Унесенные страстью - Барнет Джилл - Страница 46

Сразу же за городом перед ними потянулась знакомая дорога. Девушка словно впервые смотрела на деревья, мимо которых столько раз проезжала, на повороты дороги, поросшие ивами, и на усадьбы, которые становились тем больше и элегантнее, чем дальше они продвигались.

Вдали синела вода, и чайки кричали и кружились над их головами. Джорджина слышала шум морских волн. Как ни странно, здесь он был не такой, как на острове. В нем чувствовалось какое-то умиротворение. Быть может, по – тому, что она была уже почти дома.

Они резко свернули там, где дорога подходила к воротам имения Бэйардов. Сжатые в кулаки руки Джорджины лежали на коленях; она с нетерпением ждала, когда же появится знакомая большая буква «Б» в картуше на ограде и маленькие часы марки «Бэйард» на столбике у ворот.

Ей просто не верилось. Она почти дома!

Эйкен затормозил, и девушка спрыгнула на землю, прежде чем повозка успела остановиться.

Створки ворот были стянуты тяжелой железной цепью, и на них висел громадный стальной замок. На воротах висело пожелтевшее от времени объявление, которое гласило:

Джорджина, не чувствуя под собой ног, подошла к воротам. Она с такой силой ухватилась за железные прутья, что костяшки ее пальцев побелели. Девушка трясла ворота, тянула и дергала их за створки снова и снова.

Ей чудилось, будто сердце ее колотится уже где-то в горле. Дыхание стало хриплым – она никак не могла вдохнуть в себя воздух. Она все трясла и трясла ворота, опять и опять, точно пытаясь стряхнуть с себя тот ужас, что нарастал у нее в душе.

Капли пота катились у нее по вискам, бусинками сверкали на верхней губе. Джорджина не могла отойти от ворот.

Руки не слушались ее. Девушка на миг прислонилась головой к холодным прутьям, потом почувствовала большие ладони Эйкена у себя на плечах.

– Джорджи?

– Оставьте меня в покое!

Она сбросила руки Эйкена и, увернувшись от него, бросилась вдоль ограды к задним воротам, тряся то одни, то другие, еще надеясь, что хотя бы одни из них открыты.

Все они были заперты на массивные железные цепи и громадные висячие замки. Время остановилось для Джорд-жины. Она смотрела сквозь прутья на пышные кроны деревьев по ту сторону ограды. Ей казалось, что она сидит в камере за решеткой и смотрит оттуда на мир, частичкой которого ей хотелось бы быть. Крепко сжав кулачки, в отчаянии оттого, что все ее надежды рухнули, Джорджина развернулась и побрела обратно к повозке.

– Что за чертовщина? Как они могли заложить имение банку без права выкупа? Ты ведь не так уж долго отсутствовала.

– Мой брат перед смертью обанкротился. Я знала, что у меня мало времени. Мне нужно было выйти замуж за какого-нибудь богача, и как можно быстрее. – Вид у Мак-Олуха был такой, точно он жалеет ее. – Не смейте! – процедила Джорджина сквозь зубы.

– Что?

– Не смейте жалеть меня, иначе, прости меня Господи, я ударю вас сильнее, чем Калем. Я готова стерпеть ваши угрозы и вызов. Вашу иронию и насмешки. Я могу даже стерпеть вашу грубость, но я не могу стерпеть вашу жалость. И я не потерплю ее, Эйкен Мак-Лаклен, вы поняли?

Выражение лица его тотчас же изменилось. Он коротко и очень серьезно кивнул.

– Прекрасно. Теперь идемте! – Джорджина ухватила его за громадную руку и потащила за собой, обратно, вдоль садовой ограды. – Тут могут наконец пригодиться ваши мускулы. – Она остановилась у заднего подъезда к имению. – Поднимите меня.

– Ты хочешь проникнуть внутрь? Там же написано: «Нарушение владения карается законом».

Девушка медленно повернулась и сердито посмотрела на Эйкена.

– Вас беспокоит нарушение владения? Вас, который решился на похищение?

У Эйкена было достаточно здравого смысла, чтобы принять удрученный вид. Сейчас это было просто необходимо.

– Да, я собираюсь войти в свой собственный дом и переодеться в свою собственную одежду.

– Послушай, Джорджи...

– Замолчите, Мак-Олух, лучше поднимите меня!

Эйкен пожал плечами, сцепил пальцы рук и поднял их так, чтобы девушка смогла на них встать. В следующую минуту она уже сидела верхом на ограде.

Прежде чем Джорджина успела спрыгнуть, Эйкен подтянулся и уселся верхом рядом с ней.

Джорджина сердито посмотрела на него:

– Что это вы делаете?

– Я пойду туда вместе с тобой.

– Нет, не пойдете.

Он словно бы не заметил ее слов и спрыгнул со стены с такой же легкостью, как и взобрался на нее, к бесконечной досаде девушки. Стена была слишком высокой для нее.

Эйкен протянул руки:

– Прыгай, Джорджи!

Девушка прыгнула, и он, поймав ее, прижал к евоей груди, чтобы она не упала. Он подержал ее так на пару секунд дольше, чем это было необходимо; тела их прижимались друг к другу, лица были в каком-нибудь дюйме одно от другого, ноги Джорджины висели в воздухе. Девушка сжатыми кулачками уперлась в плечи Эйкена, и он без слов опустил ее на землю. Она тотчас же бросилась бегом через сад, по мощеной дорожке к дому.

Эйкен догнал ее, когда девушка остановилась у одной из задних дверей. Джорджина подергала за дверную ручку, но дверь оказалась запертой. Он шел за ней, пока она проверяла все двери и окна. Все они были накрепко заперты.

– Хочешь, я разобью окно?

– Может быть, и не понадобится. Сейчас я проверю еще одно место.

Девушка прошла к северной стороне дома, где кусты рододендрона разрослись, как лесная чаща, сплетаясь с колючими стеблями бугенвиллеи, которые вились, поднимаясь вверх по стене. Джорджина опустилась на четвереньки и проползла под кусты. Шипы бугенвиллеи царапали ее руки и цеплялись за волосы, но она не обращала внимания; девушка с удовлетворением слушала, как Мак-Олух за ней чертыхается, сыплет проклятиями и тихонько охает.

Джорджина отыскала окошко подвала и толкнула вверх раму. Она подалась с громким скрипом.

Еще минута – и оба они были в темном подвале. Джорджина оглянулась в поисках лампы, ощупью пробираясь в темноте. Еще мгновение – и огонек, вспыхнув, озарил лицо Мак-Олуха; тот зажег небольшую керосиновую лампу, которая оказалась рядом с жестяной ванной.

– Можно подумать, это ваш дом, а не мой.

Эйкен только пожал плечами. Джорджина повернулась и пошла впереди, потом поднялась по крутой деревянной лесенке. Она молилась про себя, чтобы дверь оказалась незапертой.

Девушка уже было решила, что удача на ее стороне, но радость ее тотчас погасла, как только они вошли в дом. Дом выглядел так, точно в нем побывала шайка грабителей.

Джорджина слышала, как выругался Эйкен, когда поднял лампу и свет залил комнату.

Она переходила из комнаты в комнату, и каждая следующая была хуже, чем предыдущая. Мебель стояла на месте, но большая часть ее была завалена тряпками или перевернута. Из буфетной весь хрусталь, все фарфоровые сервизы и серебряные столовые приборы исчезли. На полу и на коврах валялись осколки разбитых вдребезги бесценных фарфоровых ваз. Джорджина кинулась в зал с часами и с облегчением прислонилась к дверям. Часы по-прежнему висели на стенах. По-видимому, тот, кто все это проделал, не интересовался часами Бэйардов.

Джорджина пробежала мимо Эйкена и бегом поднялась по лестнице в свою комнату. Быть может, до верха они не добрались?

Девушка открыла дверь своей спальни и застыла, ошеломленная, не в силах сдвинуться с места. В комнате все было перевернуто вверх дном. Джорджина огляделась и неожиданно вспомнила тот последний день, когда она была здесь. Тогда ее огорчали пожелтевшие обои. Теперь пожелтевшие обои выглядели вполне прилично по сравнению с тем, что творилось вокруг.

Все ящики комода были выдвинуты, их содержимое разбито, разорвано и разбросано по ковру. Джорджина, пробираясь к кровати, слышала, как хрустят у нее под ногами осколки фарфоровых ваз и разбитых зеркал. Девушка опустилась на кровать, пытаясь осознать все увиденное и понять – почему? Почему это случилось?