Мальчики Из Бразилии - Левин Айра - Страница 21

- Герр Либерман, я испытываю к вам искреннее восхищение и глубоко уважаю вас. Верьте, я просто горд, что могу оказать вам какое-то содействие.

- Хорошо, хорошо.

- Ну, разве я не могу быть обаятельным? Вы убеди­лись?

Либерман записал адрес фон Пальмена и его телефон, дал ему еще несколько указаний и повесил трубку.

«Мы». Но, может быть, парень справится; похоже, что он в самом деле достаточно толковый.

Закончив со вторым списком, он несколько минут изучал его, а потом открыл левый ящик письменного стола и достал оттуда папку со снимками, которые со­брал из всех своих досье. Он подобрал снимки Гессена, Клейста и Траунштейнера - на крупнозернистой фото­бумаге были изображены улыбающиеся молодые люди в форме СС; скорее всего, сегодня эти снимки были уже бесполезны, но они были лучшими из того, что у него имелось.

- Эстер! - крикнул он, бросая их на стол.

Гессен, улыбаясь, глядел на него: темноволосый юно­ша с волчьим оскалом обнимал своих сияющих родите­лей. Либерман перевернул снимки и на обороте, где излагались данные по Клейсту, приписал: «Волосы те­перь серебряного цвета. Перенес пластическую опера­цию».

- Эстер?

Взяв снимки, он поднялся и вошел в комнату.

Сидя у стола, Эстер спала, положив голову на сло­женные руки.

На цыпочках он подошел к столу, положил на его угол снимки и также на цыпочках через гостиную на­правился в спальню.

- Куда ты направляешься? - окликнула его Эстер.

Удивившись, что она сразу же услышала его, он от­ветил:

- В ванную.

- Я хотела сказать - куда ты едешь?

- Ах, это, - сказал он. - В одно местечко рядом с Эссеном - в Гладбек. И в Золинген. С тобой все в порядке?

Выйдя из гостиницы, Фарнбах остановился. Его при­вели в восхищение фосфоресцирующие беловато-фиоле­товые сумерки, которые, как его заверил портье в гос­тинице, будут стоять несколько часов; он натянул перчатки, поднял меховой воротник и поплотнее напялил шапку на уши. В Сторлиене было не так холодно, как он опасался, но все же достаточно зябко. Слава Богу, что ему не надо ехать севернее; жизнь в Бразилии сде­лала из него сущую мимозу.

- Сэр? - кто-то тронул его за плечо. Он повернулся, увидев возвышавшегося над ним человека в черной шля­пе, который держал в руке удостоверение. - Инспектор- детектив Лофквист. Могу ли я перекинуться с вами парой слов, будьте любезны.

Фарнбах взял удостоверение в кожаной обложке с пластиковым покрытием. Он сделал вид, что в сумерках ему трудно разобрать текст, хотя это было не так, но ему нужно было время, чтобы обдумать ситуацию. Вер­нув удостоверение инспектору-детективу Ларсу Леннар­ту Лофквисту, он выдавил из себя любезную улыбку (по крайней мере, он на это надеялся) и, стараясь не выда­вать охватившие его тревогу и беспокойство, сказал:

- Да, конечно, инспектор. Я приехал сегодня днем и сомневаюсь, чтобы успел нарушить какие-то законы.

Улыбаясь ему в ответ, Лофквист сказал:

- Я в этом тоже уверен, - он засунул удостоверение во внутренний карман своего черного кожаного пальто. - Если вы не против, можем пройтись и переговорить.

- Прекрасно, - согласился Фарнбах. - Я собирался бросить взгляд на водопад. Похоже, что тут больше нечем заниматься.

- Да, в это время года, - они двинулись по мощен­ной булыжником мостовой перед гостиницей. - В июне и июле тут несколько веселее, - сказал Лофквист. - Всю ночь светит солнце и полно туристов. К концу августа даже центр города к семи-восьми вечера выми­рает и вообще тут тихо, как на кладбище. Вы вроде немец.

- Да, - сказал Фарнбах. - Моя фамилия Буш. Вильгельм Буш. Я коммивояжер. Надеюсь, это не вызы­вает у вас беспокойства, инспектор?

- О нет, отнюдь, - они миновали каменную арку. - Можете не волноваться. Наше общение носит совершен­но неофициальный характер.

Они повернули направо и бок о бок двинулись по выщербленной кладке дороги. Улыбнувшись Фарнбах сказал:

- Даже совершенно невинный человек испытывает какое-то смущение, когда его хлопает по плечу инспек­тор-детектив.

- Наверно, так и есть, - согласился Лофквист. - Прошу прощения, если я обеспокоил вас. Просто мне приходится присматриваться ко всем иностранцам. К немцам в особенности. И встречаясь с ними... я получаю удовольствие от разговора. Что вы продаете, герр Буш?

- Шахтное оборудование.

- Вот как?

- Я представляю в Швеции фирму «Оренштейн и Копель» из Любека.

- Не могу утверждать, что слышал о ней.

- Она достаточно известна в своей области деятель­ности, - поведал Фарнбах. - Я работаю на них вот уже четырнадцать лет. - Он глянул на детектива, что шел слева от него. Чуть вздернутый кончик носа и четкая линия подбородка напомнили ему о капитане, под командой которого он когда-то служил в СС: тот тоже начинал допросы с небрежных безобидных слов, что, мол, не стоит беспокоиться; совершенно неофициально. Потом уже шли обвинения, настойчивые вопросы, пыт­ки.

- Оттуда вы и приехали? - спросил Лофквист. - Из Любека?

- Нет. По сути, я родом из Дортмундта и живу сейчас в Рейнфельде, который рядом с Любеком. То есть, когда я не в Швеции, так точнее. У меня квартира в Стокголь­ме.

Как много, подумал Фарнбах, известно этому сукину сыну и, ради Бога, что он вынюхивает? Неужели вся операция провалилась? Неужели Гессен, Клейст и все прочие сейчас находятся в таком же положении или же только ему не повезло?

- Повернем здесь, - показывая на лесную тропинку справа от них, сказал детектив. - Она ведет к самому лучшему пункту обзора.

В сгущающейся тьме они двинулись по склону холма по узкой тропке. Фарнбах расстегнул верхнюю пуговицу пальто, чтобы мгновенно выхватить револьвер, если де­ла пойдут хуже некуда.

- Я сам некоторое время провел в Германии, - сказал Лофквист. - Плыл на пароходе в Любек.

Он перешел на немецкий; говорил он на нем безуко­ризненно. Сбитый с толку Фарнбах подумал, что, может быть, в самом деле нет оснований для тревоги; почему бы не допустить, что Ларс Леннарт Лофквист всего лишь решил попрактиковаться в немецком? Но вряд ли стоило на это рассчитывать. Он сказал:

- Вы отлично говорите по-немецки. Поэтому вы и ищете уроженцев Германии, чтобы получить возмож­ность попрактиковаться?

- Я говорю не со всеми немцами, - возразил Лофк­вист. и в голосе его слышалось сдерживаемое веселье.

- Только с бывшими капралами, которые прибавили в весе и называют себя «Буш» вместо «Фарнштейн».

Остановившись, Фарнбах уставился на него.

Улыбаясь, Лофквист снял шляпу; глядя на спутника, он отодвинулся чуть в сторону, чтобы оказаться на свету - смеясь, он повернулся лицом к Фарнбаху и сделал вид, что указательным пальцем поправляет несуществу­ющие усы.

Фарнбах был изумлен.

- О, Господи, - выдохнул он. - Только секунду назад я думал о вас. Не могу представить... о, Господи! Капитан Хартунг!

Они с энтузиазмом обменялись рукопожатием, капи­тан радостно обнял Фарнбаха и хлопнул его по спине; затем, снова надвинув шляпу, он положил обе руки Фарнбаху на плечи и, улыбаясь всмотрелся в него.

- Какая радость видеть перед собой одно из знако­мых лиц, - воскликнул он. - У меня прямо слезы к глазам подступают, черт побери!

- Но... но как это может быть? - с трудом приходя в себя от изумления, спросил Фарнбах. - Я... я просто потрясен!

Капитан расхохотался.

- Если вы можете быть Бушем, - сказал он, - почему бы мне не быть Лофквистом? Господи, да я и говорить стал с акцентом. Вы только послушайте меня; я самый доподлинный гребаный швед!

- И вы в самом деле детектив?

- С головы до ног.

- Господи, ну и напугали вы меня, сэр.

Капитан с сочувствием кивнул, потрепав Фарнбаха по плечу.

- Да, мы все еще боимся, что топор может обрушить­ся нам на головы, а, Фарнбах? Даже после всех этих лет. Поэтому я и не спускаю глаз с иностранцев. Порой мне снится, что я стою перед трибуналом!