Боярич (СИ) - Демченко Антон - Страница 29

Постепенно, все так же используя эфирные импульсы, замедлил ход до шага и, как по ниточке привел сестер во двор. А сколько удивления во взгляде охранника… Ну да, зрелище то еще. Глаза у девчонок закрыты, движения мерные, неестественно согласованные. Пугающая картинка, что уж тут…

Отмахнувшись от высунувшегося из окна «вездехода» водителя-бодигарда, веду учениц на свой мини-полигон, уже даже не подправляя импульсами скорость и направление движения. Сами за мной идут, словно загипнотизированные. Впрочем, почему «словно»? Это и есть гипноз. Ну, почти…

— Сели. — Подкрепляю слова соответствующим старательно контролируемым посылом в Эфире. Усаживаюсь наземь, сложив ноги «по-турецки». Есть контакт. Близняшки садятся на песок, повторяя мои движения. Так, теперь надо заставить их чуть-чуть «всплыть», и можно начинать учебу. Понеслась!

В чем проблема всех стихийников, почему их способность к оперированию Эфиром начинает развиваться по-настоящему, лишь, когда они достигают своего «потолка» в управлении родной стихией? Отец считал, что ответ на этот вопрос лежит в области чувственного восприятия одаренного. Ведь, что такое стихийные техники? Это, пропущенная одаренным через себя, преобразованная его разумом и волей энергия все того же вездесущего Эфира. И первая сложность при создании эфирных техник возникает у одаренного от того, что его тело и разум, привыкшие преобразовывать энергию Эфира в родную стихию, пытаются действовать тем же путем, когда это совсем не требуется.

Именно победой над своевольным телом и разумом мы сейчас и занимаемся. Способность к оперированию техниками у сестер перекрыта, но это не значит, что они не могут пропускать эфир через себя. Я же, проконтролирую, чтобы, вбирая энергию, они выплескивали не огонь, а все тот же эфир. В трансе, проделать такой фокус куда проще, чем сходу добиться осознанного контроля над течением энергии. Отец, помнится, именно так меня и учил, когда ему надоело, что я, вместо ровного потока Эфира, выдаю легкие порывы ветра. И ведь сработало. Разум, привыкший в трансе абстрагироваться от текущей через тело энергии, в конце концов, перестал пытаться сходу преобразовывать ее в родную стихию. Да и в моих «прежних» воспоминаниях, транс был действенной частью обучения новичков, правда, тогда у нас не было таких проблем с неосознанным преобразованием энергии, собственно, как не было и всех этих стихийных заморочек. Но цель обучения была та же: я старался «сроднить» своих учеников с прививаемыми умениями. Так и тут. Надо? Выдал стихийную технику. Нет? И через тело течет ровный поток Эфира. Как-то, так.

Два часа спустя, вывожу девчонок из транса, и они тут же заваливаются друг на друга. Ну, тут уж ничего странного. Вымотались они сегодня до предела. Ладно, в первый раз всегда трудно. Это я по себе помню, да и кое-какие из моих учеников могли бы подтвердить. Из тех, у кого был дар, и кому я достаточно доверял, чтобы обучать «несуществующим штукам», вроде отвода глаз и прочего «мракобесия».

— Пруд за вашими спинами, халаты на веранде. У вас есть четверть часа, чтобы привести себя в порядок. Следующее занятие, в понедельник. Всего хорошего. — И, пока близняшки хлопают глазами, я, стараясь держать спину прямо, поднимаюсь с песчаного покрытия площадки и, засунув руки в карманы, чтобы скрыть дрожь, ухожу в дом.

Запершись в доме, я доплелся до ванны, наскоро принял душ и, не обращая никакого внимания на тарабанящих в двери сестер, кое-как перебрался в спальню и, рухнув на постель, с наслаждением зевнув, отрубился. Не только ученикам тяжело дается первый урок.

Проснувшись утром, отдохнувший и довольный жизнью, я принял душ и, с сожалением покосившись на измятые брюки и посеревшую сорочку, которые я вчера не успел сменить перед тренировкой, полез в шкаф за чистой одеждой.

Покрутившись по дому, заглянул в холодильник и, вспомнив вчерашнее шоу, отправился в подсобку. Откинув в сторону кучу ветоши, сваленной в дальнем углу этой маленькой комнатки, я хмыкнул. Вовремя. Энергия десятка кристаллов, из комплекта, купленного мною недавно в Алексеевских рядах, за сутки почти иссякла, и запитанный от кварцев воздушный пузырь еле-еле держал нужную температуру. Полюбовавшись на затейливо расписанную морозными узорами полусферу метрового диаметра, чуть искрящую в лучах света льющегося в распахнутую дверь подсобки, я осторожно отключил почти сдохшие кристаллы и… легко хрустнув, узорчатая полусфера рассыпалась снежинками, чтобы тут же взвиться вверх небольшим искрящимся облаком, тающим, исчезающим прямо на глазах. Красиво.

Вздохнув, я вернул продукты, спрятанные мною от сестричек, в холодильник и, сварганив себе быстрый завтрак из чая с лимоном и бутербродов с сыром, помчался в школу, радуясь, что сегодня пятница, и завтра — выходной.

Школа-школа… Лисёнок миновал въезд, под моментально взлетевшим вверх шлагбаумом. Охранник сегодня был другой, но… вот, что пропуск животворящий делает!

Запарковав рыжего рядом все с тем же гигантским джипом, принадлежащим некоему Комарову, я сложил свои мотоциклетные причиндалы в рюкзак и, тут же, не сходя с места, облачился в «уставной» френч. Вот, теперь я готов к труду и обороне. Где этот булыжник науки, подать сюда, я его грызть буду!

— Кирилл! — Я покрутил головой и, заметив шагающую в мою сторону сестру, демонстративно постучал по браслету… левому. Дескать, время-время, цигель-цигель ай-лю-лю…

Не, не понимает. Подхватила под руку и повлекла меня несчастного, в холодные подва… а, собственно, куда это меня так вежливо тащат? И с какого перепугу?

— Стоп, Мила. — Влив энергию и, «вцепившись» ногами в асфальт, застыл на месте. — Куда ты меня так настойчиво ведешь?

— В класс. — Неожиданно зло рявкнула кузина, тряхнув локонами.

— Хм. Понятно. Но… я, как бы, и сам прекрасно могу дойти. — Пожав плечами, я позволил сестре сдернуть себя с места и, перехватив инициативу, решительно двинулся вперед. — В чем дело, Мила?

— Ну… а как ты догадался, что это я? — Невпопад ответила кузина. Это что, она, таким образом, пытается тему перевести?

— Слишком серьезная. У Линки такого умного выражения лица сроду не было. — Вздохнув, пояснил я, не забывая поглядывать по сторонам… и чем больше глядел, тем больше мне не нравилось происходящее. На нас пялились. Не смотрели, нет. Именно пялились, провожая взглядами, пока мы шли через фойе, по коридорам, поднимались по лестницам… И Эфир бурлил эмоциями, разными… но чаще всего проскальзывало удивление, непонимание и… неприязнь. Хм? — Мила… а что здесь происходит?

— Ничего. — Сестра отвела взгляд.

— Ну-ну… Ладно, сам разберусь. — Пробурчал я.

А когда мы остановились у входа в мой класс, кузина и вовсе вогнала меня в ступор. Отпустив руку, она нервно улыбнулась, «клюнула» в щеку и, растрепав мою, и без того пребывающую в хаосе, прическу, проворковала что-то по поводу удачного дня и хорошей учебы. После чего, развернулась и поплыла куда-то по своим старшеклассным делам. И… что это было?!

Постаравшись сохранить невозмутимое выражение лица, я окинул беглым взглядом заполненный учащимися коридор и, вздохнув себе под нос: «охренеть, не встать», направился в класс.

Правда, для этого мне пришлось отодвинуть стоящего в дверном проеме Бестужева.

— Хороший ход. — С самым задумчивым выражением лица проговорил Леонид и, тут же встрепенувшись, кивнул. — Привет, Кирилл.

— Здорово. — Я пожал Бестужеву руку и, окинув его настороженным взглядом, спросил. — Тебе что-то известно… об этом?

— Кхм… Скажем так. У меня есть предположения. Но они подождут до большой перемены. А пока, взгляни на список факультативов. Я тут пробежался по ребятам, набрал кое-какие варианты, но есть затыки… Что-то не подходит для внеклассной работы, кое-что слишком специфично и не встретит понимания у учителей… В общем, глянь. Может, что присоветуешь?

Ой, ма-ать! Посадил себе на шею «энтузиазиста»…

Глава 6. Театр начинается с вешалки… вешайтесь

Мила, шатаясь, подхватила падающую от усталости сестру под руку и, стараясь не обращать внимания на шум в голове, двинулась в указанную этим… чудовищем, сторону. Шум в голове? А, это Линка что-то бормочет… Мила попыталась прислушаться, но мозг совершенно отказывался расшифровывать издаваемые ею звуки.