Большое приключение. Пепел (СИ) - Клеванский Кирилл Сергеевич "Дрой" - Страница 27

Никто не мог понять смысл действий волшебника и его "логику", а непонимание уже через двадцать трупов привело к всеобщему страху. И следующий, кого окликнул Эш, чуть ли не плакал, поднимаясь с колен. Это все, что было нужно генералу. Выслушав речь человека, заживо сжегшего восемь детей, баронет не стал его убивать. Страх уже крепко сжимал сердца легионеров и не было нужды выдирать их из груди. Что же до преступлений — генералу было плевать.

— Слушай меня, звери! — ревел баронет, вновь поднявшись на помост. — Завтра мы отправляемся в Арабаст! У нас не будет ни оружия, ни доспехов, ни продовольствия, ни лошадей, ни — че — го! А что это означает?! Не слышу! Дозволяю говорить, звери!

Послышался ропот и нестройной мычание.

— Неправильно, звери! Все это мы должны отнять! Мы будем жечь и убивать, насиловать и грабить! Неважно кто перед вами, звери, — ребенок, девка, солдат, крестьянин, лорд или сам бог! Единственное, что вы должны делать — убивать!

По мере того, как Эш говорил, на лицах многих бывших заключенных расплывалась предвкушающая улыбка. Сердце их бились быстрее и вскоре страх тесно переплелся с кровавым безумием.

— Ты что же будем делать, звери?

— Убивать! — слышался крик.

— Грабить! — вторили ему.

— Жечь! — орали третьи.

— Нет! — рявкнул Эш. — Все это для людей, а вы — звери! Так что же мы будем делать, звери?!

Вновь послышался ропот, сквозь который донесся хохот Рэккера:

— Рвать! — кричал он.

— Рвать! — кричал в ответ генерал.

— Рвать! — трубил легион.

Еще долго слышалось это "Рвать", пока Эш не отдал новую команду:

— А сейчас, звери, принять упор лежа!

Почти четыре тысячи человек разом выполнили приказ.

— Тридцать отжиманий, ублюдки! — рыкнул волшебник, копируя тон лейтенанта. — Кто не справиться, будет исключен из рядов доблестного и непобедимого седьмого легиона! Нам ни к чему больные звери!

Рэккер, поднявшись к генералу, смотрел на то, как бывшие каторжники, убийцы, воры и насильники отжимаются по первому слову смазливого паренька, опирающегося на посох. Им не нужны были угрозы, не нужны были кнуты и выкрики. Каждый из них больше смерти боялся чудовище с разноцветными глазами.

— Уважаю, — хмыкнул Рэккер, садясь на стул.

— Слову то обучишь? — спокойно спросил генерал, словно не он только что убил около двух десятков людей, а потом до грязных подштанников закашмарил самых отъявленных мерзавцев Срединного царства.

— Не вопрос, — пожал плечами лейтенант.

К вечеру численность легиона уменьшилась на три сотни человек — говорят, их обезглавленные тела до сих пор лежат в земле плаца, давно поросшего бурьяном.

8й день месяца Зунд, 322й год, королевство Арабаст

Эш, блуждая по замку, наконец наткнулся на "пней". Те что‑то шумно обсуждали в довольно просторных покоях.

— Безумие, — качала головой Мери. — Сущее безумие.

Судя по тому, что фехтовальщица свободно разговаривала с той троицей, встреченной накануне, отряд все же стал частью проклятья.

— Приветствую, господа, — улыбнулся волшебник, помахав спутникам рукой.

— Проходи, — только и ответила Березка. — Ты много интересного пропустил.

Эш даже оторопел — "злюка" не начала его стращать и склонять по — всякому. Да и неунывающий Тул как‑то притих, а Алиса и вовсе мертвой хваткой вцепилась в Криволапого. Один лишь Мервин сохранял присутствие духа, но недо — гнома вообще ничем не прошибешь. Разве что слишком кислым вином, но этого многие не любят.

— А в чем, собственно, дело? — спросил магик, плюхаясь в удобное креслице.

— Ты был прав, Эш, — устало вздохнула Мери, разминая затекшие пальцы. — Мы в проклятом замке. Вот только кроме проклятья, тут есть еще и оборотень, а так же временные чары?

— Временные? — удивился маг.

— На, ознакомься, — Мервин кинул красавцу свиток. — Мы в полной за… неудаче.

Эш, схватив пергамент на лету, тут же и развернул. По мере чтение лицо волшебника… ну, в общем оно никак не менялось, только в глазу, неприкрытом линзой, все сильнее разгоралось пламя любопытства и интереса.

По записям получалось, что замок проклинали весьма умелые магики. Именно что "магики", потому что одному с такой задачей справиться не под силу даже Четвертому Мастеру из Ордена. А тот, как известно всему безымянному миру, сильнейший чернокнижник на континенте. Что до остальных материков, так это вилами по воде писано. О них (материках) сложено много легенд, но пока ни один мореплаватель не пристал к чужим берегам.

Из свитка стало понятно, что свадьба оказалась большим куском сыра в немалых размеров мышеловке.

"Нас было двенадцать", — читал волшебник. — "Боги, я никогда не испытывал большей радости от того, что веду дневник. Если бы не он, у нас не было бы и шанса. В первую же ночь пропал Урви — его утащила тварь. Куда? Не знаю…

Мы нашли два трупа — барона и фрейлины. Их явно подрали. Но, великие боги, к вечеру они уже сидели и пировали за столом! А никто и не вспомнил про события минувших дней! В том числе и я. Нам всем казалось, что мы только — только явились на свадьбу. И лишь пропажа Урви заставила меня открыть дневник…

Нас уже семь… Цикл проклятья всего один день. Каждую полночь замок обновляется, участники пиршества возрождаются и теряют память, как и мы сами. Выход так и не нашли. Чудовище рыщет…

Нас пятеро. Монстр куда‑то утаскивает тела. Мы так и не нашли куда. Думаю, что центр проклятья — герцогиня Сойская. Она не одобряет выбор сына, говорит, что баронесса "свиной крови".

Остались вчетвером… Каждое утро находят трупы, но к вечеру они либо пропадают, либо оживают и садятся за стол. Зверя никто не видел, но без сомнения, это нечто страшное. Я все больше уверяюсь в виновности герцогини — она так смотрит на маркизу….

Я слишком многое забываю, когда часы бьют полночь… Не могу сосредоточиться… Страх не отпускает нас… Уже почти месяц мы в этом замке, а кажется, что приехали лишь вчера.

От волнения и тревоги не нахожу себе места… Связи с гильдией нет… Тревожный сигнал не покидает стен… Мы обречены…"

— Оборвалось, — задумчиво протянул Эш.

— Зак уже два дня, как пропал, — шмыгнула носом белокурая девушка. — Его тоже утащили.

Волшебник промолчал, вновь перечитывая строки дневника.

— Чертовщина, — Мери явно была не в себе — бледная, волосы спутанные, даже наглого новичка не отругала. — Оборотни, временные проклятья, воскрешения… Что за твари накладывали такие чары?!

— Явно что Мастера, — процедил Мервин. — Не уверен, что даже опытный чернокнижник справился бы с подобным. Мастер — только Мастер.

— Дело не в этом, — цедил Лари. — Не понимаю, почему мы сидим — надо убить герцогиню! Если она центр проклятья, то чары развалятся, как только мы её прикончим.

— Вот именно что "если"! — возразил Меткий. — Мы тут всего один день, а уже на взводе. Ребята, вон, почти месяц просидели, но кроме подозрений ничего не имеют. Кинемся не подумав, нас самих прикончит гвардия.

— Тул верно говорит, — кивнул Мери. — Риск слишком велик. Нужны весомые доказательства.

Народ замолчал. Троица сидела тесно прижавшись друг к другу, они явно были пьяны от ужаса. Эш знаком с таким поведением. От тех, кто уже почти потерял последние крохи рассудка, многого не добьешься. Единственное, чем располагали "пни" — дневник, а также знание того, что в полночь все забудется.

— Надо сделать пометки, — вдруг прошептала Алиса, разом привлекая к себе внимание. — Если мы все забудем, то стоит сделать пометки. Углем написать на ладони, или на предплечье…

— Отличная идея! — воскликнула Мери. — Эш, организуй уголь.

Волшебник дотронулся посохом до табуретки, стоявшей неподалеку, и в тот же миг та вспыхнула, развалившись на несколько головешек. Народ подождал пока они остынут, а потом стал что‑то увлеченно писать на руках. Так же поступил и Эш, пытаясь не показывать никому, что именно он пишет.