Воды Рубикона - Елисеев Григорий - Страница 74

Майор вытащил пистолет и выстрелил в воздух. С истошным визгом собаки бросились врассыпную, большинство рванули в парк и там исчезли между деревьями. Остальные попрятались под машинами и принялись тихо скулить.

– Дерьмово… – выдохнул Роман, оглядываясь вокруг.

– Что такое? – Азимут убрал оружие в кобуру и перехватил поудобнее пулемет.

– Собаки приблудные были, – пояснил Нестеров. – Они не пытались защищать территорию, скорее наоборот – они решили, что мы здесь хозяева…

– А разве это плохо? – поинтересовался Белл.

– Дело не в этом. – Сталкер продолжал оглядываться. – Здесь всегда жила очень большая и злая свора мутопсов. Все остальные собаки-мутанты за версту обходили Речной вокзал. А теперь, раз сюда попытались прийти конкуренты, мутопсов нет – значит, что-то их убило или выгнало. И я бы с этим чем-то предпочел бы не пересекаться.

Держа оружие наготове, сталкеры прошли вдоль здания вокзала и спустились по широкой бетонной лестнице на причал. Стоящие вдоль него прогулочные теплоходы отбрасывали на заснеженный пирс длинные мрачные тени. В окнах кают было темно, но иногда на периферии обзора казалось, что внутри что-то движется.

– Всем быть начеку, – приказал Нестеров, водя стволом автомата из стороны в сторону. – Ланцет, следите за палубами! Дельта – на тебе парк.

– Поняла, – кивнула девушка, поднимая «Винторез». Прильнув к оптике, она изучала странный туман, клубящийся между черными силуэтами деревьев с правой стороны пирса.

– Все, приехали! – неожиданно объявил идущий первым Белл.

Военный остановился перед запертыми воротами и подергал ржавую цепь с тяжелым замком, обмотанную вокруг прутьев решетки. В ответ раздался протяжный лязг несмазанных петель.

– Намертво, – констатировал «призрак» и негромко выругался.

– Подвинься, салага, – усмехнулся Прайм и, отпихнув друга плечом, опустился перед замком на одно колено. – Ну-ка… Что тут у нас…

Едва слышно бормоча себе под нос, спецназовец некоторое время рассматривал замок под разными углами.

– Ну как? Сможешь вскрыть? – наконец, не выдержав, осведомился Азимут.

– Без проблем, – через пару секунд откликнулся Прайм и, сняв с пояса портативную газовую горелку, включил ее.

С шипением на конце стальной трубки вспыхнуло синее химическое пламя. Прикрываясь одной рукой от искр, военный подался вперед и принялся резать звено ржавой цепи.

– Хм… Эхо?

Роман вздрогнул от неожиданности и обернулся. Владимир Свистунов стоял возле края пирса и смотрел на него широко раскрытыми глазами.

– Чего там у тебя? – вопросительно кивнул Нестеров.

– Продолжение банкета, – мрачно усмехнулся Свистунов и указал на покрытый тонким слоем снега лед.

– Твою же мать… – медленно протянул Роман, присев на корточки рядом с напарником. – И сколько же их тут?

Возле самого края бетонной набережной в кучу были свалены тела. Около двух десятков солдат в зимней униформе ДОПа и ученых в оранжевых ОЗК. У каждого на плече была хорошо различима символика российского отделения ЦАЯ. Возле пулевых ранений виднелись бурые пятна засохшей крови.

– Меня больше интересует не сколько их тут, а кто их так? – откликнулся Свистунов. – И не те ли это ребята, что якобы улетели обратно в Центр из научного лагеря возле «темпоральной ямы» в складской зоне?

– Знаешь, друг, – Роман поднялся и обернулся на агента и «призраков», стоящих возле ворот. – Это-то не самое главное…

С глухим лязгом распиленная цепь рухнула на асфальт. Прайм, выключив горелку, повесил ее обратно на пояс и подхватил с земли рюкзак.

– Гораздо важнее – почему правительство без проблем смогло доставить сюда ученых, оборудование и солдат для их охраны, однако до сих пор не забрало золото с корабля, стоящего всего в двухстах метрах от научного лагеря?

Белл и Прайм распахнули ворота и, вскинув оружие, первыми вбежали внутрь.

Свистунов пожал плечами.

– Возможно, потому, что никакого золота на «Мидасе» нет? – неожиданно предположил он.

Азимут обернулся на сталкеров и, махнув им рукой, следом за подчиненными вошел на территорию грузового порта.

– Ага, – кивнул Роман, – только вот почему тогда Бруно об этом не знает?

Мария Вагнер в очередной раз взглянула на часы и, нетерпеливо поморщившись, обернулась. Наемница сидела на капоте темно-синего джипа с эмблемами в виде огненной птицы на передних дверцах и, постукивая пальцами по корпусу штурмовой винтовки, смотрела вдаль.

Самолет с грузом опаздывал. Гахет тоже.

Вокруг, на сколько хватало глаз, простирались заснеженные поля, лишь вдалеке у самого горизонта сменяющиеся густым темным лесом. В паре сотен метров впереди, возле неглубокого оврага, ржавел остов трактора. Сорванные траки валялись рядом. Стояла абсолютная тишина, не нарушаемая ничем, кроме свиста ветра, колышущего черные сухие кусты. На проходящем неподалеку шоссе не было ни одной машины, и оно светло-серой лентой убегало вдаль. Московская пятнадцатикилометровая Зона Отчуждения была пуста, и единственными случайными свидетелями происходящего могли стать военные спутники и БПЛА, но их все заблаговременно перебросили на другие точки наблюдения.

Мария снова посмотрела на электронный циферблат.

Нет, это уже слишком! Похоже, что завербованный боец не справился… Проклятье!

– Эй, Герман! – Девушка посмотрела на расположившегося на водительском сиденье наемника с планшетом. – Сколько там у тебя?

– Шестнадцать сорок, – откликнулся тот, подняв взгляд, и лениво зевнул. – До темноты пятьдесят четыре минуты двадцать семь секунд.

– Плохо… – пробормотала Вагнер.

Девушка подумала о Хираме, оставшемся выслеживать Нестерова в Москве, и улыбнулась. А затем резко вскинула голову. Тишину прорезал низкий глухой рокот.

– Они здесь! – громко крикнула Вагнер, спрыгивая с капота и перехватывая штурмовую винтовку.

Один за другим взревели двигатели джипов, а через мгновение, вывалившись из низких серых облаков, над машинами пронесся грузовой самолет, двигатели которого были охвачены огнем.

– Ходу! Ходу! Ходу! – скомандовала Мария, запрыгивая на пассажирское сиденье первого «Хаммера» и захлопывая боковую дверцу.

Водитель кивнул и, бросив планшет на приборную панель, дернул рычаг коробки передач. Один за другим автомобили сорвались с места и помчались по заснеженной равнине следом за стремительно теряющим высоту транспортником.

– Быстрее, ну! – возбужденно выкрикнула Мария, подаваясь вперед, чтобы Ан-124 было лучше видно через лобовое стекло.

– Идем на максимально безопасной скорости, мэм, – откликнулся водитель, вывернув руль и обогнув брошенный на пашне комбайн.

– Плевать на безопасность! – бросила Вагнер. – Мы должны быть на месте крушения раньше, чем кто-либо вообще узнает о падении.

– Есть, мэм, – кивнул Герман и обернулся на наемников «Феникса», расположившихся на пассажирском сиденье. – Народ, если кто-то еще не пристегнулся – сейчас самое время!

В ответ раздалось неодобрительное ворчание и какая-то возня. Водитель усмехнулся и вдавил педаль газа в пол. Двигатель заревел с новой силой, и машина, перескочив небольшой овраг, понеслась дальше.

Ан-124 тем временем уже снизился до нескольких десятков метров и шел параллельно земле. С каждой секундой самолет терял высоту, из двигателей валил черный дым. Вагнер сжала рукоятку над дверью джипа и стиснула зубы.

– Все держитесь за что-нибудь! – крикнул Герман.

Страшной силы удар сотряс землю, когда самолет с оглушительным грохотом врезался в заснеженное поле и помчался вперед, вспахивая собой почву. Через несколько мгновений у «Антонова» оторвался хвост и, отлетев в сторону, замер в ста метрах от глубокой борозды, оставленной транспортником. Следом переломились крылья и вместе с тяжелыми двигателями, кувыркаясь в воздухе, пронеслись над джипами. Боец, стоявший за пулеметом в люке крыши «Хаммера», где ехала Мария, едва успел пригнуться и, грязно выругавшись, схватился за шлем.