Кофе, можжевельник, апельсин (СИ) - Ролдугина Софья Валерьевна - Страница 17

— Вот хоть сей момент! — горячо откликнулся Хэмстер и утёр губы. — Только, это… за инструментом сбегаю!

Какой инструмент нужен при расчистке завалов, я не знала, однако благосклонно кивнула. И собиралась уже попрощаться и уйти, как меня окликнули из-за спины:

— Эй, ледяная леди!

Обращение было так созвучно с «леди Метель», что я вздрогнула, хотя голос узнала тотчас же: вернулся Руперт, местный сумасшедший и, по словам мистера Панча, талантливый резчик.

— Да, слушаю… — начала я говорить, оборачиваясь, и осеклась. В голове у меня успело промелькнуть с десяток вариантов того, зачем позвал меня деревенский дурачок, однако ни один не оказался верным.

— Вот, держи. На тебе, — белозубо заулыбался он — и щедро вывалил в подставленные ладони целую охапку ягод шиповника, вместе с высохшими листьями и колючими веточками. Большая часть ярко-красных глянцевых плодов просыпалась на дорогу.

Это было красиво, но тревожно — точно пятна свежей крови на снегу.

— Спасибо, — нашла я в себе силы поблагодарить дурачка. Он немного напоминал ребёнка — бесхитростного, доброго, иногда жестокого и очень большого. — Это, наверное, к чаю?

— У-у-м, — согласился Руперт, потешно вытянув губы трубочкой.

— Какой заботливый юноша, — похвалила я, вызывав множество улыбок среди рабочих — похоже, дурачка тут любили. И, поддавшись порыву, спросила вдруг: — А почему вы меня назвали «ледяной леди»? «Громовой» ещё куда ни шло, особенно после выстрела.

Мистер Меррит захихикал напоказ, демонстрируя, как ему нравятся мои шутки. Это уже начинало раздражать, особенно вкупе с осторожными повадками и слащавым выражением лица.

— А он сказал, что ты ледышка, а толстяк вон поправил нонче, что леди, — бесхитростно ответил Руперт, а у меня сердце пропустило удар: интуиция не подвела, с дурачком кто-то побеседовал совсем недавно и внушил лёгкую неприязнь к моей особе.

«К счастью, надолго внушения не хватило, если судить по неожиданному подарку», — подумала я, а вслух поинтересовалась:

— А «он» — это кто?

Руперт наморщил лоб, задвигал ушами… а затем развёл руками, виновато улыбаясь:

— Забыл. Хочешь, желудей нарву?

— Благодарю, не стоит, — вежливо отказалась я и поспешила отгородиться от него мистером Панчем. Всё же рослый, сильный и явно сумасшедший человек, находящийся так близко, изрядно меня нервировал. — О, уже так поздно… Нам с мисс Рич пора идти, к сожалению. Однако если у вас возникнут ещё хотя бы малейшие затруднения, то обращайтесь к моему адвокату. Или через мистера Аклстона — сразу ко мне, — обернулась я вновь к рабочим, особенно долгий взгляд подарив Хельгу Эрикссону. Этот человек показался мне наиболее благоразумным среди всех, за исключением Джека, которого, к сожалению, никто всерьёз не воспринимал.

— Обязательно обратимся, не извольте сомневаться, — со сладкой улыбкой пообещал Огастин Меррит, подходя ко мне с другой стороны. Мэдди тут же проворно юркнула между нами, неодобрительно посмотрев на него из-под полей шляпки. — Окажите честь и дозвольте мне сопроводить вас к деревне, леди Виржиния, — витиевато предложил он свою компанию.

Я бы предпочла сразу, пока не стёрлись из памяти важные детали, обсудить столь удачное выступление с Мадлен и с мистером Панчем, благо оставалось ещё несколько подозрительных моментов. Например, почему рабочие ничего не говорили о дубопоклонниках, самой известной здешней легенде? И отчего не упомянули ни разу о колдуне, о мистере Блаузи?

Но отказываться от предложения казначея было бы неразумно: вдруг он тоже хотел сообщить мне что-то, но не в присутствии рабочих, а с глазу на глаз. Ожидания, впрочем, не оправдались. На протяжении следующих пятнадцати минут Огастин Меррит цветасто выражал своё почтение, клялся в верности и честности, а также радовался, какое невероятное счастье ему выпало — работать на графиню Эверсан-Валтер!

В Бромли я, признаться, отвыкла от неприкрытой лести. Столичные жители действовали много тоньше, к кому бы ни обращались — к наивной девице или к кокетке. Льстили бессовестно разве что беззаветно влюблённые поклонники или романтичные поэты, но и тех, и других, к счастью, было не так уж много.

Однако вскоре пришло спасение — причём с неожиданной стороны.

— Добрый день! Леди Виржиния, графиня Эверсан и Валтер, если не ошибаюсь?

Обращение прозвучало с отчётливым марсовийским акцентом, какой прорезался иногда у Эрвина Калле после нескольких бокалов вина. Потому я и ожидала увидеть кого-то вроде худощавого жеманного художника.

И ошиблась.

Это был высокий широкоплечий мужчина в долгополой шубе наподобие знаменитых саберских мехов. Странная шапка, похожая на цилиндр, обшитый цельными заячьими шкурками, наползала на глаза, оставляя на виду лишь самые края угольно-чёрных кустистых бровей. Нос имел ту самую благородную горбинку, о которой мечтают все актёры с амплуа несчастных злодеев. Подбородок можно было бы назвать квадратным, но никак не массивным. На левой щеке, ближе к скуле, красовалась родинка. Ростом незнакомец уступал и Джулу, и дяде Рэйвену, однако за счёт крепкой фигуры казался даже больше и внушительнее.

— Да, — кивнула я, стараясь не показывать тревоги. — А вы?..

— Моё имя Тревор Лоринг, — ответил великан всё с тем же мягким акцентом, тающим на языке, как пузырьки игристого вина. — Мистер Панч просил у меня автомобиль вчера, чтобы помочь вам с переездом. Однако я слишком глубоко погрузился в свои исследования, забыл о своём обещании и велел слугам никого не пускать. Могу я как-либо загладить вину?

В спину точно холодком дохнуло. Эллис оказался прав, когда предположил, что алхимик непременно найдёт меня после выступления. И эта точность, с которой беспечный с виду детектив предсказывал чужое поведение, немного пугала.

— Не стоит беспокойства, — улыбнулась я. — Мистер Грундж обеспечил нас транспортом. Пожалуй, шарабан оказался даже более удобным вариантом, учитывая, что гостей вместе со мною приехало больше, чем предполагалось.

Взгляд мистера Лоринга потемнел — вряд ли от раздражения или злости, но всё равно мне стало не по себе.

— Тем не менее, я настаиваю на извинениях. И я был бы безмерно счастлив, леди Виржиния, если бы вы…

— Тревор, погоди, не время, — едва слышно прошипел Огастин Меррит и попытался плечом оттеснить алхимика в сторону от меня. — Нижайше прошу прощения, миледи, но я как раз всё утро искал мистера Лоринга, чтобы обсудить с ним один срочный вопрос. С вашего позволения, мы откланяемся.

— С моего позволения — откланивайся, — спокойно ответил Лоринг и, ухватив казначея за шиворот, легко оттащил его с дороги и поставил в сугроб. Мистер Меррит не возражал и не двигался, только щурился, как на яркий свет, и нервно дёргал губами; на улыбку эта гримаса не походила даже отдалённо. — Леди Виржиния, позвольте пригласить вас на скромный обед в моём особняке. Понимаю, что предложение неожиданное… Однако мне очень хотелось бы загладить вину. К тому же, признаюсь, мои дочери мечтают познакомиться с настоящей леди. И я питаю надежду, что, увидев столь безупречный пример для подражания, они сами станут лучше.

Голос алхимика словно обволакивал. Мистер Панч морщился, как от зубной боли, но ничего не говорил. Приглашение на ужин в кругу семьи после первой же встречи никак не вписывалось в светский этикет, однако мы были не в столице. Отказ же после упоминания о дочерях выглядел бы невежливо. Да и Эллис просил меня согласиться…

— Предложение звучит очень заманчиво, — любезно ответила я, коротко переглянувшись с Мадлен. Она не выглядела напряжённой, хотя нет-нет, да и посматривала на руки алхимика, скрытые толстыми перчатками. — Кто-то ещё будет?

— Возможно, отец Адам, — предположил мистер Лоринг. — Он высказывал такое намерение этим утром. Однако не исключено, что его отвлекут неотложные дела.

— Похоже, здесь, в деревне, дел у жителей больше, чем у обитателей столицы, — пошутила я.

— Есть у нас и бездельники, как и везде, — ровно отозвался Тревор Лоринг. — Так каков ваш ответ?