колдунья в ярости своей,

Призвав на помощь более послушных

И более могущественных духов,

В расщелине сосны тебя зажала,

Чтоб там ты мучился двенадцать лет.

Тот срок истек, но умерла колдунья,

А ты остался в тягостной тюрьме

И воплями весь остров оглашал.

Тогда еще здесь не было людей,

Коль не считать поганого отродья

Проклятой ведьмы; он один здесь жил.

Да, Калибан здесь жил тогда один.

Тот самый Калибан, тупой и темный,

Которого держу я для услуг.

Ты помнишь ли, в каких жестоких муках

Ты изнывал, когда сюда я прибыл?

Твоим стенаньям вторя, выли волки,

Внушал ты жалость яростным медведям —

То были муки ада. Сикоракса

Уж не могла тебя освободить.

Но я, прибыв сюда, своим искусством

Сосну разверз и выпустил тебя.

Тебе я благодарен, господин.

Но станешь мне перечить — расщеплю

Я узловатый дуб, и в нем ты будешь

Еще двенадцать лет вопить от боли.

О, пощади! Тебе я повинуюсь!

Ну то-то же. Еще два дня послужишь,

И я тебя на волю отпущу.

О мой великодушный повелитель!

Приказывай! Что делать мне? Скажи!

Ступай и обернись морскою нимфой.

До времени будь видим только мне

И больше никому. В обличье этом

Вернись сюда. Ступай же. Торопись.

Ариэль исчезает.

Проснись, дитя! Твой сон был благодатен.

Проснись!

(просыпается)

Отец, чудесный ваш рассказ

Меня сковал какой-то странной дремой.