Я захватываю замок - - Страница 57

— Боже мой, тебе и правда не повредит! Промокла до нитки! — всплеснула она руками, и я прошла за ней в бар. — Снимай платье, подсуши у очага.

Однако в кухне возился с раковиной рабочий, расположиться там без платья я не могла. Тогда миссис Джейкс заперла в баре дверь и пообещала проследить, чтобы никто сюда из кухни не заглянул.

Я отдала одежду, а сама, в нижней рубашке и черных школьных панталонах, уселась с портвейном за барную стойку. Портвейн согревал, да и вкус мне нравился, только вот тоскливо в старых деревенских барах; есть что-то гнетущее в запахе несвежего пива. В прекрасном расположении духа я бы, наверное, представляла, как уже триста лет местные жители приходят сюда посидеть с кружечкой… Но из-за скверного настроения думалось лишь о том, как ужасно жили люди в минувшие века и что большая часть завсегдатаев давно перешла в мир иной. В глубине бара напротив окна висело зеркало. Глядя на отражение влажных надгробий, я воображала стекающую в землю воду. Вниз, вниз, вниз, к разбухшим гробам.

С мокрых волос постоянно капало в вырез рубашки. Впрочем, после стакана портвейна отчаяния в душе поубавилось, накатила вялость. Взгляд цеплялся то за одно, то за другое. Вот и бутылки с ликерами, которые мы с сестрой пили первого мая. Мятный ликер Роуз… Ненавижу эту зеленую гадость! А рубиновую вишневку люблю.

Я заглянула в кухню.

— Миссис Джейкс! А можно купить вишневого ликера? Слышите, как раз бьет двенадцать? Задолжаю вам, не нарушая закона.

Хозяйка налила мне ликер. Вишневого ликера в бутылке оставалось меньше, чем мятного. «Теперь все будут думать, что вишневый ликер — модный напиток!» — торжествующе решила я.

Тут в дверь постучали два старичка, желающих пропустить по кружке пива. Мановением руки миссис Джейкс смахнула меня со стойки вместе с моим стаканом.

— Посиди в комнате мисс Марси! Платье еще не скоро высохнет.

Мисс Марси снимает комнату на верхнем этаже, далеко от шумного бара. Со времени переезда в Годсенд она твердит о покупке коттеджа, но год за годом оплачивает гостиницу. По-моему, это уже навсегда. Жить под крылышком миссис Джейкс удобно, да и школа рядом.

Взбираясь по лестнице, я с удивлением обнаружила, что ноги у меня заплетаются. «Бедная я, бедная! — мелькнула жалостливая мысль. — Не на шутку меня утомила утренняя беготня». Я облегченно рухнула в объятия плетеного кресла мисс Марси. Только оно оказалось ниже, чем я ожидала, и значительная часть драгоценного ликера выплеснулась. Зато остатки доставили мне немало удовольствия. При каждом глотке я думала: «Вот тебе, гнусный мятный ликер! Знай свое место!» И вдруг растерялась: зеленый ведь всегда был моим цветом, а розовый — Роуз! Да, дурацкая путаница вышла с ликерами.

Боже, я часом не пьяна? Я посмотрелась в зеркало над туалетным столиком мисс Марси. Вид и правда, оставлял желать лучшего: волосы сосульками, лицо перепачкано, глаза блестят. Того и гляди зальюсь пьяными слезами. Губы сами собой расползлись в бессмысленной улыбке.

«Кто я? Кто я? Кто я?» Так, если дошло до этого вопроса, значит, я на грани безумия. Нужно отвлечься от себя.

Отвернувшись от зеркала, я переключилась на комнату мисс Марси. Комната восхитительна! Все личные вещи учительницы очень миниатюрны: вместо картин — открытки с репродукциями старых мастеров; множество металлических фигурок животных длиной не больше дюйма; крохотные деревянные башмачки; расписные шкатулочки, годные разве что для хранения марок. А еще меньше они выглядят из-за необъятных размеров комнаты, огромных дубовых перекладин на потолке и массивной мебели.

Пока я рассматривала на каминной полке пять малюсеньких девонских кувшинчиков (в каждом стояло по одному полевому цветку), приятное тепло вишневки улетучилось — возможно, от сквозняка из каминной трубы. Ноги моментально замерзли. Закутавшись в лоскутное одеяло, я взобралась на кровать, и едва провалилась в сон, как на обеденный перерыв прибежала мисс Марси.

— Бедняжка! — заохала она, трогая мой лоб. — Наверное, надо померить температуру.

Я объяснила, что совершенно здорова, а виной всему крепкий алкоголь.

Заморгав глазами, она захихикала.

— Вот так так!

И по сравнению с ней я вдруг ощутила себя умудренной жизнью старухой.

Учительница отдала мне высохшее платье и принесла горячей воды. После умывания я окончательно пришла в чувство, только на душе осталось тоскливое, вгоняющее в краску послевкусие утра.

— Пора бежать домой, — сказала я. — И так на полчаса опоздала с обедом.

— А, из-за отца не торопись. Он снова в Скоутни, — остановила меня мисс Марси. — Ему уже подали превосходный стейк. — Об этом ей сообщила миссис Джейкс, которой рассказал мясник, а ему обмолвился повар из Скоутни. — Так что можешь пообедать со мной. Миссис Джейкс пришлет на двоих.

Еду ей приносят из гостиничной кухни, но в большом буфете красного дерева она держит разные съедобные мелочи — называет их «радостями».

— Люблю поклевать что-нибудь ночью, — призналась учительница, доставая печенье. — Всегда просыпаюсь в два часа — и сразу мысль о еде.

Мне представилось, как она лежит на огромной провисшей кровати, смотрит на озаренное луной зарешеченное окно и грызет печенье…

— И долго вы бодрствуете? — поинтересовалась я.

— Обычно дожидаюсь, когда часы пробьют четверть. Тогда велю себе спать, как полагается хорошей девочке. А пока засыпаю, придумываю какую-нибудь историю.

— Какую, например?

— Ну, не настоящую, конечно. Иногда фантазирую, что происходит с героями прочитанных книг. Или с близкими мне людьми. Например, воображаю, как наша Роуз ходит по магазинам. Или как Стивен позирует той доброй женщине, миссис Фокс-Коттон. Люблю сочинять истории об окружающих.

— А о себе?

На ее лице отразилось недоумение.

— Кажется, нет… Наверное, я себе не слишком интересна.

Разговор прервал глухой стук в дверь; мисс Марси поспешила за подносом.

Миссис Джейкс прислала тушеное мясо с овощами и яблочный пирог.

— М-м-м… Замечательно! — улыбнулась учительница. — Тушеное мясо в дождливый день — самое то.

В разгар обеда я заметила, что считать себя неинтересной — очень необычно.

— То есть вы, мисс Марси, никогда-никогда не допускали мысли, будто заслуживаете внимания?

Подхватив вилкой большую порцию еды, она задумчиво все прожевала, а затем ответила:

— Пожалуй, в детстве. Мамочка всегда говорила, что я крайне эгоистична. И вечно недовольна.

— Но вы совсем не такая! — удивилась я. — Отчего вы изменились?

— Господь, милая, послал мне большое горе. — И мисс Марси рассказала, как ее родители умерли один за другим, когда ей исполнилось всего семнадцать. Смерть дорогих людей ее подкосила.

— Я думала, все — жизнь закончилась… Но как-то наш священник попросил помочь ему с детьми. Он вез их в деревню. И знаешь, произошло чудо! Поездка меня преобразила. Думаю, тогда я и начала интересоваться другими больше, чем собой.

— Ну, со мной такого чуда не случилось бы! — уверенно ответила я. — Имею в виду, если б я сильно страдала.

Она возразила, что непременно, рано или поздно, случилось бы, и зачем-то поинтересовалась:

— Ты сильно скучаешь по Роуз?

Обратив внимание на ее напряженно-испытующий взгляд, я как ни в чем не бывало воскликнула:

— Да, конечно! — И беспечно защебетала о покупке приданого, между делом обмолвившись, что безумно рада за сестру.

Тут с улицы донеслись голоса возвращающихся в школу детей. Мисс Марси бросилась пудрить нос крошечной пуховкой.

— Сегодня пение, — сказала она. — Наш любимый урок.

Я вспомнила первое мая, детский хор, смущенного доброго Саймона, его речь в классе… Восхитительный день! И помолвка еще не состоялась.

Мы спустились в бар. Я поблагодарила миссис Джейкс за заботу и выданный в долг ликер. (Шиллинг! Это со скидкой. Да, на алкоголе легко разориться…)

Дождь закончился, но небо по-прежнему хмурилось, а холод пробирал до костей.