Борель. Золото (сборник) - Петров Петр Поликарпович - Страница 32

– За три версты ручаюсь… Я сам тут разведывал еще в пятнадцатом году. Сюда и надо углубляться.

– Ну, ну, – улыбнулся Яхонтов, пропуская вперед себя милиционера и казначея.

На отвесном обрыве трава уже напоминала ветошь. Рабочие садились кучками и, соскребая с одежды грязь, прикуривали от угасающих костров.

– Скоро на баковую, – сказал один из них, усмехнувшись проходившим Василию и Яхонтову.

– Почему? – не понял Василий.

– А слышь, как в хребтах запело. Вот-вот белая шуба упадет.

– Может быть, еще и постоит тепло, – возразил старик, что стоял у золотопромывочного барабана. – Ранее, бывало, за Покров робливали.

Василий стоял вполоборота и поджидал Яхонтова.

– Чудная штука, Борис Николаевич! – начал он, когда директор направился по тропинке к своей квартире.

Яхонтов быстро взглянул на него, заметил, что Василия мучает какая-то мысль.

– А в чем дело? – спросил он.

– Да вот эти наши разговоры с цифрами навели меня опять на размышления, – начал Василий, потирая лоб. – Ты знаешь, когда я приехал сюда, то не думал так вот, как сейчас. Я думал, что через военный коммунизм мы прямо к социализму придем, а того не соображал, что мы еще очень бедны и придется учиться делать все, не только воевать.

Яхонтов порывисто схватил его за кисть руки.

– Это ты вычитал или сам додумался? – горячо заговорил директор.

– Нет, я давно мозговал над этим, а вчера в «Правде» прочитал статью, и вот сегодня твои цифры.

Василий загляделся на задымившиеся хребты и, запнувшись о кочку, ухватился за плечо Яхонтова.

– Знаешь, мне пришла в голову мысль завести здесь не паровые, а электрические драги. Есть ведь, кажется, такие?

– Есть, калифорнийского типа, – кивнул Яхонтов.

– Ну вот. А почему бы здесь не построить эфельный завод и не поставить три-четыре бура, – повышая голос, продолжал Василий. – Ведь мы еще не знаем тайгу…

– Хорошо бы приобрести буры «Кийстон» или «Эмпайр», – перебил Яхонтов. – Нужно привлечь технические силы.

– Чертовски сложное дело! – почти вскрикнул Василий.

По перекинутому переходу они добрались на другую сторону Удерки и направились в разные стороны. За ними раздавались веселые голоса рабочих.

Над тайгою быстро нависла холодная мгла.

– А знаешь, из тебя хороший бы вышел инженер, – крикнул Яхонтов из темноты.

Василий остановился и долго смотрел в его сторону, но директор удалялся, шурша сухой травой.

Василий пробродил по лесу до поздней ночи, а утром заседлал коня и выехал на Баяхту.

29

В новой шахте, заложенной в семнадцатом году рядом с золотоносной жилой, внезапно открылся родник. До прибытия Василия рабочие под руководством отчаявшегося Вихлястого трое суток боролись с сильным напором воды, но работу все же пришлось приостановить. В нижнем забое Вихлястый приказал вырыть колодец, но десять пар рабочих не поспевали откачивать желтую жидкость, которая разливалась по проходам и угрожала проникнуть в дальние забои.

– Пропали наши животы! – закричал Вихлястый, узнав спустившегося в шахту Василия. – Вы там женитесь да звонарите, а тут потоп одолевает!

Вихлястый в грязи с ног до головы бродил в полумраке шахты и с двадцатью шахтерами закладывал стену из толстых бревен.

– И ты думаешь этим удержать? – принужденно улыбнулся Василий, которого больно задели слова управляющего.

– А что же делать? – Вихлястый растопырил руки и остекленелыми глазами смотрел на топтавшихся в жидком месиве рабочих.

– Работу бросать думаешь, али как? Ведь мы только до ладного золотишка добрались…

– А ты думаешь, всю воду отсюда вычерпаешь? – насмешливо упрекнул старик материальный.

– Тогда одна смена только и будет заниматься откачкой, – поддержал Василий.

– А зимой все равно вода волю возьмет, – загорячился материальный. – Воде надо отвод дать.

Вихлястый широко размахнулся и бросил в грязь сверкавший в руке топор.

– Учителей набралось… Делайте, как знаете.

На следующий день началась закладка водоотливной камеры.

…Ясные северные дни и белые ночи резко сменились серым мороком и холодными ночами. И хотя тайга еще колыхалась вечнозеленым разливом, но подступающие с каждым днем морозы с северными ветрами сметали последние краски с березняков и осинников, засевших в лощинах между кедрами.

Забереги Удерки по утрам сковывались тонкой слюдянистой коркой льда. Приисковый молодняк кучками бродил по тайге, собирая бруснику.

Но вокруг драг и на руднике еще кипела напряженная работа. Чувствуя окончание сезона, Василий и Яхонтов нажимали на все места, где можно было двинуть дело вперед.

Драгеры уже чувствовали перемену Василия. Вернувшись с Баяхты, он ходил хмурый и замкнутый.

– На дедовской снастине едем, – глухо сказал он, прислушиваясь к фырканью паровика на драге.

Яхонтов наклонил голову и медленно подошел к золотопромывочному аппарату драги номер один.

Человек пять рабочих стояли по бокам шлюзов и прислушивались к невнятным словам директора и Василия.

– Свою надо заводить, – отозвался старший драги. – Это ее на мазе держишь, так дюжит пока.

На шлюзах блестела золотая россыпь и куски сланцевидной породы.

– Ты куда задумал? – спросил старик с сивой бородой, не расслышав как следует разговоров директора с Василием.

Василий насупил густые, похожие на крылья, брови и, достав из кармана бумагу со штампом, поднес ее к лицу Яхонтова.

– Вот она, легкая на помине, – усмехнулся он. – Еду на рабочий факультет, в Томск.

Большие черные глаза Василия смеялись в темных яминах, останавливаясь на знакомых лицах приискателей.

На драге затихла машина. Рабочие окружили Василия и директора.

– Что доспелось? – спросил пришедший секретарь Залетов.

– Васюха вот дурит, – махнул рукою старик. – Уматывать в город, что ли, собрался?

– Как? Без головы нас оставляет?

– Хватит с вас голов, – махая руками, смеялся Василий.

– Голов-то много, только не отесаны, – заметил кто-то из рабочих.

– Вот и начнем тесать, – подхватил Василий.

На палубе снова заработала машина, номера заняли свои места.

Придерживаясь за канат, Василий поманил к себе Яхонтова.

– С золотом скоро надо ехать, – сказал он, наклоняясь.

Но Яхонтов знал, что ему хочется сказать что-то более важное.

– Так ты серьезно думаешь совсем удрать?

– А как же? Мне здесь оставаться просто тяжело.

Он выпрямился и бегло заглянул в глаза директора.

– Знаешь, Борис Николаевич, я и сейчас злюсь на себя за свою глупость с Лоскутовой. Обижайся не обижайся, а я хочу прямо сказать, что мне жаль Валентины, твоей жены. Сам, может быть, я испакостил дело. Я знаю, что она дорожит тобой, но я не могу. Теперь я уезжаю и хочу, чтобы вы оба знали правду обо мне. Ты говоришь, что из меня выйдет инженер. Я тебе верю, как отцу родному, и налягу на учебу обоими плечами. А за дело я не боюсь, пока ты здесь.

Василий торопился выдохнуть последние слова и, стиснув руку директора, сбежал с палубы на берег.

Ошеломленный Яхонтов ухватился за канат в том месте, где только что держался Василий. Непонятное чувство зашевелилось в груди директора. Как тучи из-за леса, перед ним проплывали воспоминания недалеких зимних дней, полных тревоги и скрытой ревности.

«Да, лучше ему ехать», – думал он.

Выпал глубокий снег. Жизнь в Боровом как-то сразу приняла другой характер. Отмывшись в бане, драгеры бродили по квартирам, дымили в клубе и конторе нестерпимой махоркой и мешали работать спешившим с отчетностью служащим. Часть сезонников собиралась уже выезжать на зимовку в подтаежные деревни, где надеялась получить наиболее дешевое содержание.

Вечером в Покров было открытое партсобрание, на которое пришли почти все жители центрального прииска.

Первый доклад делал Яхонтов. Доклад разделялся на три части. Сначала директор сообщил о всех известных итогах работы и быстро перешел к снабжению приисков на зимний период, а затем неожиданно сообщил план будущей грандиозной работы, выразив в нем мысль Василия о приобретении драг калифорнийского типа и разведывательных буров.