Руководящие идеи русской жизни - Тихомиров Лев Александрович - Страница 2

Развитие собственно политической науки в настоящее время весьма отстало от других наук, и человек, привыкший, например, к точной, твердой, научной постановке вопросов естествознания, филологии или даже политической экономии, входя в область государственного права, чувствует себя в каком-то совершенно особом мире условностей, случайностей, противоречий. С трудом он может различить, что здесь действительно научно, т. е. составляет констатацию объективного факта и выяснение его внутреннего смысла, и что относится к области тех опаснейших недоразумений, которые создаются логикой, аргументирующей на ложных или фантастических посылках.

Такое состояние государственной науки еще более ухудшается от того, что она, не успев выйти из эмпирической стадии развития, захвачена была чрезвычайно сложной политической эволюцией современных европейских стран, для объективного анализа которой у нее недоставало средств. Эта политическая эволюция европейской государственности при таком условии поколебала самые основные эмпирические понятия государственного права, не находившего в политической науке твердых основ для понимания текущих исторических явлений. Вместо того, чтобы руководить понятиями общественного мнения, государственное право при этом само в прискорбнейшей степени проникается его давлением и строит теории подчас столь же «научные», сколько была бы научна астрономия, если бы деятели Пулковской обсерватории стали руководствоваться не показаниями телескопа, а рассказами окрестных обывателей деревень.

При таких условиях политические понятия собственно общества, среднего круга людей, во многих других отношениях «образованных», в настоящее время оказываются запутанными до чрезвычайности. Для многих стало неясно самое понятие государства или власти, т. е. даже такие понятия, для уяснения которых политическая наука и государственное право могли бы дать публике очень многое, если бы пользовались его доверием. Даже в сфере этих элементарных понятий общество представляет легкую добычу самых диких отрицаний, самых фантастических надежд. Но само собой понятно, что человек, не знающий смысла государственности или власти, не может тем более ясно осознавать смысл частных форм государственности с проявляющимися в ней формами власти монархической, аристократической или демократической.

Люди, знакомые с научным состоянием вопроса о формах власти и достаточно пытливые, чтобы думать о них, конечно, не скажут, чтобы эти основы политики были настолько общеизвестны. Несравненно чаще, желая дать себе ясный отчет о действии различных форм власти, мы вынуждены прийти к выводу, что многое в этой области не только не общеизвестно, а даже никому неизвестно, и еще стоит перед наукой как вопрос нерасследованный и неразрешенный. Человек, у которого потребность теоретического понимания окружающих явлений неспособна затихнуть перед обескураживающим зрелищем общего незнания, невольно вынужден делать попытки личных гипотез, как бы мало он ни доверял себе. Таково, полагаю, действительное положение вопроса о формах власти, и если попытка рассуждения о государственном значении единодержавия могла бы быть неуместной, то никак не по общеизвестности вопроса, а скорее по его необследованности во многих существеннейших пунктах.

Это обстоятельство, однако, лишь увеличивает теоретический интерес вопроса.

Мы не можем сверх того забывать, что вопрос о власти, ее значении, форме и действии имеет всегда, а особенно в настоящее время, не один теоретический интерес, а глубоко затрагивает наши обязанности гражданина.

Правильное понимание вопросов политической науки приводит людей к познанию искусства правления, к умению сознательного формирования общественной жизни, а стало быть, и к разумному исполнению личных обязанностей члена общества и подданного государства.

А между тем формы власти стали ныне предметом великой исторической борьбы, от которой не вправе стоять в стороне ни один мыслящий человек, ибо здесь каждая малая сила на той или иной чашке весов способна дать перевес решениям неизмеримой важности.

II

Единоличная власть. — Принцип демократии. — Противоположение политических типов

В ряду основных вопросов политической науки начало единоличной власти возбуждает особенно жгучий интерес. История человеческой культуры вообще, история государственности в частности до такой степени связаны с ним, что иногда с трудом от него отделимы. Большая часть государственной жизни большинства народов протекла под господством монархического принципа. Теоретическое понимание такого видного факта истории не может не возбуждать сильного интереса. Он еще более усиливается, когда мы вспомним, что в настоящее время в культурнейших странах мира это начало власти стало предметом полного отрицания. Естественно является вопрос: «почему»? Почему начало власти, столько тысячелетий действительнейшее в истории, отрицается в настоящее время? Для нас, русских, этот вопрос еще более важен потому, что наша страна доселе живет на основах монархической власти. Сверх того — вопрос высокого интереса создается еще и тем, что наш монархический строй, если не подбирать искусственно отдельных моментов, а взять тысячелетнюю историю России в совокупности, никак не может быть признан ослабляющимся. Напротив, в общем, он от столетия к столетию развивается, и после каждой эпохи своего кажущегося упадка поднимается с силой, затмевающей предыдущие эпохи. Достаточно сказать, что именно XIX век у нас представил царствования Николая Павловича и Императора Александра III. В то время как в европейско-американском мире совершенно ясно все более развивается принцип демократический, у нас скорее можно считать наиболее развивающимся принцип монархический. В этом отношении между Западом и Востоком Европы, быть может, также проявляется некоторое общее противоположение. Леруа Больё высказал однажды, что «расстояние» между Европой и Россией не уменьшается, а увеличивается, и объясняется это увеличивающееся несходство тем, что Европа движется по пути «прогресса» быстрее России. Невольно, однако, является вопрос: не объясняется ли дело только тем, что мы движемся разными путями?

Западный мир последние столетия постепенно переходил к демократическому принципу, и в XIX веке мы видим лишь заключительное слово этого давно начавшегося процесса. В России не можем ли мы наоборот наблюдать процесс нарастающего сложения монархического принципа? Вопрос этот имеет чрезвычайный социологический интерес, ибо при положительном его решении мы получим важные данные для установки национальных типов. Если в настоящее время в ряду стран высшей культуры обозначается снова сопоставление двух различных типов политического строя, основанных на различных формах Верховной власти, то очень важно не пропустить момент для научного наблюдения их. Не раз уже человечество имело перед собой это сопоставление, не раз оно и производило на основании его свой выбор. Но это делалось более на глазомер, полуинстинктивно. А между тем в настоящее время сопоставление, быть может, более поучительно, чем когда бы то ни было, так как выбор должен сопровождаться особенно важными последствиями в силу всемирного влияния Европы и России.

III

Отношение общества к государственности. — Идеи анархические. — Психология основы политики

Вопрос о различных формах власти представляет, таким образом, чрезвычайно разносторонний интерес — как в смысле теоретическом, так и по своему отношению к ряду чисто практических задач. При рассмотрении его нам, однако, необходимо несколько коснуться более общих вопросов о государстве и власти, так как в настоящее время политическая идея вообще заволоклась в умах особенным туманом.

Под влиянием разочарований революционного века в Европе и Америке сильно распространяется некоторое отрицательное отношение к политике. Были времена, когда лучшие люди считали политическое искусство всесильным и были вполне уверены в возможности организовывать рассчитанным искусством сильные и счастливые государства. В передовых странах Запада эта вера ныне исчезла до такой степени, что лучшие люди с идеалами и убеждениями все более устраняются совсем от политики, которая все более захватывается исключительно профессиональными «политиками». Такое зрелище еще более подрывает в обществе доверие к принципу власти. Это разочарование, в свою очередь, способствует развитию идей чисто анархических, совсем отрицающих принцип власти и кладущих начало разложению современного общества, против которого выдвигается фанатическая борьба революционеров, тогда как общество защищает себя холодно и апатично, само очень мало веря в справедливость и особенно в силу своих собственных основ.