Бессонница (др.перевод) - Кинг Стивен - Страница 36

– Ой, смотрите, это Барби, – воскликнула Луиза. – Господи, я надеюсь, Симона смотрит. Может быть, нужно ей позвонить…

Теперь уже Макговерн шикнул:

– Тихо.

– Я была просто в ужасе, – говорила Киркленду Барбара Ричардз. – Сначала я подумала, что они действительно кидают мертвых детей или, может быть, эмбрионов, которых они непонятно откуда-то достали. Даже когда вбежал доктор Харпер и сказал, что это всего лишь куклы, я все еще не была уверена.

– Вы говорили, они что-то такое скандировали? – спросил Киркленд.

– Да. Яснее всего я расслышала: «Уберите ангела смерти от Дерри».

Теперь камера снова показывала Киркленда крупным планом.

– Около девяти утра манифестантов увезли в центральный полицейский участок на Главной улице. Двенадцать из них отпустили после предварительного допроса, а шестерых задержали по обвинению в злостном хулиганстве, а это уже уголовно наказуемое преступление. Итак, сделан очередной выстрел в затяжной войне Дерри против абортов. С вами был Джон Киркленд, корреспондент новостей четвертого канала.

– Очередной выстрел в затяжной войне… – Макговерн всплеснул руками.

На экране вновь появилась Лизетт Бэнсон.

– Теперь мы послушаем Энн Риверс, которая меньше часа назад переговорила с двумя так называемыми «Друзьями жизни», которых арестовали сегодня утром.

Энн Риверс стояла на ступеньках полицейского участка на Главной улице. Справа от нее стоял Эд Дипно, а слева – долговязый, болезненного вида тип с козлиной бородкой. В сером твидовом пиджаке и голубых брюках Эд выглядел вполне опрятно и даже красиво. Высокий парень с козлиной бородкой был одет так, как мог бы одеться только какой-нибудь либерал, желающий соответствовать образу «пролетария округа Мэн»: линялые джинсы, выцветшая рабочая рубашка и красные подтяжки, какие обычно носят пожарные. Ральф узнал его почти сразу. Это был Дэн Далтон, владелец «Потрепанной розы», магазина поношенной одежды. Последний раз, когда Ральф его видел, он стоял за развешенными в витрине его магазина гитарами и птичьими клетками и знаками показывал Хэму Давенпорту, что его не колышет, что он там себе думает.

Но сейчас его больше интересовал Эд Дипно, который выглядел на удивление хорошо и был совсем не похож на психа. То есть абсолютно.

Макговерн, видимо, почувствовал то же самое.

– Боже мой, даже не верится, что это один и тот же человек, – пробормотал он.

– Лизетт, – проговорила симпатичная блондинка на экране, – со мной здесь Эдвард Дипно и Дэниэл Далтон, оба из Дерри, двое из тех демонстрантов, которых арестовали сегодня утром. Правильно, джентльмены, вас ведь арестовали?

Они кивнули. Эд – иронично, а Далтон – с плохо скрываемой яростью. Он одарил Энн Риверс таким взглядом, как будто пытался вспомнить – по крайней мере так показалось Ральфу, – возле какого именно абортария он ее видел, когда она заходила туда, втянув голову в плечи и не смея поднять глаз.

– Вас выпустили под залог?

– Мы сами за себя заплатили, – ответил Эд. – Сумма залога была просто мизерной. Мы не хотели, чтобы кто-нибудь пострадал, и никто действительно не пострадал.

– Нас арестовали исключительно потому, что силовые структуры этого города решили показать гражданам, что они тоже на что-то способны, и начали с нас, – буркнул Далтон, и Ральф заметил, как Эд на мгновение помрачнел. «Опять он о своем», – говорил его недовольный взгляд.

Энн Риверс вновь повернулась к Эду.

– Главная проблема здесь вовсе не философского, а скорее практического свойства, – сказал он. – Люди, работающие в Женском центре, очень любят рассказывать о своих консультационных службах, терапевтических службах, бесплатных службах информации и прочей безусловно полезной деятельности, но есть и оборотная сторона медали. Из Женского центра льются реки крови…

– Невинной крови! – завопил Далтон. Его глаза лихорадочно сверкали на длинном худом лице, и Ральф вдруг понял одну вещь, которая не на шутку его встревожила: сотни, тысячи людей по всему Восточному Мэну сейчас смотрят эту передачу и думают, что парень в красных подтяжках абсолютно невменяем, тогда как его приятель, наоборот, вполне здравомыслящий человек. Это было бы смешно, если бы не было так грустно.

Эд отнесся к реплике Далтона как к своеобразному эквиваленту «Аллилуйи!» для «Друзей и поборников жизни». Он уважительно выдержал паузу и продолжил:

– Эта бойня в Женском центре продолжается уже восемь лет. Некоторые – и особенно радикальные феминистки типа доктора Роберты Харпер, главного администратора Женского центра – подбирают красивые фразы, чтобы замаскировать правду, например «досрочное уничтожение», но они все равно говорят об абортах, об этом предельном проявлении унижения женщины в нашем сексистском обществе.

– А кидать в окна клиники кукол, начиненных фальшивой кровью, это, по-вашему, правильный способ выразить свою точку зрения, мистер Дипно?

На мгновение – лишь на мгновение – ироничный взгляд Эда сменился чем-то другим, холодным и тяжелым. В этот краткий миг Ральф снова увидел того Эда Дипно, который был готов убить водителя синего пикапа, а ведь тот был помощнее его и потяжелее на добрую сотню фунтов. Ральф даже забыл, что все это случилось почти год назад, и испугался за эту хрупкую блондинку, которая была почти такой же красивой, как и женщина, на которой все еще был женат человек, дающий ей интервью. Осторожнее, юная леди, подумал Ральф. С ним надо быть настороже. Это очень опасный тип.

А потом эта вспышка холодной злобы исчезла, и человек в твидовом пиджаке снова стал просто приятным парнем, которого арестовали только по какому-то недоразумению, но который ради своих убеждений был готов даже сесть в тюрьму. Потом опять показали Далтона: теперь он нервно дергал свои подтяжки, как большие красные струны, и выглядел чуть ли не смущенно.

– Мы делаем то, что не получилось в тридцатые годы у так называемых хороших немцев, – продолжал Эд. Он произносил свою речь терпеливым тоном лектора, который вынужден повторять одно и то же в десятый раз… причем повторять прописные истины, которые все и так должны знать. – Они промолчали, и шесть миллионов евреев погибли. И сейчас у нас происходит тот же Холокост…

– Около тысячи детей каждый день, – подсказал Далтон. Он перестал вопить благим матом, и теперь его голос звучал испуганно и устало. – Многих вытаскивают из материнского чрева по частям, но даже когда они умирают, они еще машут крошечными ручками, протестуя против такой жестокости.

– Господи Боже, – выдохнул Макговерн. – Такой откровенной глупости я еще никогда…

– Тише, Билл! – оборвала его Луиза.

– …цель этого протеста? – спросила тем временем Энн Риверс.

– Вы, наверное, знаете, – сказал Далтон, – что Городской совет согласился пересмотреть пункты местного положения о работе Женского центра. Вопрос стоит так: может ли Женский центр продолжать заниматься тем, чем он сейчас занимается, на территории нашего округа. Голосование может состояться уже в ноябре. Поборники абортов боятся, что Городской совет, как говорится, подбросит песка в механизм их машины смерти, и поэтому они вызвали к нам скандально известную Сьюзан Дей, главную поборницу абортов, чтобы с ее помощью разогнать этот дьявольский механизм. И мы встанем все, как один…

Микрофон снова переместился к Эду.

– Планируются ли еще акции протеста, мистер Дипно? – спросила Энн Риверс, и Ральф вдруг подумал, что ее интерес к Эду был не только профессиональным. А почему бы и нет? Эд Дипно – вполне симпатичный парень, а Энн Риверс скорее всего не знала, что он верит в Кровавого Царя и его Центурионов, которые уже пришли в Дерри и теперь помогают детоубийцам из Женского центра.

– Пока существует это убежище для легализованного убийства, протесты будут продолжаться, – ответил Эд. – И я очень надеюсь, что в исторических хрониках следующего столетия будет записано, что не все американцы были «хорошими нацистами» в этот темный период нашей истории.

– Протесты будут, а насилие тоже будет?