Золотое яблоко - Уилсон Роберт Антон - Страница 71

Примечания редактора

В третьей части…

В «Левиафане» все основные герои «Иллюминатуса!» завершают свои дискордианские инициации и собираются вокруг Хагбарда Челине. На рок-фестивале в Ингольштадте (Бавария) они принимают «последний и решительный бой» с иллюминатами, причем выясняется много любопытного о природе последних…

– Сегодня я видел лох-несское чудовище, – сказал Джордж. – Хагбард говорил о нем в женском роде, и это меня удивило. Но вообще я впервые слышу всю эту историю о змеях. Я считал символом иллюминатов глаз в пирамиде.

– Большой Глаз – это их самый главный символ, – сказал Малаклипс, – но вовсе не единственный. Есть еще Розовый Крест. Но особенно популярны змеиные символы. Глаз в пирамиде и змей часто изображаются вместе и символизируют морское чудовище, Левиафана, чьи щупальца суть змеи, а тело – пирамида с одним гигантским глазом. Символ свастики, широко распространенный в этих краях пару десятилетий назад, изначально был стилизованным изображением Левиафана с его многочисленными щупальцами. В первых вариантах у свастики было более четырех загнутых концов, а в ее центре часто изображался треугольник и даже глаз в треугольнике. Общеизвестная переходная форма свастики – это треугольник, стороны которого выступают наружу и загибаются на конце, формируя щупальца. На каждый из трех углов приходится по два щупальца, что символизирует число двадцать три. Польские археологи обнаружили свастику, нарисованную на стене пещеры. Этот рисунок сделан в кроманьонский период, вскоре после падения Атлантиды, и на нем изображена прекрасная пирамида с охряным глазом в центре и двадцатью тремя щупальцами, закрученными вокруг нее.

– Вот пять альтернативных историй, – сказал Груад, озорно прищурив старые мудрые глаза. – Каждый из вас будет отвечать за распространение свидетельств, позволяющих считать одну из этих историй совершенно достоверной. By Топод, ты займешься историей Каркозы. Эвоэ, на тебе будет континент My. – Он вручил каждому по увесистому конверту. – Гао Дводин, ты займешься этой очаровательной змеиной историей: я хочу, чтобы различные ее варианты встречались по всей Африке и Азии. – Он вручил еще один конверт. – Уника, ты получаешь историю Урантии, но она должна быть обнародована лишь к самому концу Игры. – Он взял пятый конверт и снова улыбнулся. – Каджеси, любовь моя, ты будешь распространять историю Атлантиды, но с некоторыми изменениями, которые выставят нас самыми отъявленными негодяями в земной истории. А теперь я объясню вам смысл всего этого…

Единственным местом встречи всех пяти Первоиллюминатов был большой зал Груада в Агхарти, иллюминатской цитадели в Гималаях, сооруженной 30 000 лет назад и имеющей выход в гигантское подземное Валусийское море.

– Будем докладывать в обычном порядке, – сказал брат Гракх Груад, нажимая на кнопку в столе и включая магнитофонную запись для иллюминатских архивов. – Прежде всего Фернандо-По. Теперь реализация наших планов зависит от капитана Эрнесто Текилья-и-Моты, одного из немногих белых, которые еще остались на Фернандо-По. У него есть большие связи среди богатых буби, поддерживающих сепаратизм, и к тому же он безмерно честолюбив. Не думаю, что нам нужно вносить изменения в сроки.

– Надеюсь, что не придется, – сказал брат Марк Маркони. – Было бы просто стыдно не имманентизировать Эсхатон первого мая!

– Мы пока не можем с полной уверенностью рассчитывать на первое мая, – сказал брат Гракх Груад. – Но если у нас будет три различных плана, работающих на эту дату, один из них обязательно сработает. Слушаем тебя, брат Марк.

– Чарльз Мочениго уже подбирается к идее «антракс-лепра-мю». Еще несколько своевременных ночных кошмаров, и дело будет в шляпе.

Следующей говорила сестра Феда Феодора.

– Атланта Хоуп и «Божья молния» становятся все более влиятельными. Когда придет время, Президент будет бояться ее до смерти и решится стать еще большим тоталитаристом, чем она, лишь бы не допустить ее к власти.

– Я не доверяю Дрейку, – сказал брат Марк Маркони.

– Естественно, – сказал брат Гракх Груад. – Но он построил себе дом у моря.

– А строящий у моря строит на песке, – заметил брат Отто Огатай. – Моя очередь. Наша пластинка «Подавайте, сострадайте, подавляйте» стала международным хитом. Наше следующее гастрольное турне по Европе обещает грандиозный успех. Тогда мы сможем начать, не торопясь и очень осторожно, переговоры насчет фестиваля «Вальпургиева ночь». Разумеется, любого, кто попытается преждевременно форсировать эту идею, придется осаживать.

– Или ликвидировать, – сказал брат Гракх Груад. Он посмотрел на того, кто сидел отдельно от всех, на дальнем конце стола: – Теперь твоя очередь. Все это время ты молчал. Что ты можешь сказать?

Тот расхохотался.

– Пару слов от скелета на празднике, а? – Это был пятый и самый грозный Первоиллюминат, брат Генри Хастур, единственный, кому хватило наглости назвать себя именем ллойгора. – Сказано, что вселенная – это грубая шутка, которую общее сыграло над частным. Не спешите смеяться или плакать, если вы согласны с этим изречением. Я могу вам сказать лишь одно: существует серьезная угроза осуществлению всех ваших планов. Я вас предупреждаю. Вы предупреждены. Вы все можете погибнуть. Вы боитесь смерти? Отвечать не обязательно – я вижу, что боитесь. И сам этот страх может быть ошибкой. Я пытался вам объяснить, почему не стоит бояться смерти, но вы меня не слушали. И в этом источник всех ваших проблем…

Краткая история саги об Иллюминатах

Роберт Антон Уилсон (перевод Андрея Костенко, с сокращениями)

Боб Шей и я начали писать трилогию «Иллюминатус!» в 1969 году, и вдохновила нас на это наша работа в качестве редакторов «Форума Плейбоя», посвященного гражданским свободам, правам личности и злоупотреблениям властью.

Разумеется, кроме многочисленных писем от разумных людей, справедливо возмущавшихся подлинными случаями неконституционного поведения судей и законодателей, на наш «Форум» – особенно в те годы – приходило немало параноидальных разоблачений всяческих воображаемых, порой очень причудливых заговоров. Однажды уже не помню кто из нас – то ли Шей, то ли я – сказал полушутя: «Послушай, а что, если все эти психи правы и все эти заговоры, на которые они жалуются, реально существуют?»

Так и родилась наша сага об Иллюминатах. Идея была очень проста: написать нечто среднее между сатирическим романом и мелодрамой и постараться сохранить тонкое равновесие между «доказательствами» многочисленных заговоров и фактами, опровергающими эти «доказательства». Конечно, обладай мы с Шеем хоть малейшим «чувством рынка», мы бы поняли, что такое намеренно неоднозначное произведение вряд ли будет иметь большой коммерческий успех. Во всяком случае, в ближайшее время. Но, как только мы начали, эта работа оказалась столь увлекательной, что мы просто забыли о пресловутом «простом читателе из глубинки». К сожалению, мы писали для Элиты (или даже Секты) и, хуже всего, даже не представляли себе, что это за Элита-Секта такая, для которой мы пишем. В результате мы создали и разгадали тайну (пожалуй, до конца все-таки не-разгадываемую), которая не только интригует, как Агата Кристи, но заставляет поражаться, изумляться и изрядно помучиться, как Ницше, Витгенштейн и вообще вся современная философия.

Впрочем, коммерческие результаты этого «онтологического партизанства» оказались не так плохи, как можно было бы ожидать. Да, конечно, нам пришлось более пяти лет искать издателя для такой немыслимой книги, причем мы столь же часто слышали от Старших Редакторов фразу «Я ни хрена в ней не понимаю», как от Младших Редакторов – «Я ее просто обожаю». Но, когда трилогия наконец была напечатана (в 1975 году), она почти повсюду получила очень хорошие отзывы. В первый же год нам выплатили весьма неплохие авторские отчисления (мы оба были еще столь неопытны, что даже не поняли, как нам в данном случае повезло: обычно «кровные» авторские еще попробуй получи!). В 1976 году по «Иллюминатусу!» была поставлена успешная рок-опера в Лондоне, которая была так же хорошо принята в Ливерпуле, Амстердаме и Франкфурте. Книга была издана в Англии, вскоре появился и немецкий перевод.