Дунайский лоцман. Необыкновенные приключения экспедиции Барсака - Верн Жюль Габриэль - Страница 3

Скромность этого вступления понравилась собранию; раздалось несколько приглушенных возгласов: «Очень хорошо!»

— Этот благоприятный случай я должен оправдать, и я составил с этой целью проект, который, надеюсь, по своему характеру заинтересует присутствующих здесь знаменитых рыболовов. Вы знаете, дорогие коллеги, сейчас мода на рекорды. Почему не последуем мы примеру чемпионов других видов спорта и не попытаемся установить рекорд рыбной ловли на удочку?

Заглушённые восклицания пробежали по аудитории. Слышалось: «Ах, ах!», «Слушайте, слушайте!», «Почему бы и не так?» Каждый член Общества выражал впечатления сообразно своему темпераменту.

— Когда эта мысль, — продолжал тем временем оратор, — пришла мне впервые в голову, я ее тотчас одобрил и понял, при каких условиях она должна быть осуществлена. Мое звание члена «Дунайской лиги», впрочем, ограничивает задачу. Я член «Дунайского общества» и только на Дунае должен искать счастливого исхода моего предприятия. И я составил проект спуститься по нашей знаменитой реке от самого ее истока до Черного моря и питаться во время этого пробега в три тысячи километров исключительно плодами моей рыбной ловли.

Сегодняшняя удача еще более увеличила мое желание выполнить путешествие, интерес которого, я уверен, вы оцените; вот почему я решил отправиться 10 августа, то есть в ближайший четверг, и назначаю вам свидание в этот день в самом том месте, где начинается Дунай.

Легче вообразить, чем описать энтузиазм, который вызвало это неожиданное сообщение. В продолжение пяти минут гремела буря возгласов «хох!» и бешеных рукоплесканий.

Такое важное событие должно было получить достойное завершение. Господин Миклеско это понял и, верный себе, поступил, как настоящий председатель. Немного тяжеловато, быть может, он встал еще раз, поддержанный двумя помощниками.

— За нашего коллегу Илиа Бруша! — воскликнул он взволнованным голосом, размахивая бокалом шампанского.

— За нашего коллегу Илиа Бруша! — отозвалось собрание, как раскат грома, за которым немедленно последовало полное молчание, так как человеческие существа, к сожалению, неспособны кричать и пить в одно и то же время.

Однако молчание продолжалось недолго. Пенящееся вино придало пересохшим глоткам новую силу, что позволило провозгласить еще бесчисленное множество здравиц до того момента, когда закрылся при всеобщем веселье знаменитый конкурс рыболовов, открытый в этот же день, 5 августа 1876 года, «Дунайской лигой» в очаровательном маленьком городке Зигмарингене.

В ВЕРХОВЬЯХ ДУНАЯ

Хотел ли добиться славы Илиа Бруш, когда объявил коллегам, собравшимся в «Свидании рыболовов», о своем намерении спуститься по Дунаю с удочкой в руке? Если такова была его цель, он мог похвалиться, что достиг ее.

Печать заговорила об этом случае, и все газеты дунайской области посвятили соревнованию в Зигмарингене статьи своих репортеров, более или менее обширные и, во всяком случае, способные приятно пощекотать самолюбие победителя, имя которого становилось популярным.

Уже на следующий день, в номере от 6 августа, венская «Нейе Фрайе Пресс» писала:

«Последнее соревнование «Дунайской лиги» по уженью закончилось вчера в Зигмарингене настоящим театральным эффектом, героем которого был венгр по имени Илиа Бруш, вчера еще никому не известный, а сегодня почти знаменитый.

Вы спросите: что же такое сделал Илиа Бруш, чтобы заслужить такую внезапную славу?

Во-первых, этот искусник сумел заслужить два первых приза — по весу и по количеству рыбы, далеко оставив позади конкурентов, чего, кажется, не случалось за все время, как существуют подобные соревнования. Это уже не плохо. Но дальше будет еще лучше.

Когда он собрал богатую жатву лавров и одержал такую блестящую победу, казалось, он вправе насладиться заслуженным отдыхом. Нет, не таково было мнение этого удивительного венгра, который приготовился поразить нас еще больше.

Если мы хорошо осведомлены, — а точность нашей информации известна, — Илиа Бруш объявил коллегам, что он намерен спуститься с удочкой в руке вниз по Дунаю, от его верховья в герцогстве Баденском до устья в Черном море, сделав путешествие приблизительно в три тысячи километров.

Мы будем держать наших читателей в курсе всех перипетий этого оригинального предприятия.

Илиа Бруш должен отправиться в путь 10 августа, в следующий четверг. Пожелаем ему счастья, но попросим также ужасного рыболова не истреблять вплоть до последнего представителя водяное население великой интернациональной реки!»

Так писала венская «Нейе Фрайе Пресс». Не меньше горячности проявила будапештская «Пестер Ллойд», а также и белградская «Србске Новине» и бухарестская «Романул», в которой заметка разрослась до размеров настоящей статьи.

Все эти заметки и статьи, умело написанные, привлекли внимание к Илиа Брушу, и если правда, что печать есть отражение общественного мнения, то можно было ожидать, что путешествие по мере его продолжения будет возбуждать все возрастающий интерес.

В самом деле, разве в городах, расположенных на берегах реки, не проживают члены «Дунайской лиги», которые сочтут долгом принять участие в славе своего сотоварища? Нет сомнения, что он получит от них в случае надобности сочувствие и поддержку.

Пока что комментарии печати имели большой успех у рыболовов-удильщиков. В глазах этих профессионалов предприятие Илиа Бруша имело огромную важность, и некоторые члены Лиги, участники конкурса в Зигмарингене, задержались, чтобы присутствовать при отправлении чемпиона «Дунайской лиги».

Хозяину «Свидания рыболовов» не приходилось жаловаться на продолжение их пребывания в Зигмарингене. После полудня 8 августа, за два дня до срока, назначенного лауреатом для начала оригинального путешествия, более тридцати собутыльников продолжали веселиться в большой зале кабачка, владелец которого, предоставляя этой избранной клиентуре неограниченные возможности для выпивки, получал непредвиденные доходы.

Однако, несмотря на приближение события, задержавшего любопытных в столице Гогенцоллернов, вечером 8 августа в «Свидании рыболовов» разговаривали не о герое дня. Другое событие, еще более важное для обитателей берегов великой реки, служило темой общего разговора и приводило всех в волнение.

Это волнение было вполне понятным, и его оправдывали серьезные события.

Дело в том, что уже в течение многих месяцев берега Дуная подвергались постоянным грабежам. Не счесть было обокраденных ферм, разграбленных замков, обворованных деревушек. Были и убийства: несколько человек заплатили жизнью за сопротивление, которое они пытались оказать неуловимым злодеям.

По всей вероятности, столько преступлений не могло совершить несколько отдельных лиц. Ясно, что речь шла о хорошо организованной банде, без сомнения, очень многочисленной, судя по ее «подвигам».

Странным казалось, что банда действовала только в непосредственной близости от Дуная. Уже за два километра от берегов реки никакое преступление нельзя было отнести на ее счет. Зато поле ее деятельности, по-видимому, было ограничено только в ширину, и берега австрийские, венгерские, сербские или румынские одинаково подвергались нападениям бандитов, которых никогда не удавалось захватить на месте.

Сделав свое дело, бандиты исчезали до ближайшего преступления, совершаемого в другом месте, иногда за сотни километров от предыдущего, и о них ничего не было слышно. Казалось, они улетучивались, а с ними и их добыча, иногда очень громоздкая.

Заинтересованные правительства в конце концов были взволнованы этими последовательными ударами, которые, по всей вероятности, можно было приписать недостаточной связи между полицией придунайских стран. По этому поводу произошел обмен дипломатическими нотами, и, как сообщила печать, в тот самый день 8 августа, переговоры привели к созданию интернациональной полиции, которая должна была действовать под управлением одного начальника на всем течении Дуная. Выбор начальника представил большие трудности, но в конце концов согласились на кандидатуре венгра Карла Драгоша, полицейского комиссара, хорошо известного в тех краях. Карл Драгош считался, в самом деле, замечательным сыщиком, и нельзя было выбрать более достойного. Ему исполнилось сорок пять лет; это был человек среднего роста, худощавый, наделенный более моральной стойкостью, чем физической силой. Однако он обладал достаточной силой, чтобы выносить профессиональные трудности службы, и храбростью, чтобы не бояться ее опасностей. Он числился на жительстве в Будапеште, но чаще всего находился в провинции, занятый какими-нибудь щекотливыми расследованиями. Прекрасное знание всех языков Юго-Восточной Европы- немецкого, румынского, сербского, болгарского и турецкого, не говоря уже о родном венгерском, позволяло ему выходить из всяких затруднений. Будучи холостяком, он не боялся, что семейные заботы стеснят свободу его передвижений.