Охотница за привидениями (СИ) - Чехин Сергей Николаевич - Страница 28

Герда фыркнула и стащила грязную мешковину через голову. Осталась в привычной синей юбке, белой блузке и жилетке.

— Ты можешь объяснить, что со мной произошло?

— Тебя похитил вампир, насколько я понял.

— Ох, — волшебница провела ладонью по лицу. — То-то он таким симпатичным показался.

— Как по мне — так сущий упырь.

— Знаешь, — Герда ехидно улыбнулась, — было бы странно, если бы тебе он понравился тоже.

— Да ну тебя! — разозлился артефактор. — И так чуть от страха не помер, а тебе все смешно!

Девушка встала на цыпочки и поцеловала спутника в щеку.

— Держи — заработал. А теперь выведи меня отсюда!

История десятая. Призрак сельского театра

— Все, больше не могу, — выдохнула Герда. — Эта проклятая телега меня убьет. Я уже задницы не чувствую!

Герберт хотел предложить массаж, но передумал. Напарница с самого утра пребывала в крайне скверном настроении — тут уж не до шуток.

Они почти всю ночь катили по тракту, покуда не выехали из леса. Ночевать среди сосен не решились — мало ли какие черти, помимо Эдуарда, водятся в чащобе. Отъехали от опасного места на версту и лишь потом позволили себе немного вздремнуть.

После скудный завтрак и снова дорога. Неторопливое покачивание кареты уже раздражало и Герберта, но он не показывал виду. Стоически терпел, дабы не упасть в глазах девушки.

Вдали, за широким пшеничным полем показались крыши какой-то деревушки. Что удивительно — не соломенные, а черепичные, с добротными кирпичными дымоходами.

— Поворачивай, — сказала колдунья. — Иначе я прямо здесь упаду и умру.

Делать нечего, пришлось свернуть с тракта. Узкая грунтовка протянулась вдоль поля на добрую версту. Неудивительно, что селяне живут припеваючи — такой надел в десять домов обрабатывать. Но с другой стороны — труда и сил требовалось не в пример больше. Не всякий сдюжит.

На окраине деревни стояла странная постройка, похожая на высокий сарай без одной стены. Под потолком на пеньковых веревках покачивался какой-то сверток, напоминающий рею с убранным парусом. По углам сарая лежал всякий хлам — пучки старой соломы, косы и молотила, ржавые серпы и грабли.

— Если это склад, — хмыкнула Герда, — то почему стены нет? Местные что, воров совсем не боятся?

— Я думаю, это сцена, — ответил Герберт.

— Сцена? — глаза спутницы округлились. — Крестьяне-театралы? Что за ересь?!

— Плохо ты крестьян знаешь, — обиделся напарник. — На Окле регулярно устраивают всякие представления. Раньше таким образом пытались умилостивить духов природы — чтобы урожай был хороший и погода не подвела. С приходом Церкви сюжеты поменялись, но суть осталась прежней. Так что не вижу ничего удивительного.

Едва карета въехала в деревню, как изо всех домов высыпали селяне. Почти все — крепкие мужчины и женщины средних лет в добротных одеждах. Никаких лаптей и крашеного соком холста — только кожаные сапоги и качественное сукно.

Старик был лишь один — да и тот не дряхлый. Лет шестьдесят на вид, с коротко подстриженной седой бородкой. На лысеющей голове — широкополая соломенная шляпа, сам в желтой рубахе навыпуск и коричневой жилетке. Светло-серые портки заправлены в охотничьи ботфорты, вместо привычного для крестьян кушака — пояс с серебряной бляхой.

Пожилой человек выбежал вперед и низко поклонился.

— Здравы будьте, господа волшебники! Меня Борисом кличут — я здешний голова. Видать, сам Бог вас послал в Хлебное. Не откажите в помощи, а мы уж отблагодарим как положено.

— Что случилось? — спросил Герберт.

— Беда, — выдохнул старик. — Страшная беда. Совсем скоро Праздник Покоса, а у нас в театре какая-то нечисть завелась! Думаем — призрак!

Селяне разом обвели себя священным кругом.

— Пакостит какая-то невидимка в нашем театре. То посреди репетиции занавес упадет. То невесть откуда взявшийся ветер бабам юбки поднимает…

Женщины закачали головами и зашептали:

— Срамота-то какая, срамота…

Мужчины наоборот — улыбались и переглядывались, то и дело ехидно подмигивая.

— То из рук энтот, значится, реквизит рвет, — продолжил голова, утерев пот со лба. — А вчера совсем кошмар приключился. На главных героев перекладина упала, на которой занавес висел. Мы его сняли от греха подальше, а оно вон как вышло. Чуть не зашибло насмерть актеров наших. Пришлось везти их в Арну, в лечебницу. Что делать — не знаем. К театру подходить боимся, а праздник-то через полтора месяца!

Охотники слезли с козел и забрали из кареты сумки. Герберт достал омелу и поднял над головой. Прутики слабо шелохнулись и указали на сарай без стены. Да уж, нечто потустороннее в Хлебном действительно завелось.

— Это просто суеверия! — послышался противный надменный голос.

Из толпы вышла женщина лет сорока — явно неместная. Темно-зеленое платье, короткий клетчатый пиджачок в тон, на крашеных хной волосах — маленькая элегантная шляпка. Незнакомка носила на сгибе локтя блестящую серебристую сумочку, украшенную фальшивыми бриллиантами.

Женщина смерила охотников надменных взглядом. Учитывая ее немалый рост — взгляд действительно был свысока. Ох и противное же у незнакомки лицо — под стать голосу. Щеки пухлые и обвислые как у бульдога. Тонкие губы вымазаны красной помадой так, что королевский шут позавидует. Свинячьи глазки обведены сурьмой, на толстом курносом носу — бородавка.

Встреться такая леди крестьянам лет сто назад — сразу бы сожгли. На вид чистая ведьма из старых сказок. И характер очевидно не ангельский. Интересно, кто она и что тут делает?

— Ваша сцена дышит на ладан, — заявила «ведьма». — Доски прогнили, канаты пожрали мыши. Неудивительно, что приключилось несчастье. Но винить в собственной безалаберности каких-то привидений… Мы же не дикари какие-то, ей Богу!

— Госпожа Анна Роуз, — голос Бориса задрожал. — Странствующая писательница.

— А еще поэтесса, переводчица, журналист и драматург, — недовольно добавила Анна.

— Ничего себе, — выдохнула Герда. — Сама Анна Роуз!

— Ты ее знаешь? — удивился Герберт.

— Не лично. Читала… некоторые ее романы. Они очень популярны у девушек. Ах, какая там описана любовь… Мой самый любимый сюжет, когда необразованная крестьянка попадает на бал к королю и влюбляет в себя юного принца. Интриги, завистницы-аристократки, козни недовольных придворных, но в конце всегда побеждает истинное чувство. Но иногда она пишет такое, что даже пятикурсницы краснеют как маки. Последняя книга называется «Брачная ночь с драконом». Там такое…

— Не продолжай, пожалуйста, — фыркнул артефактор.

— Мы за дело-то браться будем? — спросила Герда.

— Поэтому, — продолжила Анна, — не вижу никакой нужды платить этим шарлатанам. Лучше наймите хорошую бригаду плотников — пусть вам все починят.

— Будем, — сама же и ответила колдунья, зыркнув на писательницу ненавидящим взглядом.

Герберт побродил немного по театру, попрыгал в нескольких местах, постучал ногой по стенам. Доски как доски — вполне себе крепкие, не провисают и сильно не скрипят. Более того — спрятанная в кармане рогатинка так и норовила выбраться наружу.

— В последнее время кто-нибудь погибал при загадочных обстоятельствах? — спросил колдун.

Голова потер лысину и пожал плечами.

— Два года назад старый Исаак подавился сухарем. Это достаточно загадочное обстоятельство?

— Нет, — Герберт с трудом сдержал улыбку. — Были ли в деревне убийства?

— Ох, чур вас, господин колдун, — выдохнул Борис. — На моем веку такого не случалось. Живем себе тихо, дружно, по пустякам не ссоримся. Без совместного труда такое поле не вспахать и не скосить, сами понимаете.

— В прошлые годы призрак шалил?

— Дык нет же! — в сердцах выпалил старик. — Вот в чем закавыка! Раньше праздник проходил как по маслу. Без сучка, знаете ли, и задоринки. Я вот думаю — может мы что не так сделали и прогневали… Ну, сами знаете кого…