Буря - Шекспир Уильям - Страница 15

Другая часть острова.

Входит Калибан с вязанкой дров. Раскаты грома.

Пускай пары гнилых болот и топей,

Которые высасывает солнце,

Падут на Просперо! Пусть он зачахнет!

Я не могу не проклинать его,

Хотя меня подслушать могут духи.

Они меня не тронут без приказа;

А скажет он — и тотчас же начнут

Меня толкать, щипать, сбивать с дороги,

Пугать и мучить всякой чертовщиной.

Чуть что, их напускают на меня.

Они то корчат рожи, как мартышки,11

Стараясь укусить исподтишка;

То, как ежи, колючими клубками

Мне на дороге норовят попасться,

Чтоб я босые ноги занозил;

То, как гадюки, жалят и шипят,

Сводя меня с ума…

Входит Тринкуло .

Ну вот! Опять!

Опять наслал он духа… Будет мучить

За то, что долго дров я не несу.

А если распластаться на земле?

Он, может быть, меня и не заметит.

Ни тебе деревца, ни тебе кусточка, чтобы укрыться даже от пустячного дождя, а тут надвигается новая буря. Ветер-то как завывает! Вон та черная туча, вон та тучища — ни дать ни взять огромный гнилой бурдюк, который, того и гляди, лопнет и выпустит из себя всю жижу. Если снова разразится такая же гроза, я уж не знаю, куда и голову приклонить! А если хлынет из этой тучи, то будет настоящий потоп… Это еще что? Человек или рыба? Мертвое или живое? Рыба! — воняет рыбой. Застарелый запах тухлой рыбы; что-то вроде соленой трески, и не первой свежести. Диковинная рыба! Будь я сейчас в Англии — а я там был однажды — да показывай я эту рыбу12 пусть даже на картинке, любой зевака отвалил бы мне серебряную монету за посмотрение. Там бы это чудище вывело меня в люди. Там всякое странное животное выводит кого-нибудь в люди. Те, кому жалко подать грош безногому калеке, охотно выложат в десять раз больше, чтобы поглазеть на мертвого индейца… Да у нее человечьи ноги! А плавники точь-в-точь как руки! Ей-богу, оно теплое! Нет, я ошибся! Отрекаюсь от своих слов. Никакая это не рыба. Это здешний островитянин, которого убило грозой.

Снова гремит гром.

Ай-ай-ай! Опять начинается гроза. Ничего не поделаешь — придется залезть под его лохмотья: больше деваться некуда. Каких странных сопостельников дает человеку нужда! Устроюсь тут, пока буря не выплеснет всех своих помоев.

Входит Стефано , с бутылкой в руках.

(поет)

Я больше в море не пойду,

На берегу помру!

Ну и дрянная же песня, только на похоронах ее и петь. Одна только есть у меня отрада!

(Пьет.)

И юнга, и Боцман, и шкипер, и я —

Каждый гуляет с девчонкой,

Но гордую Китти — совет мой, друзья, —

Вы обходите сторонкой,

Коль вы не хотите

Услышать от Китти:

«Матросов — к чертям!»

От нашего брата воротит свой нос;

Мол, пахнет смолою и варом матрос.

Но слышал вчера я от девки одной —

Гуляет с гордячкой какой-то портной.

С портняжкой не споря,

Уходим мы в море,

А Китти — к чертям!

Тоже дрянная песня. Но вот моя отрада.

(Пьет.)

Не мучай меня! О-о-о!

В чем дело? Может, у нас тут водятся черти? Может, думают нас разыграть, прикинувшись дикарями или индейцами? Как бы не так! Не для того я вышел сухим из воды, чтобы вы меня напугали своими четырьмя ногами. Как говорится, — не родилась еще четвероногая овца, чтобы напугать такого молодца. И это будут повторять до тех пор, пока Стефано дышит воздухом.

Дух мучает меня! О-о-о!

Это какое-нибудь здешнее четвероногое чудище. Не иначе как его трясет лихорадка. Но что за дьявольщина — откуда оно умеет говорить по-нашему? Уже ради одного этого стоит ему помочь. Если бы мне удалось вылечить его, да приручить, да вернуться с ним вместе в Неаполь — ни один император не отказался бы от такого подарка.

Пожалуйста, не мучай меня! Я сейчас отнесу дрова домой.

У него, видно, сейчас приступ: плетет оно какую-то чепуху. Дам-ка ему глотнуть из моей бутылки. Если оно еще никогда не пробовало вина, припадок может пройти. Только бы мне вылечить его да сделать ручным, а там уж я на нем наживусь. Тот, кто захочет его получить, мне за него заплатит. И заплатит как следует быть!

Пока ты, еще не очень больно дерешься. Но я знаю, что сейчас будет больно, потому что ты дрожишь. Это Просперо тебя науськивает.

Кис-кис-кис! Открой ротик. Здесь у меня есть что-то — оно развяжет тебе язык, киска13 . Открой рот. Поверь моему слову, это снадобье стряхнет с тебя твою трясучку; ручаюсь — стряхнет. Ты не понимаешь, кто тебе друг, а кто враг. Ну же, открой пасть еще разок.

Знакомый голос: это… Не может быть, он ведь утонул. Это, верно, нечистая сила! Ой! Господи помилуй!..

Четыре ноги и два голоса — ну и ловко же устроено это чудище! Передним голосом оно может расхваливать своих друзей, а задним — клепать на них и поносить их последними словами. Я вылечу его от лихорадки, если даже для этого потребуется опорожнить всю бутылку. Ну, лакай!.. Аминь!.. Теперь немножко в твою другую глотку.

Стефано!..

Другая глотка зовет меня по имени? Вот так штука! Это не чудище, а сам сатана! Нет, надо уходить, у меня нет длинной ложки.14