Глаз бури - Мурашова Екатерина Вадимовна - Страница 41

– Отпустите меня! – с сердцем сказала Софи.

– Кроме этого?

Софи задумалась. Надо было как-то выбираться отсюда. Надеяться на расторопность полиции, милость Туманова или этого странного, похожего на призрака господина явно не приходилось. Его план, в чем бы он не заключался – это план дурака, не понимающего элементарных связей между вещами. Все ли у него в порядке с головой? И как он поведет себя, когда поймет, что Туманов вовсе не собирается играть по его правилам? Не лишится ли окончательно ума? Софи вовсе не улыбалось проверять это на своей шкуре. Но каков же мерзавец Туманов! И как права была Элен Головнина, когда советовала Софи держаться от него на расстоянии не меньше версты!

Поразмыслив еще над своим положением (человек в кресле терпеливо ждал), Софи намеренно неаккуратно доела грушу и брезгливо потрясла в воздухе испачканными в соке, липкими пальцами.

– Мне плохо! – капризно сказала она. – Я чувствую себя грязной. И хочу писать.

Незнакомец поднялся с кресла. Софи тут же отметила, что он высок и хорошо сложен.

– Я сейчас распоряжусь, вам принесут горшок и кувшин с водой.

– Мне этого мало! – Софи постаралась, чтобы в голосе отчетливо прозвенели близкие слезы. Особенно стараться, кстати, и не пришлось. – Я спала в одежде, провоняла вашим дурацким эфиром, а теперь еще и вся вымазалась в вашей дурацкой груше и ко всему прилипаю! У меня волосы свалялись, как у дворняжки. Вы отобрали у меня мой ридикюль…

– Там был пистолет, я не мог… – осторожно вставил незнакомец.

– Ну и забрали бы себе этот дурацкий пистолет, коли так меня боитесь! – продолжала бушевать Софи. – Или вы думаете, что я могу убить вас и ваших слуг гребешком?! Я хочу ванну, и мыло, и простынку, и полотенце! Есть в вашей картошкиной дыре ванна или нет?!

– Ванна есть, – в замешательстве прошептал черный призрак. – Но в имении сейчас нет женской прислуги и никто не сможет…

«Ага, в имении! – тут же отметила Софи. – Значит, вначале я действительно была на первом этаже. Вероятно, это полузаброшенный, закрытый на зиму загородный дом. Где-то недалеко хранятся запасы картошки. Садовник, сторож, какой-нибудь отставной солдат… Всем им крайне легко заткнуть рот…»

– Мне не нужна прислуга, чтобы принять ванну! – с намеренной резкостью сказала Софи. – Я не светская барыня, а учительница в земстве. Вы позабыли или не знали? Велите вашему слуге нагреть воду, дайте мне мыло и полотенце и проводите меня туда. После можете стоять у двери и караулить с моим пистолетом, если боитесь, что я голышом куда-нибудь от вас убегу.

– Довольно, довольно, царевна! Я полностью вами уничтожен! – незнакомец поднял руки и рассмеялся. Софи постаралась запомнить его смех – мягкий, белый и словно обволакивающий. Похожий на молочный кисель – решила Софи, ибо льстить своему похитителю она не собиралась ни в какой мере. – Сейчас вам приготовят ванну, и я лично без всякого пистолета сопровожу вас туда. Но после, увы, вам снова придется вернуться в место вашего печального заточения…

– Это мы еще посмотрим! – пробормотала Софи себе под нос.

Горячая вода, в которую расторопный слуга (или сам незнакомец?) добавил пахучего хвойного экстракта, на какой-то момент лишила измученную Софи сил и желания что-либо делать. Хотелось просто лежать, расслабившись, и дышать восхитительным паром, пахнущим елками и Рождеством.

«А вот расслабляться-то тебе, милочка, как раз и нельзя!» – сама себе сказала Софи, наклонилась, как будто для того, чтобы еще раз выполоскать волосы, и внимательно осмотрелась вокруг. Она почти не сомневалась, что оставшийся в прихожей незнакомец подглядывает за ней, но вопиющая неприличность этого подглядывания почему-то вовсе ее не трогала. «Не это сейчас важно! – так объяснила себе Софи. – Об этом потом подумаю, на досуге. Но что ж теперь? Одежду мою этот негодяй куда-то унес. Не доверяет. Правильно, между прочим, делает. Вот ридикюль мой на скамейке лежит, гребень, мыло, рушник, простыни… Этого всего мало… Кувшин! Тяжелый, старинный, медный. Или даже бронзовый? Это не важно… Главное, не торопиться и чтоб все получалось натурально… Откуда ж мне такой натуральности взять?… Жить захочешь, возьмешь откуда надо! Сама дура, лет много, а ума нет, влезаешь во что ни попадя. Предупреждали же тебя умные люди… Ну ладно… Допустим… Это у меня получится… А что ж дальше будет? А дальше, как нянюшка говорила, что-нибудь да будет, потому что никогда не бывает так, чтоб ничего не было…»

Софи взяла губку, приподнялась в ванной и неловко изогнулась, пытаясь потереть спину. Нахмурилась и болезненно застонала. Потом закрыла ладонями лицо, сгорбилась и приняла позу отчаяния.

– Софья Павловна! Царевна! – послышался от двери уже знакомый шепот. – Что-то не так?

– А что может быть так?! Я вся избита и изломана вашим дурацким похищением! – зло сказала Софи, не отрывая рук от лица. – Вот, сами поглядите – здесь синяк и здесь! Я вовсе не белоручка, поверьте, но теперь даже намылиться как следует не могу, так все болит и ноет. И вы, вы во всем виноваты!

– Я виноват, царевна! – покорно кивнул незнакомец. – Но что ж мне теперь сделать?

– Чего, чего! Он еще спрашивает! Нельзя же быть таким тупоумным! Вы же сказали – служанок здесь нет, значит – помогите мне сами!

– Вы хотите, чтоб я прислуживал вам? Здесь, сейчас? – шепот стал хриплым, а Софи почувствовала, как у нее от напряжения дрожат руки и подбородок.

– Конечно! Авось не развалитесь на части от такой работы. Идите сюда!.. Ну и дурацкий же у вас вид в этой маске!.. Да не бойтесь вы, не буду я ее срывать! Держите теперь губку и мыло, мыльте там, где мне не достать, а водой из кувшина я сама обольюсь… Ну же, давайте!

Мыльная губка осторожно прикоснулась к распаренной коже, каштановая макушка склонилась к плечу Софи. Девушка с трудом подняла кувшин вверх на вытянутых руках и что было сил опустила его на голову похитителя.

Не издав ни звука, незнакомец рухнул на вымощенный камнем пол, по пути еще ударившись лбом об бортик ванной. Софи вскочила в ванной, закусила зубами мякоть руки, чтоб не завизжать от внезапно разрядившегося напряжения, и быстро огляделась. Сколько у нее было времени, где теперь находились слуги незнакомца и сколько их было, она не знала. Единственное, что она понимала наверняка: нельзя терять ни мгновения. Самой большой проблемой оставалась одежда. Искать ее – неоправданный риск, решила Софи, быстро завернулась в две имеющиеся простыни, навертела на голову тюрбан из полотенца. Стараясь не глядеть на распростертого на полу незнакомца (а вдруг я его убила?!), Софи побежала к двери. К счастью, ее сапожки стояли у самого порога. Открыть окно было делом нескольких секунд.

Небольшая усадьба казалась давно и окончательно вымершей. За голым садом расстилались укрытые туманом поля. Справа виднелась дорога и деревенька из полутора десятков домов. Где-то вдалеке лениво брехала собака.

Спрыгнув с подоконника на размякшую после недавней оттепели клумбу, Софи даже не почувствовала холода.

В тот же день к вечеру, во время долгих и нудных, как зубная боль, петербургских сумерек, в незапертую дверь коммуны на Рождественской неделикатно постучался хмурый, как сами сумерки, дворник.

– Входите ж! Не заперто! – раздраженно откликнулась Матрена.

В помещении коммуны было ветрено и неспокойно. Оля, ритмически топоча, бегала по комнатам, как некрупный, но опасный зверь, запертый в клетку в зверинце. Студент-естественник Семен для успокоения пытался провести с Олей сеанс животного магнетизма, но, по его собственным словам, едва не оказался покусан. Двое других членов коммуны – Сергей, студент Политехнического института, и Кирилл, молодой мастер с верфей, мало посвященные в происходящее, жались по углам и стреляли оттуда опасливыми взглядами. Дуня была отправлена домой, обихаживать мать, а Гриша и Аркадий – в городские больницы, искать вступившегося за девушек русобородого богатыря, в котором Оля по рассказу Дуни опознала Калину Касторского. Матрена же безуспешно пыталась успокоить Олю, взывая к рацио, и объясняя, что для скорейшего освобождения Софи делается теперь абсолютно все возможное.