Наваждение (СИ) - Мурашова Екатерина Вадимовна - Страница 153

Первой строкой Константин обеспечивает безопасность невесты – надежно прячет ее в своем родовом, полузаброшенном имении. Ни одна ниточка не должна привести убийцу к Ирен, поэтому никого не извещают о ее местопребывании. На этом этапе Ирен настолько растеряна, что не сопротивляется и ничего не оспаривает.

Константин тем временем пытается провести свое собственное расследование, чтобы добыть факты и сдать «убийцу» (с Любой или без Любы) полиции. Чтобы собрать побольше информации, он соглашается иметь дело с Иваном Самойловым, и входит в число «золотых» концессионеров вместе с Ефимом Шталь. Где-то в это же время на него выходит Софи Безбородко, старшая сестра Ирен, дамочка весьма авантюрного склада, полная решимости отыскать пропавшую сестру. Зная из прошлого бульдожью настойчивость старшей Домогатской, Константин обещает ей всемерную поддержку и пускает ее по ложному следу.

Софи и Иван порознь уезжают в Сибирь.

Иван-Николай все еще надеется получить вожделенную «золотую» концессию, которая, как ему кажется, на всю жизнь обеспечит его достаток и независимость. Любу он теперь побаивается и, из возможности, избегает. В свою очередь, Люба приходит к выводу, что на ужасное преступление Николай (а она знает его именно под этим именем) пошел для того, чтобы не расставаться с ней, и опять как-то оправдывает все еще любимого ею человека…

Тем временем Ирен постепенно приходит в себя и начинает обдумывать и «обчувствовать» происходящее. Исправно навещающий ее жених не слишком многословен и категорически против любого ее участия «в деле». Безвыходное сидение в глухом имении надоедает ей, в ней просыпается фамильный темперамент Домогатских и она решает самостоятельно предпринять хоть что-нибудь для разрешения ситуации. Ирен покидает имение, приезжает в Петербург и направляется к Дасе, чтобы, наконец, переговорить с ним. Именно в этот момент ее засекает один из моих агентов.

Неизвестно, чего больше испытывает Даса в момент появления у него Ирен – облегчения или испуга. Ему о-очень не хочется впутываться во всю эту историю, но другого выхода у него теперь нет. Переговорив с Ирен и проводив ее на вокзал, он отправляется прямо к Константину. Разговор между ними, как я понимаю, наполовину крутится вокруг какой-то оккультной чепухи, но из конструктивного состава выявляется принципиальное разногласие: Даса, как и Ирен, считает, что убила – Люба, из ревности. Костя убежден, что убийца – Николай, а мотив – корысть. О совместных действиях договориться не удается. В конце разговора недоверчивый от природы Константин даже начинает в чем-то подозревать Дасу…

– Слушай, Гусик, я больше так не могу! – Мещерский прихлопнул по столу ладонью. – В конце концов, ты должен понять, – у меня аневризма и разлитие желчи. Кто убил?! Даса? Этот Константин? Софья Домогатская?

– Ну ладно, ладно, какой ты, право, нетерпеливый! – недовольно проворчал Густав Карлович. – Не даешь старику получить полное удовольствие от проделанной работы… Я же поймал тебе убийцу, он нынче в тюрьме…

– Он?… Значит, все-таки – Иван?! – князь облизнул пересохшие губы. Видно было, что в причастность к убийству Дасы и Константина он не поверил ни на минуту.

– Настоящая убийца – служанка Акулина. Но своими руками она Ксению не убивала…

– А кто же убил?!

– Ты можешь меня спокойно дослушать или нет?! – рассердился Густав Карлович. – Я что, отказываюсь тебе рассказать? Перегружаю рассказ ненужными подробностями? Говорю не по порядку? Нет! Так вот сиди и слушай, коли действительно хочешь во всем до конца разобраться…

Вернувшись из Сибири в полностью расстроенных чувствах, Иван, как я знаю, кинулся к тебе за объяснениями. Ты разъяснил ему, что продал концессию англичанам с соответствии с политикой Кабинета, наплел что-то еще и подбодрил сыночка морально и материально. Несколько успокоенный, Иван вернулся к своей светской жизни, писанию в газеты и к сотрудничеству с Охранкой, которая, как я знаю, несколько удивлена его сибирскими приключениями… Но при всем этом он продолжает избегать Любу. Она, как ей кажется, все понимает и чувствует себя сообщницей Николая… Однако, на сердце все равно тяжесть, и она пытается объясниться с возлюбленным. Самойлов, полагая убийцей ее, в ужасе отшатывается, кричит, что между ними все кончено и убегает. Люба, уже окончательно запутавшаяся, без денег, доведенная до крайнего отчаяния, едет к Софи Домогатской (они знакомы еще с сибирских времен) и ведет с ней полный околичностей и недомолвок разговор. Софи понимает из него только то, что Николай окончательно бросил Любу, и предлагает ей различные варианты устройства дальнейшей судьбы. Здесь надо заметить, что в усадьбе Софи живут две уцелевшие левретки Ксении, которых она взяла к себе из жалости. Увидев Любу и узнав в ней убийцу их мужа Роланда, мирные, трусливые собачонки с невозможной яростью набрасываются на женщину.

Неудовлетворенная и покусанная левретками, Люба уезжает.

Софи через некоторое время тоже отбывает в Петербург по литературным делам (Домогатская, если ты не знаешь, модная писательница).

В это время родные и приемные дети Домогатской (на данный момент их столько, что разобраться в них нет никакой возможности) приходят к потрясающему их выводу: левретки бросились на Любу единственно потому, что узнали в ней человека, убившего их хозяйку. Следовательно, Люба – убийца Ксении. Их последующий логический ход: Люба теперь тоже может догадаться о том, что ее тайна раскрыта и, следовательно, Софи прямо сейчас угрожает опасность. Надо ее предупредить. Какова мамаша, таковы и детки. Из усадьбы в Петербург тайком выезжают: самая старшая приемная девочка, которая только что прибыла из Сибири и боится города, восьмилетняя родная дочь Софи, приблизительно знающая городской адрес Домогатских, и малолетний приемный идиот, которого берут с собой просто затем, чтобы он не разболтал все остальным. Успешно прибыв в город на Варшавский вокзал, дети берут извозчика, но, как оказалось, не могут точно определить, куда ехать. В конце концов деньги у них кончаются, извозчику надоедает искать неизвестно что, и вся компания, окончательно потеряв направление, остается посреди вымерзшего ночного города…

Надо сказать, что размышления детей не лишены логики (чего никак не скажешь об их действиях). Уже на обратном пути из усадьбы Безбородок Люба приходит к тем же выводам относительно поведения левреток и понимает, что умная Софи рано или поздно подумает о том же.

Желая нанести превентивный удар, Люба является на квартиру к Софи и заявляет, что Ксению убил Николай. Софи возражает: Николай мог убить, но он наверняка забрал бы драгоценности Ксении (о деньгах она ничего не знает).

Чуть раньше Ирен Домогатская не находит себе места в усадьбе Ряжского. Она чувствует, что сестре угрожает какая-то неведомая опасность, и требует от жениха, чтобы он немедленно вез ее в Петербург, в квартиру Домогатских. Костя сначала сопротивляется. Ирен бьется в истерике и кричит, что одно убийство уже свершилось по ее вине и попустительству, а другое – не должно свершиться. Ирен – не истеричка, и потому не на шутку встревоженный Константин уступает желанию невесты. Сани, скрипя полозьями, мчатся в ночь…

Тем временем Софи наконец сопоставляет левреток и убийство Ксении и с великолепным презрением (надо знать Софи Домогатскую, чтобы себе это представить) делает «убийце» заявление, которое приводит Любу буквально в неистовство, и заставляет потерять остатки разума.

Ты удивлен тем, что Люба достала револьвер?

Я, лично, нет, потому что хорошо знаю Софью Павловну Домогатскую. Она из тех именно людей, которые, если возьмутся, конклав могут довести до людоедства.

Так вот, взбешенная, потерявшая все на свете Люба уже готова была нажать курок и совершить действительное убийство, но перед лицом неминуемой гибели у нашей Софьи Павловны оказалась неожиданно хорошая реакция: она ловко схватила с комода позолоченные часы и обрушила их на голову Златовратской. Женщина, естественно, повалилась замертво. Софи (вы только подумайте, какое самообладание!) оказала ей первую помощь, потом связала ее и отправила дворника известить полицию.